Полукруглое солнце
Шаги — это рисование ногами невидимых полукругов. Вы когда-нибудь задумывались об этом?
Неважно, кто как высоко поднимает ногу. Важно, что из половинок, которые рисует правая и левая нога, складывается круг. Понимаете, о чем я? Круг!
Можно представить, будто у нас не ноги, а колесо. И оно крутится, всякий раз, как мы перемещаемся в пространстве. Также и мои мысли. Ах, как было бы здорово озвучить их на каком-нибудь собрании. Произнести низким бархатным голосом. Так мелодично, чтобы все замерли. Так, чтобы у всех пошли мурашки по коже. Чтобы через поры выпарились сомнения и сожаления, и чтобы сознание настроилось на лад решительности.
Эх, мечты, мечты… Неопытность — мне преграда…
А если, допустим, одна нога рисует большой полукруг, а другая маленький, то… А вот и всё, я на месте.
Изображая витиеватый узор из слов, я передаю вам образ большого полукруглого зала. Тусклый свет пробивается в него сквозь отверстия под потолком. Это подземный этаж многоуровневого строения, которое снаружи выглядит, как закаменевший шатер.
Смотрите, как красиво струя пламени озарила зал. Она свернулась в узелок и медленно воспарила к потолку. Заблестели глаза и оскал моего учителя. Он стоял в той части помещения, куда не падал свет: ни от окошек, ни от огненного узелка.
— Стань покоем — прошипел он. Я послушался. Это первое упражнение в совершенствовании голоса. Оно означает твердо встать на ноги, выпрямиться и почувствовать себя натянутой нитью, через которую восходит поток энергии от пола до потолка.
— Взбурли кровь — прозвучал приказ. Я встал на цыпочки и сделал несколько шагов вперед и назад. Затем покрутил своими слабыми крылышками. Да, я птица, если кто-то еще не понял.
Я стал выполнять небольшие упражнения, прогоняя через себя воздух. Мне давно не нужно было повторять их последовательность. Столько кругов с ними намотал. Лишь иногда учитель поправлял меня.
Я стал ловко шевелить языком. Хоть он у меня и короткий. Сначала влево и вправо, затем сжимать и разжимать, затем еще несколько упражнений. И наконец, настал мой любимый шаг.
Я погудел. Затем пошипел. Затем издал резкие отрывистые звуки. Затем пропел. Затем стал бегать вверх и вниз по лестнице звуков. В этот момент я ощущал себя раскачивающимся морем. Вот я поднимаюсь вверх по волне, а затем опрокидываюсь вниз. Ух, как это похоже на рисование воображаемых полукругов, когда я поднимаю ногу, проношу ее по воздуху и опускаю.
— Не забывайся, — прокряхтел учитель. — Выражай мысль.
Я выпалил сложную фразу. Учитель со свистом вздохнул. Я произнес ее еще раз. И так до тех пор, пока учитель не сказал «продолжай». Затем я стал упражняться в говорении других фраз.
«Расслабься», «Не напрягайся» пропускал я мимо ушей замечания учителя. Я со всей силы вытягивал шею, будто вот-вот должен был достать до совершенства. Но на деле я чётко осознавал, что до него мне бесконечно далеко. Нас разделял потолок, несколько этажей строения и еще несколько воздушных уровней нашего мира, Мистифии. Ну вы поняли мое самоощущение, да?
— Я вообще когда-нибудь его достигну? — спросил я сам себя, отхлебывая ройбос. Он меня не взбадривал. Я уже целый час валялся в своем гамаке, привязанному к веткам эвкалипта. Не помню, как добрел сюда. Очень устал от тяжелых мыслей о несбыточности овладения совершенством.
Чего я конкретно хочу? Какое оно? Совершенство — оно такое… м-м-м… ну как солнце. Безупречно круглое. Залюбуешься. И такое жаркое. И такое светящееся. Оно всем нужное. И не у кого нет ни пылинки сомнений, что это так. А я… ну что я из себя представляю? Развалился тут в гамаке, который так провис, что вот-вот порвется от моего веса. Наверное, снаружи он выглядит, как унылый полукруг…
Ой, кажется, это мои друзья. А я в таком несовершенном состоянии.
