Полукруглое солнце
Шаги — это рисование ногами невидимых полукругов. Вы когда-нибудь задумывались об этом?
Неважно, кто как высоко поднимает ногу. Важно, что из половинок, которые рисует правая и левая нога, складывается круг. Понимаете, о чем я? Круг!
Можно представить, будто у нас не ноги, а колесо. И оно крутится, всякий раз, как мы перемещаемся в пространстве. Также и мои мысли. Ах, как было бы здорово озвучить их на каком-нибудь собрании. Произнести низким бархатным голосом. Так мелодично, чтобы все замерли. Так, чтобы у всех пошли мурашки по коже. Чтобы через поры выпарились сомнения и сожаления, и чтобы сознание настроилось на лад решительности.
Эх, мечты, мечты… Неопытность — мне преграда…
А если, допустим, одна нога рисует большой полукруг, а другая маленький, то… А вот и всё, я на месте.
Изображая витиеватый узор из слов, я передаю вам образ большого полукруглого зала. Тусклый свет пробивается в него сквозь отверстия под потолком. Это подземный этаж многоуровневого строения, которое снаружи выглядит, как закаменевший шатер.
Смотрите, как красиво струя пламени озарила зал. Она свернулась в узелок и медленно воспарила к потолку. Заблестели глаза и оскал моего учителя. Он стоял в той части помещения, куда не падал свет: ни от окошек, ни от огненного узелка.
— Стань покоем — прошипел он. Я послушался. Это первое упражнение в совершенствовании голоса. Оно означает твердо встать на ноги, выпрямиться и почувствовать себя натянутой нитью, через которую восходит поток энергии от пола до потолка.
— Взбурли кровь — прозвучал приказ. Я встал на цыпочки и сделал несколько шагов вперед и назад. Затем покрутил своими слабыми крылышками. Да, я птица, если кто-то еще не понял.
Я стал выполнять небольшие упражнения, прогоняя через себя воздух. Мне давно не нужно было повторять их последовательность. Столько кругов с ними намотал. Лишь иногда учитель поправлял меня.
Я стал ловко шевелить языком. Хоть он у меня и короткий. Сначала влево и вправо, затем сжимать и разжимать, затем еще несколько упражнений. И наконец, настал мой любимый шаг.
Я погудел. Затем пошипел. Затем издал резкие отрывистые звуки. Затем пропел. Затем стал бегать вверх и вниз по лестнице звуков. В этот момент я ощущал себя раскачивающимся морем. Вот я поднимаюсь вверх по волне, а затем опрокидываюсь вниз. Ух, как это похоже на рисование воображаемых полукругов, когда я поднимаю ногу, проношу ее по воздуху и опускаю.
— Не забывайся, — прокряхтел учитель. — Выражай мысль.
Я выпалил сложную фразу. Учитель со свистом вздохнул. Я произнес ее еще раз. И так до тех пор, пока учитель не сказал «продолжай». Затем я стал упражняться в говорении других фраз.
«Расслабься», «Не напрягайся» пропускал я мимо ушей замечания учителя. Я со всей силы вытягивал шею, будто вот-вот должен был достать до совершенства. Но на деле я чётко осознавал, что до него мне бесконечно далеко. Нас разделял потолок, несколько этажей строения и еще несколько воздушных уровней нашего мира, Мистифии. Ну вы поняли мое самоощущение, да?
— Я вообще когда-нибудь его достигну? — спросил я сам себя, отхлебывая ройбос. Он меня не взбадривал. Я уже целый час валялся в своем гамаке, привязанному к веткам эвкалипта. Не помню, как добрел сюда. Очень устал от тяжелых мыслей о несбыточности овладения совершенством.
