Между светом и тенью - Джоуи Ю

Кеннен не сбавлял скорости с того момента, как покинул Великий храм в Кесине.

Он несся по холмам и равнинам, по скалам и плоскогорьям, и окружающий пейзаж сливался в сплошные цветные пятна. Йордл двигался, как солнечный зайчик по полотну художника, нарисованному широкими мазками.

Будучи Сердцем бури Кинку, он уже тысячи раз доносил до ионийцев решения лидеров ордена. Но на этот раз все иначе, подумал Кеннен. Теперь речь идет о жизнях моих братьев и сестер из Кинку.

Просьба о помощи поступила из храма в южной части Ионии – его якобы осквернил неизвестный злой дух. Изгнать духа никак не получалось, поэтому послушники обратились за помощью к трем лидерам Кинку.

Точнее, двум. После ухода Акали у них все еще не было Кулака тени, поэтому принимать решение пришлось Шену, Оку сумрака, и самому Кеннену. Они оценили ситуацию, и теперь Кеннен со всех ног спешил на южное побережье, в далекий Райшай в провинции Чжунь.

Когда много весен назад войска Ноксуса вторглись в Ионию, три лидера Кинку решили, что орден не должен участвовать в войне. Послушники в Райшае беспрекословно повиновались этому решению – как и всем прежним указаниям ордена.

Именно поэтому я должен их спасти.

Кеннен промчался вдоль бурной реки, пересек широкие золотистые луга, а потом в один миг преодолел туманные леса на южных склонах гор Шонь-Сянь – будто молния сверкнула в тучах. Позади осталось несколько разрушенных поселений, в том числе и Сюанань.

Лишь достигнув портового города под названием Эвирни, Кеннен остановился. Провинция Чжунь была совсем рядом, через пролив, воды которого сверкали в лучах утреннего солнца.

Кеннен как раз успел на первый паром. Мачта представляла собой живое дерево, росшее из корпуса; ветви его изгибались назад, а широкие листья ловили морской бриз подобно перепончатым крыльям виверн с южных островов.

Людей на пароме было мало, а Кеннен оказался единственным йордлом. Другие пассажиры почтительно поприветствовали его.

Ионийцы всегда с уважением относились к йордлам, даже когда эти создания из мира духов представали в своем истинном обличье, как всегда делал сам Кеннен, достигший гармонии благодаря учению Кинку… особенно урокам Тагациири – первого великого мастера и первого Кулака тени.

Когда много веков назад Кеннен вступил в орден, Тагациири спросил, что именно йордлу больше всего нравилось в людях.

"Истории. У вас их так много! – глаза Кеннена заблестели. – Жизни у вас короткие, но в историях сохраняется то, что вам дороже всего. Вот почему люди лучше любых бессмертных подходят на роль хранителей миров".

Небо было безоблачным, солнце сияло, и Кеннен поделился с великим мастером своими соображениями о том, какую роль он мог бы сыграть в ордене Кинку. Тагациири внимательно выслушал и обдумал его слова.

"Когда-нибудь вы все умрете, – жизнерадостно добавил Кеннен. – Я хотел бы сохранить ваши истории. Историю Кинку".

Тогда великий мастер Тагациири улыбнулся. "Какая благородная идея! И большая ответственность".

"Я мог бы начать прямо сейчас и передавать народу наши решения".

"Пусть будет так, – сказал великий мастер. – Твоей задачей станет 'Следование за Солнцем'. Ты будешь нести свет наших суждений и станешь посредником между этим светом и его тенью".

Кеннен отвлекся от воспоминаний, когда паром начал подходить к причалу под белыми меловыми скалами, которые венчал изумрудно-зеленый лес.

Кеннен помахал другим пассажирам когтистой лапой, а они пожелали ему попутных ветров и легкой дороги. Йордл спрыгнул с парома еще до того, как тот начал замедлять ход, и по гребням волн доскакал до берега.

Собиралась гроза. Одеяние и маска Кинку уже промокли насквозь, но Кеннен мчался сквозь ливень, не останавливаясь даже для того, чтобы отдохнуть или перекусить.