— Всем поющие пески, — поприветствовал я друзей, — в кувшине свежезаваренный ройбос. Угощайтесь.
— Чего такой грустный? — спросила полосатая Астроелия.
— А чего и не погрустить ради разнообразия? — ответил я.
— Не ври. Чувствую, ты в долгой грусти, — возразила быстроногая Сквазория.
— Ты, как всегда проницательна. — Сказал я сдержанно. — Просто в последнее время много думаю…
Я хотел перевести тему на кого-то из них, но мой взгляд отвлек длиннорукий Крилядий. Он разливал всем ройбос и при этом активно гримасничал в такт моей речи.
— Можно сейчас без этого? — выпалил я. — Не то настроение.
— Ну ладно, — пробасил Крилядий.
— Ну поделись уже скорей, что у тебя за мысли, — сказала Астроелия. — Мы давно не виделись и вообще не знаем, что у тебя происходит.
Я собрал переживания в кучу, будто в один круглый сосуд, и затем стал потихоньку выливать их наружу:
— Как вы знаете, друзья мои, я хоть и с крыльями, но не умею летать. А совершенство так высоко, так недоступно, что стремление к нему начинает казаться мне бессмысленным. Но я же хочу выступать, хочу звучать, хочу вдохновлять. И без совершенства в этом деле… ну никуда. Слушатели ведь пришли, тратят мгновения своей жизни, и я обязан быть на высоте, чтобы они не расстроились, чтобы они ушли наполненными. Понимаете? Поэтому овладение совершенством мне страшно необходимо. Но невозможность этого ввергает меня в сильную грусть. Вы, наверное, даже не вспомните, как давно я всерьез взялся за развитие своего голоса. Но далеко ли я уехал?.. Я постоянно вижу недостатки, которые никак не могу проработать… Эх!
— Спасибо, что рассказал. Даа м-м…, — задумчиво ответила Сквазория.
— Я чувствую, что я бесполезная половинка, четвертинка, нет, даже ещё меньшая доля… от совершенства, — выпалил я.
— Ну-ка покажи, какой у тебя сейчас уровень мастерства, — сказала Астроелия.
— Что? Показать? Нее, брось, сейчас я совсем не в том состоянии, — ответил я. Я даже почувствовал себя слегка оскорбленным. Неужели не видно, что мне плохо?..
— А ты не боишься, что так ни для кого никогда не зазвучишь? — сказала Сквазория. В ней мелькнуло самодовольство от уверенности, что она задела правильную струнку в моей душе.
— «Никогда» — это слово, которое страшит меня больше всего! — серьезно сказал я и ощутил мурашки. Три жутких слога еще раз прозвучали в моей голове. Ни-ко-гда. Я занервничал. В последующие несколько секунд у меня сбилось дыхание и помутилось в глазах.
— Тогда возьми и прямо сейчас разозлись на него, — сказала Астроелия, — накричи хорошенько, от души. Давай вместе со мной. Вот ничтожное «никогда». Да, как ты смеешь вызывать в нас страх? А ну-ка быстро встало и выпарилось отсюда!
Мои конечности затряслись от напряжения. Действительно же, я всем сердцем ненавижу эту «никогду». Я выскочил из гамака, направил взгляд в пустоту и закричал:
— Вот именно! Даже если я всего лишь половинка, то ты еще более маленькая доля. Поняла? И у тебя вообще не должно быть даже надежды на то, чтобы запугать меня. Вон отсюда, ничтожная пыль! Выдувайся отсюда!
Я прокричал еще несколько фраз и замолк.
— А что ты остановился? Ты думаешь ей достаточно? — спросила Астроелия.
— Достаточно-достаточно, — ответил я и топнул в попытке придать больше веса своим словам.