Чего я конкретно хочу? Какое оно? Совершенство — оно такое… м-м-м… ну как солнце. Безупречно круглое. Залюбуешься. И такое жаркое. И такое светящееся. Оно всем нужное. И не у кого нет ни пылинки сомнений, что это так. А я… ну что я из себя представляю? Развалился тут в гамаке, который так провис, что вот-вот порвется от моего веса. Наверное, снаружи он выглядит, как унылый полукруг…
Ой, кажется, это мои друзья. А я в таком несовершенном состоянии.
— Всем поющие пески, — поприветствовал я друзей, — в кувшине свежезаваренный ройбос. Угощайтесь.
— Чего такой грустный? — спросила полосатая Астроелия.
— А чего и не погрустить ради разнообразия? — ответил я.
— Не ври. Чувствую, ты в долгой грусти, — возразила быстроногая Сквазория.
— Ты, как всегда проницательна. — Сказал я сдержанно. — Просто в последнее время много думаю…
Я хотел перевести тему на кого-то из них, но мой взгляд отвлек длиннорукий Крилядий. Он разливал всем ройбос и при этом активно гримасничал в такт моей речи.
— Можно сейчас без этого? — выпалил я. — Не то настроение.
— Ну ладно, — пробасил Крилядий.
— Ну поделись уже скорей, что у тебя за мысли, — сказала Астроелия. — Мы давно не виделись и вообще не знаем, что у тебя происходит.
Я собрал переживания в кучу, будто в один круглый сосуд, и затем стал потихоньку выливать их наружу:
— Как вы знаете, друзья мои, я хоть и с крыльями, но не умею летать. А совершенство так высоко, так недоступно, что стремление к нему начинает казаться мне бессмысленным. Но я же хочу выступать, хочу звучать, хочу вдохновлять. И без совершенства в этом деле… ну никуда. Слушатели ведь пришли, тратят мгновения своей жизни, и я обязан быть на высоте, чтобы они не расстроились, чтобы они ушли наполненными. Понимаете? Поэтому овладение совершенством мне страшно необходимо. Но невозможность этого ввергает меня в сильную грусть. Вы, наверное, даже не вспомните, как давно я всерьез взялся за развитие своего голоса. Но далеко ли я уехал?.. Я постоянно вижу недостатки, которые никак не могу проработать… Эх!
— Спасибо, что рассказал. Даа м-м…, — задумчиво ответила Сквазория.
— Я чувствую, что я бесполезная половинка, четвертинка, нет, даже ещё меньшая доля… от совершенства, — выпалил я.
— Ну-ка покажи, какой у тебя сейчас уровень мастерства, — сказала Астроелия.
— Что? Показать? Нее, брось, сейчас я совсем не в том состоянии, — ответил я. Я даже почувствовал себя слегка оскорбленным. Неужели не видно, что мне плохо?..
— А ты не боишься, что так ни для кого никогда не зазвучишь? — сказала Сквазория. В ней мелькнуло самодовольство от уверенности, что она задела правильную струнку в моей душе.
— «Никогда» — это слово, которое страшит меня больше всего! — серьезно сказал я и ощутил мурашки. Три жутких слога еще раз прозвучали в моей голове. Ни-ко-гда. Я занервничал. В последующие несколько секунд у меня сбилось дыхание и помутилось в глазах.
— Тогда возьми и прямо сейчас разозлись на него, — сказала Астроелия, — накричи хорошенько, от души. Давай вместе со мной. Вот ничтожное «никогда». Да, как ты смеешь вызывать в нас страх? А ну-ка быстро встало и выпарилось отсюда!
Мои конечности затряслись от напряжения. Действительно же, я всем сердцем ненавижу эту «никогду». Я выскочил из гамака, направил взгляд в пустоту и закричал:
— Вот именно! Даже если я всего лишь половинка, то ты еще более маленькая доля. Поняла? И у тебя вообще не должно быть даже надежды на то, чтобы запугать меня. Вон отсюда, ничтожная пыль! Выдувайся отсюда!
Я прокричал еще несколько фраз и замолк.
— А что ты остановился? Ты думаешь ей достаточно? — спросила Астроелия.