— Ну что ж, — Астроелия зевнула, — «никогда» изгнана, а дальше что? А Сольгрий?
— Не знаю… Даже не понял, для чего всё это было нужно. — Я с минуту помолчал и закончил. — Предлагаю по гамакам и спать до ужина…
— Ложись, — сказала Сквазория, — а мы пока с Крилядием потренируем голос. Или может, ты тоже хочешь с нами?
— Сквазория, я и так сегодня это делал… Сейчас еще перенапрягу связки и тогда «никогда» точно войдет в мою жизнь.
— Да ладно тебе, — пробасил Крилядий, — говори ооооо, говори ааааа, говори еееее, говори иииии. Хе-хе, у меня уже целая песня сочинилась. А что можешь ты?
Крилядий издавал звуки на такой манер, будто он полоскает горло. Мне даже чуть не стало смешно.
— Ты сейчас нам покааажешь, в чем ты крут, — запела Астроелия.
— Ты ведь нам не откааажешь, раз, мы тут, — подыграла Сквазория.
— Ведь мы верииим в тебяяяя, — закончил Крилядий.
— Ах, какие вы напористые, — произнес я с доброй усмешкой и с чувством зарождающегося желания что-нибудь произнести, — ну ладно. Сейчас… Слушайте!
Я минуту смотрел куда-то вверх, а затем заговорил:
— Друзья мои, наше существование в Мистифии — поразительное везение! Я бы даже сказал, счастливый случай. И к жизни нужно относиться крайне бережно. Не разменивать ее на что-то неполноценное.
Нас окружает совершенный мир. Мы имеем тепло, воду, пропитание, воздух. Мистифия дарует нам красоту цветов, разнообразие ароматов, музыку жизни. Мы есть друг у друга, наша душевная теплота, близость, прикосновения. У нас есть всё, чтобы танцевать, чувствовать себя счастливыми и творить совершенство.
Так, давайте решительно это делать. Давайте стремиться к высокому полёту и создавать нечто поразительно законченное и благодатное, как солнечный круг!
Мои друзья как будто окаменели. Они замерли и лишь хлопали блестящими глазами.
— Это было потрясающе, — заговорила Астроелия.
— Очень проникновенно, — вторила Сквазория
— Угу, — кивнул Крилядий с редкой для него серьезностью.
— Спасибо, конечно, — ответил я, — но я в начале слегка запнулся, а в конце не набрал достаточно воздуха.
— Это неважно, — перебила Сквазория, — у тебя есть дар. Когда ты говоришь, по телу аж проходят какие-то невидимые волны и хочется жить более осмысленно и… качественно.
— Да-да-да, — подтвердила сентиментальная Астроелия и шмыгнула носом, —ты как будто освежаешь отношение к жизни. У тебя получается!
— Даже очень… — сказал Крилядий.
— Но это просто такая… м-м, ну сама по себе удачная речь… сильные слова…
— Нет-нет-нет, — перебила меня Астроелия, — это именно то, как ты ее произнес. Чувственно, искренне, душевно. Тебе надо выступать!
— Как раз в котловину «Амфи» нужен ведущий, — заявила Сквазория, — и я настойчиво предлагаю тебе туда сходить. Прямо сегодня.
— Вот бы ты умел также вдохновлять себя, как сейчас нас, — сказал Крилядий.
— Просто попробуй, — сказала Астроелия.
— Ну… — я посмотрел на свой гамак, будто ожидая, что он скажет что-нибудь в мою защиту, — посмотрим.
Друзья ушли, меня сморила жара, я уснул. Во сне я продолжил размышлять про полукруги. Если одной ногой делать шаги, а другой нет, то… а это возможно вообще? Вот одна нога стоит на месте, другая сделала шаг. И как быть дальше? Можно вернуться к стоящей ноге, сделав шаг назад. А затем снова вперед и снова назад и так до бесконечности. А можно поступить круче. Просто начать прыгать на одной ноге. Далеко ли так можно уйти? Как вы думаете, друзья мои?
«Амфи» — вспомнил я, увидев полукруг неба приоткрытым глазом. А впрочем, зачем мне туда? Только позор испытаю. Я же неопытный, я им точно не подойду. Тем более вставать надо уже сейчас, как-то неохото выбираться из моей любимой колыбельки. Не, буду спать до вечера. Таланта нет, опыта нет, терять все равно нечего.
Хотя… Вот незадача… Астроелия и Сквазория расстроятся, что я не сходил в котловину — арену для выступлений. И даже Крилядий, наверное, полукругом губ изобразит улыбку-наоборот… Да, и я буду чувствовать неприятный осадок в душе, что хотя бы не узнал, какой ведущий требуется. Может, нужно всего-то пару фраз выкрикнуть. Ну или мне подскажут что-нибудь дельное… Тоже неплохо. Ладно, уговорили, иду!
В котловине «Амфи», когда услышали мою речь, застыли и округлили глаза.
— О, это то, что нужно, — сказал директор котловины, — буквально чуть-чуть подтянуть, хорошенько подготовиться и через десять дней ты сможешь великолепно провести день Солнца.
Я впал в ступор. Уж очень не ожидал такой реакции и предложения. Судьба протягивала мне сладкий полукруг дыни или арбуза. Но был ли я готов его принять? Ведь я не верю, что у меня получается на должном уровне, а тут еще и день Солнца… В общем, ладно, я соглашаюсь, конечно. Просто возьму и срочно усилю тренировки!
Учитель впервые произнес команду «Стань покоем» два раза подряд. Я списал это на его усталость, намучился он со мной. Но когда то же самое произошло и на следующий день я задался вопросом, что делаю не так в этом упражнении.
«Вроде всё как надо. Вытягиваюсь, как могу, расслабляюсь, пытаюсь почувствовать через себя потоки. Надо будет спросить у него, в чем дело»
И в третий раз то же самое. Да что такое? Я решил, что после всех упражнений уточню у учителя этот момент. Выступление уже скоро, а я чувствую, будто делаю шаг вперед и назад одной ногой. А в итоге остаюсь на месте. Интересно, хоть что-то вообще улучшается в моем голосе? Нужно как-то более напористо делать упражнения!
Во время упражнения «Выражай мысль» я испускал из себя звук настолько сильно, что казалось дрожали стены. Я еле успевал вдыхать воздух. Мой голос превратился в натянутую струну, которая раскалилась докрасна. Вот я уже приближаюсь к окончанию мысли, будто дорисовываю красивый огненный круг, и вдруг мой голос становится высоким и тонким-тонким будто ресница, а затем… бам!
Что произошло с моими ушами? Почему я внезапно перестал себя слышать?
— Слушай меня и молчи! — сказал учитель, и я понял, что с ушами все хорошо. — Ты сорвал голос. Это не страшно. Через несколько дней восстановишь, если будешь молчать. А еще пить больше теплой воды. У тебя появилась твердая причина научиться выполнять «Стань покоем» по-настоящему. Выполни этот шаг, как следует! Понял? Иди пока отдыхай!
В моей голове возник гул непонимания, всё вокруг смазалось и перемешалось. Я шел домой и перестал чувствовать себя собой. Кто я, зачем я, что со мной… Нырнув в гамак, я погрузился в забытие.
— Ну вот и всё — медленным ручьем потекли мысли при моем пробуждении, — жизнь наглядно показывает мне, за кого она меня принимает, где мое место. Я ничтожество и чтожеством мне, кажется, не стать. Моя попытка устремиться вверх жестко пресеклась ударом по голове. Бам и всё! Теперь я валяюсь, будто уже и не живой вовсе. А я живой?
Открыл глаза, увидел крону одного из эвкалиптов, к ветвям которых привязан мой гамак. Почувствовал неприятную сухость в горле. С трудом встал и хлебнул из кувшина воды.