— Достаточно-достаточно, — ответил я и топнул в попытке придать больше веса своим словам.
— Ну что ж, — Астроелия зевнула, — «никогда» изгнана, а дальше что? А Сольгрий?
— Не знаю… Даже не понял, для чего всё это было нужно. — Я с минуту помолчал и закончил. — Предлагаю по гамакам и спать до ужина…
— Ложись, — сказала Сквазория, — а мы пока с Крилядием потренируем голос. Или может, ты тоже хочешь с нами?
— Сквазория, я и так сегодня это делал… Сейчас еще перенапрягу связки и тогда «никогда» точно войдет в мою жизнь.
— Да ладно тебе, — пробасил Крилядий, — говори ооооо, говори ааааа, говори еееее, говори иииии. Хе-хе, у меня уже целая песня сочинилась. А что можешь ты?
Крилядий издавал звуки на такой манер, будто он поласкает горло. Мне даже чуть не стало смешно.
— Ты сейчас нам покааажешь, в чем ты крут, — запела Астроелия.
— Ты ведь нам не откааажешь, раз, мы тут, — подыграла Сквазория.
— Ведь мы верииим в тебяяяя, — закончил Крилядий.
— Ах, какие вы напористые, — произнес я с доброй усмешкой и с чувством зарождающегося желания что-нибудь произнести, — ну ладно. Сейчас… Слушайте!
Я минуту смотрел куда-то вверх, а затем заговорил:
— Друзья мои, наше существование в Мистифии — поразительное везение! Я бы даже сказал, счастливый случай. И к жизни нужно относиться крайне бережно. Не разменивать ее на что-то неполноценное.
Нас окружает совершенный мир. Мы имеем тепло, воду, пропитание, воздух. Мистифия дарует нам красоту цветов, разнообразие ароматов, музыку жизни. Мы есть друг у друга, наша душевная теплота, близость, прикосновения. У нас есть всё, чтобы танцевать, чувствовать себя счастливыми и творить совершенство.
Так, давайте решительно это делать. Давайте стремиться к высокому полёту и создавать нечто поразительно законченное и благодатное, как солнечный круг!
Мои друзья как будто окаменели. Они замерли и лишь хлопали блестящими глазами.
— Это было потрясающе, — заговорила Астроелия.
— Очень проникновенно, — вторила Сквазория
— Угу, — кивнул Крилядий с редкой для него серьезностью.
— Спасибо, конечно, — ответил я, — но я в начале слегка запнулся, а в конце не набрал достаточно воздуха.
— Это неважно, — перебила Сквазория, — у тебя есть дар. Когда ты говоришь, по телу аж проходят какие-то невидимые волны и хочется жить более осмысленно и… качественно.
— Да-да-да, — подтвердила сентиментальная Астроелия и шмыгнула носом, —ты как будто освежаешь отношение к жизни. У тебя получается!
— Даже очень… — сказал Крилядий.
— Но это просто такая… м-м, ну сама по себе удачная речь… сильные слова…
— Нет-нет-нет, — перебила меня Астроелия, — это именно то, как ты ее произнес. Чувственно, искренне, душевно. Тебе надо выступать!
— Как раз в котловину «Амфи» нужен ведущий, — заявила Сквазория, — и я настойчиво предлагаю тебе туда сходить. Прямо сегодня.
— Вот бы ты умел также вдохновлять себя, как сейчас нас, — сказал Крилядий.
— Просто попробуй, — сказала Астроелия.
— Ну… — я посмотрел на свой гамак, будто ожидая, что он скажет что-нибудь в мою защиту, — посмотрим.
Друзья ушли, меня сморила жара, я уснул. Во сне я продолжил размышлять про полукруги. Если одной ногой делать шаги, а другой нет, то… а это возможно вообще? Вот одна нога стоит на месте, другая сделала шаг. И как быть дальше? Можно вернуться к стоящей ноге, сделав шаг назад. А затем снова вперед и снова назад и так до бесконечности. А можно поступить круче. Просто начать прыгать на одной ноге. Далеко ли так можно уйти? Как вы думаете, друзья мои?