— Тело живое, да. Но голос… Даже не стану проверять. Вообще пора прекращать всё это. Надоело. Вот возьму и завтра с утра отправлюсь в другую часть Мистифии. Покину нашу саванну. Отправлюсь к возлюбленной и уговорю оставаться нам с ней там, не возвращаться сюда. Терять нечего. У я ведь полный ноль. Ооо, как же он похож на совершенство!
Встал рано утром, подкрепился, осушил кувшин. А после просто взял и отправился в первую попавшуюся сторону. Надо будет сегодня не забыть сообщить директора «Амфи», чтобы он искал другого ведущего. А я теперь свободен от всего. Шагаю себе и рисую ногами полукруги. Левой ногой полукруг и правой ногой полукруг. Если их сложить, получается круг, который катится вперед, как колесо. Наверное, я вас уже наскучил этим образом.
А что если я буду шевелить только одной ногой? В таком случае, как вы понимаете, далеко не уйду. О, подождите-ка, у меня тут проклевывается кое-какая мысль. Как бы облечь ее в слова? Эмм...Подождите, сейчас сформулирую. Чтобы совершенствоваться, нужно создавать два полукруга и соединять их. Так, один становится продолжением другого и получается колесо, которое способно катиться вверх, к совершенству: притом, что оно само по себе уже совершенное. Сам путь таков.
Вот это да! Не знаю, как вас, но меня прямо до костей пробрало. Получается, я прыгаю только на одной ноге и поэтому мое развитие такое медленное. Я совершаю только один полукруг, не продолжая его вторым. Первый — это создание своего голоса, мои тренировки. А второй? Вот этого я даже не знаю… Наверное, я смотрю на мир слишком уж с прищуром и поэтому не вижу то, что должно быть вторым полукругом. А надо смотреть с широком распахнутыми глазами. Вот так!
Я округлил глаза, насколько смог. И вдруг меня осенило, что я уже полчаса что-то увлеченно напеваю. Кажется, ко мне возвращается голос. Серьёзно? Я не ослышался? Это же шанс, что я всё-таки смогу выступить на дне Солнца!
Перед моим взором возник могучий баобаб с гигантской грушей, висящей на самой толстой ветви. Нет, это даже не груша, а огроменная капелька сплетенная из лозы. Это дом моей возлюбленной, которая сейчас временно находится далеко-далеко, в другой части Мистифии.
— О, давно тебя не видела, Сольгрий, — воскликнула тетушка Лиграшеня, мама моей возлюбленной, — заходи!
Капелька, плетенная из лозы, висела низко над песком, поэтому мне нужно было лишь подпрыгнуть, чтобы попасть внутрь, в круглое помещение. Обожаю здесь находиться. Приятная прохлада, цитрусовый аромат, скатерти и шторы салатового цвета. Всё успокаивает. Из общего образа выбивается лишь груда всяких игрушек и украшений, что валяются на полу.
— Да, у меня сейчас творческий беспорядок. Как же я обожаю всем этим заниматься, ты даже не представляешь, — проговорила Лиграшеня. — Скажи же, подготовка к празднику — это уже и есть самый настоящий праздник. Процесс приносит даже больше удовольствия. Я сейчас как раз собиралась идти украшать площадь. Если хочешь, можешь пойти со мной. Хотя… я что-то смотрю, ты выглядишь так, будто не спал всю ночь… Давай лучше оставайся здесь, отдохни!
Я согласился, что лучше остаться. Лиграшеня собрала свои поделки и ушла. Она каждый год создает их ко дню Солнца, и с каждым разом они получаются всё лучше и лучше. Ей удается соединять две половинки колеса. Она наслаждается самим течением творчества: река того, что у нее получается, впадает в море восторженных глаз. Ах, как прекрасно! А потом это море испаряется и облака новых задумок и образов проливаются на горы дождем, чтобы вновь побежать рекой творчества. Два полукруга продолжаются друг в друге, и колесо катится к солнцу.
Я встал в центр круглого помещения, выпрямился и представил, что я нить, через которую восходит поток от пола до потолка. Мне стало так хорошо, я почувствовал такое спокойствие на душе, что казалось вот-вот воспарю в небо. Учитель прав, я раньше никогда не выполнял «Стань покоем» по-настоящему. Я всегда стремился к призрачному празднику своего совершенства, но никогда не думал наслаждаться подготовкой, самой дорогой совершенствования.
Какое счастье, что я сейчас ни с того ни с сего это понял!
Что такое? Почему так ярко? Я ослеп, а затем вокруг меня постепенно стало вырисовываться пространство, состоящее из полупрозрачных бело-желтых штор. Или это были стены. Точно сказать не могу. Они звучали неслышной музыкой арф. То тут, то там что-то поблескивало. Будто мигали белые звезды или это были большие пуговицы. Откуда-то из складки вынырнуло существо с неуловимыми очертаниями и направилось ко мне. Мне показалось, что это птица, но возможно это лишь рисунок моего воображения.
С разных сторон зазвучало нежное эхо, которое сложилось в один отчетливый голос.
— А как ты думаешь? — существо расхохоталось звенящим шелестом, будто ветерок потрепал металлические травинки.
— Ну как-как. Тебе пришло сильное озарение, одновременно с этим ты стал легким как пушинка и воспарил в мои владения. Такое иногда бывает. Тем более, ты еще и мечтал попасть сюда.
— Да-да, я само совершенство, по твоему разумению.
— Ну как ты уже сам осознал, или почти осознал, совершенство проявляется только в постоянном совершении и в постепенном совершенствовании. Мне тоже всегда есть, что улучшать, и я это делаю с каждым круговоротом. Да не затмит тебя удивление, наверное, я слишком разоткровенничался. Хо-хо-хо!
— Но… — робко попытался вставить я, а воплощение солнца продолжило:
— Да-да, конечно, нужно стремиться делать всё предельно хорошо, я как раз об этом и сказал, но… Приведу крайне жестокий пример. Представь, сейчас я решу, что мне нужно еще подучиться, что я не достаточно круглый, выражаясь твоими словами. И вот я временно сойду со своей небесной дороги. Что будет со всеми? То-то. Также и ты, нужен своему окружению сейчас. Живой, искренний, на таком уровне, на котором ты есть. Основами ты уже крепко владеешь: ты способен намного больше, чем просто связать два слова. Разумеется, когда тебя не перебивает тот, кто видит твои мысли.
Солнце снова прыснуло от смеха. А я стоял с открытым клювом, не смея ничего сказать.
— Думаю, ты всё хорошо понял. Заботу и ценность ты способен нести уже сейчас и получать за это внимание и отклик. Так, ты и будешь совершенствоваться. Сейчас я пойду готовиться к своему празднику. А ты можешь возвращаться к себе. Всё.
Солнце куда-то вмиг растворилось. Я же подумал, хочу ли возвращаться? Может остаться здесь? Ведь так хорошо, когда тебя пронизывает свет, и ты находишься на высоте.
— Стой! — крикнул я и нырнул за ту складку прозрачно-желтой шторы, куда предположительно скрылось солнце.
— Нет-нет, — сказало оно, не дожидаясь моего вопроса, — помощником тебя я не возьму. Это приведет тебя к душевным мучениям. Потому что у тебя свой путь счастья. И он внизу, в наземной части Мистифии. Возвращайся скорее, чтобы ни в коем случае не застрять здесь!
Я еще несколько секунд стоял, обдумывая слова Солнца. Наверное, действительно, оставаясь здесь, я в конце концов бы начал чувствовать себя бесполезным, растворенным в сладости ослепительных лучей. А лучше находиться на своем месте и изо всех сил стараться испускать свет и совершенствоваться. И у меня есть отличная возможность начать это делать. «Амфи». Всё, я возвращаюсь!