«Амфи» — вспомнил я, увидев полукруг неба приоткрытым глазом. А впрочем, зачем мне туда? Только позор испытаю. Я же не опытный, я им точно не подойду. Тем более сейчас надо уже вставать, выбираться из моей любимой колыбельки. Неее, буду спать до вечера. Таланта нет, опыта нет, терять все равно нечего.
Хотя… Вот незадача… Астроелия и Сквазория расстроятся, что я не сходил. И даже Крилядий, наверное, полукругом губ изобразит улыбку-наоборот… Да, и я буду чувствовать неприятный осадок в душе, что хотя бы не узнал, какой ведущий требуется. Может, нужно всего-то пару фраз выкрикнуть. Ну или мне подскажут что-нибудь дельное… Тоже неплохо. Ладно, уговорили, иду!
В котловине «Амфи», когда услышали мою речь, застыли и округлили глаза.
— О, это то, что нужно, — сказал директор котловины, — буквально чуть-чуть подтянуть, хорошенько подготовиться и через десять дней ты сможешь великолепно провести день Солнца.
Я впал в ступор. Уж очень не ожидал такой реакции и предложения. Судьба протягивала мне сладкий полукруг дыни или арбуза. Но был ли я готов его принять? Ведь я не верю, что у меня получается на должном уровне, а тут еще и день Солнца… В общем, ладно, я соглашаюсь, конечно. Просто возьму и срочно усилю тренировки!
Учитель впервые произнес команду «Стань покоем» два раза подряд. Я списал это на его усталость, намучился он со мной. Но когда то же самое произошло и на следующий день я задался вопросом, что делаю не так в этом упражнении.
«Вроде всё как надо. Вытягиваюсь, как могу, расслабляюсь, пытаюсь почувствовать через себя потоки. Надо будет спросить у него, в чем дело»
И в третий раз то же самое. Да что такое? Я решил, что после всех упражнений уточню у учителя этот момент. Выступление уже скоро, а я чувствую, будто делаю шаг вперед и назад одной ногой. А в итоге остаюсь на месте. Интересно, хоть что-то вообще улучшается в моем голосе? Нужно как-то более напористо делать упражнения!
Во время упражнения «Выражай мысль» я испускал из себя звук настолько сильно, что казалось дрожали стены. Я еле успевал вдыхать воздух. Мой голос превратился в натянутую струну, которая раскалилась докрасна. Вот я уже приближаюсь к окончанию мысли, будто дорисовываю красивый огненный круг, и вдруг мой голос становится высоким и тонким-тонким будто ресница, а затем… бам!
Что произошло с моими ушами? Почему я внезапно перестал себя слышать?
— Слушай меня и молчи! — сказал учитель, и я понял, что с ушами все хорошо. — Ты сорвал голос. Это не страшно. Через несколько дней восстановишь, если будешь молчать. А еще пить больше теплой воды. У тебя появилась твердая причина научиться выполнять «Стань покоем» по-настоящему. Выполни этот шаг, как следует! Понял? Иди пока отдыхай!
В моей голове возник гул непонимания, всё вокруг смазалось и перемешалось. Я шел домой и не чувствовал, кто я, зачем я, что со мной… Нырнув в гамак, я погрузился в забытие.
— Ну вот и всё — медленным ручьем потекли мысли при моем пробуждении, — жизнь наглядно показывает мне, за кого она меня принимает, где мое место. Я ничтожество и чтожеством мне, кажется, не стать. Моя попытка устремиться вверх жестко пресеклась ударом по голове. Бам и всё! Теперь я валяюсь, будто уже и не живой вовсе. А я живой?
Открыл глаза, увидел крону одного из эвкалиптов, к ветвям которых привязан мой гамак. Почувствовал неприятную сухость в горле. С трудом встал и хлебнул из кувшина воды.
— Тело живое, да. Но голос… Даже не стану проверять. Вообще пора прекращать всё это. Надоело! Возьму и завтра с утра отправлюсь в другую часть Мистифии. Покину нашу саванну. Отправлюсь к возлюбленной и уговорю оставаться нам с ней там, не возвращаться сюда. Терять нечего. У меня ведь здесь полный ноль. Ооо, как же он похож на совершенство!
Встал рано утром, подкрепился, осушил кувшин. А после просто взял и отправился в первую попавшуюся сторону. Надо будет сегодня не забыть сообщить «Амфи», чтобы они искали другого ведущего. А я теперь свободен от всего. Шагаю себе и рисую ногами полукруги. Левой ногой полукруг и правой ногой полукруг. Если их сложить, получается круг, который катится вперед, как колесо. Наверное, вы уже достаточно чётко уловили этот образ.
А если я буду шевелить только одной ногой, то, как вы понимаете, далеко не уйду. О, подождите-ка, у меня тут проклевывается кое-какая мысль. Чтобы совершенствоваться, нужно создавать два полукруга и соединять их. Так, один становится продолжением другого и получается колесо, которое способно катиться вверх, к совершенству, притом, что оно само по себе уже совершенное.
Ух ты! Не знаю, как вас, но меня прямо до костей пробрало! Получается, я прыгаю на одной ноге и поэтому мое развитие такое медленное. Я совершаю только один полукруг, не продолжая его вторым. Первый — это создание своего голоса, мои тренировки. А второй? Вот этого я даже не знаю… Наверное, я смотрю на мир слишком уж с прищуром и поэтому не вижу то, что должно быть вторым полукругом. А надо смотреть с широком распахнутыми глазами. Вот так!
Я округлил глаза, насколько смог. И вдруг меня осенило, что я уже полчаса что-то увлеченно напеваю. Кажется, ко мне возвращается голос! Это же шанс, что я всё-таки смогу выступить на дне Солнца!
Перед моим взором возник могучий баобаб с огромной грушей, висящей на самой толстой ветви. Нет, это даже не груша, а гигантская капелька, плетенная из лозы. Это дом моей возлюбленной, которая сейчас временно находится далеко-далеко, в другой части Мистифии.
— О, давно тебя не видела, Сольгрий, — воскликнула тетушка Лиграшеня, мама моей возлюбленной, — заходи!
Капелька, плетенная из лозы, висела низко над песком, поэтому мне нужно было лишь подпрыгнуть, чтобы войти внутрь, в круглое помещение. Обожаю здесь находиться. Приятная прохлада, аромат апельсина, скатерти и шторы салатового цвета. Всё успокаивает. Из общего образа выбивается лишь груда всяких игрушек и украшений, что валяются на полу.
— Как же я люблю заниматься творчеством, ты даже не представляешь, — проговорила Лиграшеня. — Скажи же, подготовка к празднику — это уже и есть самый настоящий праздник! Она даже может принести больше удовольствия. Я сейчас как раз собиралась идти украшать площадь. Если хочешь, можешь пойти со мной. Или… я что-то смотрю, ты выглядишь так, будто не спал всю ночь… Давай лучше оставайся здесь, отдохни!
Я согласился, что лучше остаться. Лиграшеня собрала свои поделки и ушла. Она каждый год создает их ко дню Солнца, и с каждым разом они получаются всё лучше и лучше. Ей удается соединять две половинки колеса. Она наслаждается самим течением творчества, и река того, что у нее получается, впадает в море восторженных глаз. Ах, как прекрасно! А потом это море испаряется и облака новых задумок и образов проливаются на горы дождем, чтобы вновь побежать рекой творчества. Два полукруга продолжаются друг в друге, и колесо катится к солнцу!