Зажмурился, глубоко вдохнул и приоткрыл веки. Салатовый цвет штор брызнул в мои глаза, сопровождаемый солнечным зайчиком. Я дома, в наземной части Мистифии, как же здесь хорошо!
Я постоял в центре круглого помещения еще несколько минут, наполненный покоем. А затем мне неистово захотелось выполнить остальные упражнения: взбурлить кровь, укреплять дыхание, изощрять язык, направлять звук и выражать мысль.
Всё прошло великолепно. Голос лился легко, словно играла флейта. Я почувствовал в своем сердце тепло благодарности.
После упражнений пошел умыться. Какое удовольствие ощущать воду. Во владениях солнца ее, скорее всего, нет. Посмотрел в зеркало и вдруг слова как бабочки стали выпархивать из моего горла.
— Каждому, — начал я неспешно, — дана основа совершенства. В нас уже заложена изюминка, которую мы можем взращивать до виноградного дерева. — Я посмотрел на свои глаза. Они круглые, как совершенство. И как я раньше этого не замечал?
— Мы имеем определенный круг своих способностей, — продолжал я, — который можем расширять, раскручивая его по спирали. Наверное, вы слышали мудрое понятие о завитках обмена. Это когда ты совершаешь круговорот давания и взятия. Даешь что-то нужное и берешь то, что нужно тебе для того, чтобы снова иметь возможность сделать благо. И сам факт того, что это образное колесо совершило полный оборот, делает его немного крупнее. Теперь ты можешь дать и получить больше благ, и продолжать расширяться. Каждый оборот, как следующий завиток плоской спирали. Он делает тебя сильнее и совершеннее.
Раньше я ошибочно считал, что нужно сначала развить свое мастерство до некого совершенства, которое я даже не мог представить. Получается, что я невольно стремился к состоянию «никогда и нигде» и можно сказать всё время пребывал в нем. Понимаете, в чем был весь ужас? Но потом ко мне пришло озарение: у меня уже есть достаточный опыт и уровень, чтобы начать нести ценность. И только неся ее, я смогу продолжать развиваться, согласно мудрому понятию о завитках обмена.
Это как с ногами. Раньше я прыгал на одной, опираясь только на развитие своего мастерства, но так далеко не уйдешь. А сейчас я, наконец-то, задействовал вторую ногу, и вот я перед вами, дорогие слушатели.
Мне кажется, что даже зеркало пошло мелкой рябью от моих слов. Настолько пылко и проникновенно я их произнес. Я обязательно когда-нибудь выступлю с такой речью. Думаю, это произведет невероятное впечатление на слушателей.
Последующие дни проходили ярко. Я каждый раз получал неописуемое наслаждение от занятий в подземном полукру… нет, в круглом зале. Он всегда был таким, просто раньше в нем была перегородка, разделяющая помещение на две части, а сейчас ее, наконец, убрали. Какое счастье! Простора стало больше и мне кажется, от этого мой голос стал мощнее и объемнее.
В «Амфи» я выступил хорошо. Это подтверждали восторженные знаки одобрения в виде пускания в мою сторону прозрачных шариков и радостных восклицаний. Громче всех кричали Астроелия, Сквазория и Крилядий. Они, конечно же, заняли места рядом со сценой, чтобы меня поддержать.
Директор «Амфи» выразил желание, чтобы в будущем я открывал здесь праздники. И еще ко мне подходили и говорили, что хотят видеть меня на других мероприятиях. Скажу по секрету, забегая вперед, что в будущем меня будут звать в другие страны. Но это потом, а пока я в полной мере наслаждаюсь тем, что происходит у меня сейчас. Представьте, как будет рада моя возлюбленная, когда вернется с поездки и увидит меня таким!
Другие рассказы читайте, подписавшись на мою авторскую рассылку вконтакте
Или на мой телеграм-канал, посвященный Мистифии — https://t.me/mistifia
© Олег Сунцев (под псевдонимом Олег Гласон), 2021 — публикация рассказа «Полукруглое солнце» целиком или его части разрешена только с указанием настоящего имени автора.