Я встал в центр круглого помещения, выпрямился и представил, что я нить, через которую восходит поток от пола до потолка. Мне стало так хорошо, я почувствовал такое спокойствие на душе, что казалось вот-вот воспарю в небо. Учитель прав, я раньше никогда не выполнял «Стань покоем» по-настоящему. Я всегда стремился к призрачному празднику своего совершенства, но никогда не думал наслаждаться подготовкой, самой дорогой совершенствования.
Какое счастье, что я сейчас ни с того ни с сего это понял!
Что такое? Почему так ярко? Я ослеп, а затем вокруг меня постепенно стало вырисовываться пространство, состоящее из полупрозрачных бело-желтых штор. Или это были стены. Точно сказать не могу. Они звучали неслышной музыкой арф. То тут, то там что-то поблескивало. Будто мигали белые звезды или большие пуговицы. Откуда-то из складки вынырнуло существо с неуловимыми очертаниями и направилось ко мне. Мне показалось, что это птица, но возможно такой образ — лишь игра моего воображения.
С разных сторон зазвучало нежное эхо, которое сложилось в один отчетливый голос.
— А как ты думаешь? — существо расхохоталось звенящим шелестом, будто ветерок потрепал металлические травинки.
— Ну как-как. Тебе пришло сильное озарение, одновременно с этим ты стал очень легким и воспарил в мои владения. Такое иногда бывает. Тем более, ты еще и мечтал попасть сюда.
— Да-да, я само совершенство, по твоему разумению.
— Ну как ты уже сам осознал, или почти осознал, совершенство может быть только в постоянном совершении и в постепенном совершенствовании. Мне тоже всегда есть, что улучшать, и я это делаю с каждым круговоротом. Да не затмит тебя удивление, наверное, я слишком разоткровенничался. Хо-хо-хо!
— Но… — робко попытался вставить я, а воплощение солнца продолжило:
— Да-да, конечно, нужно стремиться делать всё предельно хорошо, я как раз об этом и сказал, но… Приведу крайне жестокий пример. Представь, сейчас я решу, что мне нужно еще подучиться и временно сойду со своей небесной дороги. Что будет со всеми? То-то. Также и ты, нужен всем сейчас. Живой, искренний, на таком уровне, на котором ты есть. Основами ты уже крепко владеешь. И способен намного больше, чем связать два слова. Разумеется, когда тебя не перебивает тот, кто видит твои мысли.
Солнце снова прыснуло от смеха. А я стоял с открытым клювом, не смея ничего сказать.
— Думаю, ты всё хорошо понял. Заботу и ценность ты способен нести уже сейчас и получать за это внимание и отклик. Так, ты и будешь совершенствоваться. Сейчас я пойду готовиться к своему празднику. А ты можешь возвращаться к себе. Всё.
Солнце куда-то вмиг растворилось. Я же подумал, хочу ли возвращаться? Может остаться здесь? Ведь так хорошо, когда тебя пронизывает свет, и ты находишься на высоте.
— Стой! — крикнул я и нырнул за ту складку прозрачно-желтой шторы, куда предположительно скрылось солнце.
— Нет-нет, — сказало оно, не дожидаясь моего вопроса, — помощником тебя я не возьму. Это приведет тебя к душевным мучениям. Потому что у тебя свой путь счастья. И он внизу, в наземной части Мистифии. Возвращайся скорее, чтобы ни в коем случае не застрять здесь!
Я еще несколько секунд стоял, обдумывая слова Солнца. Наверное, действительно, оставаясь здесь, я в конце концов бы начал чувствовать себя бесполезным, растворенным в сладости ослепительных лучей. А лучше находиться на своем месте и изо всех сил стараться испускать свет и совершенствоваться. И у меня есть отличная возможность начать это делать. «Амфи». Всё, я возвращаюсь!
Зажмурился, глубоко вдохнул и приоткрыл веки. Салатовый цвет штор брызнул в мои глаза, сопровождаемый солнечным зайчиком. Я дома, в наземной части Мистифии, как же здесь хорошо!
Я постоял в центре круглого помещения еще несколько минут, наполненный покоем. А затем мне неистово захотелось выполнить остальные упражнения: взбурлить кровь, укреплять дыхание, изощрять язык, направлять звук и выражать мысль.
Всё прошло великолепно. Голос лился легко, словно флейта. Я почувствовал в своем сердце тепло благодарности.
После упражнений пошел умыться. Какое удовольствие ощущать воду. Во владениях солнца ее, скорее всего, нет. Посмотрел в зеркало и вдруг слова как бабочки стали выпархивать из моего горла.
— Каждому, — начал я неспешно, — дана основа совершенства. В нас уже заложена изюминка, которую мы можем взращивать до виноградного дерева. — Я посмотрел на свои глаза. Они круглые, как совершенство. И как я раньше этого не замечал?
— Мы имеем определенный круг своих способностей, — продолжал я, — который можем расширять, раскручивая его, словно спираль. Наверное, вы слышали мудрое понятие о завитках обмена. Это когда ты совершаешь круговорот давания и взятия. Даешь что-то нужное и берешь то, что нужно тебе для того, чтобы снова иметь возможность сделать благо. И сам факт того, что это образное колесо совершило полный оборот, делает его немного крупнее. Теперь ты можешь дать и получить больше благ, и продолжать расширяться. Каждый оборот, как следующий завиток плоской спирали. Он делает тебя сильнее и совершеннее.
Раньше я ошибочно считал, что нужно сначала развить свое мастерство до некого совершенства, которое я даже не мог представить. Получается, что я невольно стремился к состоянию «никогда и нигде» и можно сказать всё время пребывал в нем. Понимаете, в чем был весь ужас? Но потом ко мне пришло озарение: у меня уже есть достаточный опыт и уровень, чтобы начать нести ценность. И только неся ее, я смогу продолжать развиваться, согласно мудрому понятию о завитках обмена.
Это как с ногами. Раньше я прыгал на одной, опираясь только на развитие своего мастерства, но так далеко не уйдешь. А сейчас я, наконец-то, задействовал вторую ногу, и вот я перед вами, дорогие слушатели!
Мне кажется, что даже зеркало пошло мелкой рябью от моих слов. Настолько пылко и проникновенно я их произнес. Я обязательно когда-нибудь выступлю с такой речью. Думаю, это произведет невероятное впечатление на слушателей.
Последующие дни проходили ярко. Я каждый раз получал неописуемое наслаждение от занятий в подземном полукру… нет, в круглом зале. Он всегда был таким, просто раньше в нем была перегородка, разделяющая помещение на две части, а сейчас ее, наконец, убрали. Какое счастье! Простора стало больше и мне кажется, от этого мой голос стал мощнее и объемнее!
В «Амфи» я выступил хорошо. Это подтверждали восторженные знаки одобрения в виде пускания в мою сторону прозрачных шариков и радостных восклицаний. Громче всех кричали Астроелия, Сквазория и Крилядий. Они, конечно же, заняли места рядом со сценой, чтобы меня поддержать.
Директор «Амфи» выразил желание, чтобы в будущем я открывал здесь праздники. И еще ко мне подходили и говорили, что хотят видеть меня на других мероприятиях. Скажу по секрету, забегая вперед, что в будущем меня будут звать в другие страны. Но это потом, а пока я по полной наслаждаюсь тем, что происходит у меня сейчас. Представьте, как будет рада моя возлюбленная, когда вернется с поездки и увидит меня таким!
Другие рассказы читайте, подписавшись на мою авторскую рассылку вконтакте
Или на мой телеграм-канал, посвященный Мистифии — https://t.me/mistifia
© Олег Сунцев (под псевдонимом Олег Гласон), 2021 — публикация рассказа «Полукруглое солнце» целиком или его части разрешена только с указанием настоящего имени автора.