Только бы не опоздать.

Низко клубились темные облака. Когда йордл прибыл в Райшай, в них сверкнула молния.

На ступенях перед храмом сидело два десятка послушников. Невзрачное здание выглядело неповрежденным.

"Мастер Кеннен, вы здесь! – лидер послушников, человек по имени Хайда, почтительно поднялся на ноги, но колени у него заметно дрожали и подгибались. – Вы должны помочь нам сразить вредоносного духа, который захватил наш храм!"

Остальные послушники также поднялись. Глаза у них были остекленевшие.

Кеннен так надеялся, что они с Шеном ошиблись… но теперь увидел, что худшие опасения подтвердились. Ему стало очень грустно. А ведь они служили так преданно.

"Тут не с кем сражаться, – ответил он Хайде с тихой грустью в голосе. – В храме нет скверны. Она в вас. Во всех вас".

Раздались недовольные возгласы. Некоторые послушники сердито посмотрели на него исподлобья.

"Скверна в нас? – Хайда впился взглядом в Кеннена. – Но мы всегда слушались лидеров Кинку! Много лет назад, когда вы приказали не сопротивляться ноксианским захватчикам, мы стояли и смотрели, как гибнут наши земляки, – лицо Хайды исказилось, словно тающая маска. – А потом, когда ионийцы в Тууле, Касури и Хурои звали на помощь, вы приказали не помогать, и мы снова подчинились. Мы упустили возможность отплатить Ноксусу!"

"Теперь это терзает ваши души, – сказал Кеннен, – а злобные духи кормятся этими страданиями. Кормятся вами".

Кеннен видел то, что было недоступно взгляду человека: от послушников поднимались струйки черного дыма. Его щупальца стремились поглощать все, до чего могли дотянуться – это рвались из мира духов существа, становившиеся тем сильнее, чем больше злилась их жертва. Рано или поздно они поглотили бы несчастных Кинку, и Райшай погрузился бы в хаос.

"Мир меняется, – сказал Кеннен. – В Чжунь началась смута, и вы разрываетесь между требованиями Кинку и желаниями собственных сердец, – йордл умолк, а потом сообщил ту новость, с которой так спешил сюда из Кесина. – Я освобождаю вас от служения ордену".

"Ты нас изгоняешь?" – переспросил послушник, которого не было видно за чужими спинами.

"В таком состоянии вы не способны хранить равновесие между мирами", – ответил Кеннен и по очереди встретился взглядом с каждым из них. Я должен сделать так, чтобы они поняли. "Оставьте Кинку. Только так вы сможете исцелиться. Делайте то, что сами хотите, и тогда разрушительные эмоции не уничтожат вас".

"Мы перестали быть полезны, и ты решил от нас избавиться! Это бесчестно!" – Хайда стремительно обнажил клинок. Его послушники хором взвыли, не подозревая, как жадно впились в них теневые когти.

Кеннен чувствовал их боль, порожденную расколом между разными убеждениями. Такую же боль чувствовала Акали, когда решила порвать с орденом. И все же между его ладонями затрещали молнии. "Не советую со мной спорить".

Хайда и несколько послушников с рыком бросились вперед.

Маленький йордл протанцевал между неуклюжими людьми, легко избежав ударов. Он щелкнул когтистыми пальцами, и с их кончиков сверкающими дугами слетели молнии, сбив всех противников с ног.

Послушники застонали, дергаясь в грязи. Их товарищи встали как вкопанные, не зная, что делать. Горе и чувство вины исказили их лица, превратив в маски страдания. Дождь смывал с их щек ихор, который потек из глазниц.

Кеннен отпрыгнул подальше, оказавшись вне их досягаемости, и вздохнул. Потом он вспомнил о том, чему научили его люди.

Иногда рассказать историю значит солгать.

"Позвольте мне рассказать вашу историю, – сказал Кеннен и снял маску. – Ступайте с миром. В Чжунь сохранится опасное влияние, но Кинку узнают, что вы доблестно противостояли ему, прежде чем с честью покинуть орден".

Придумать правду. Сохранить самое дорогое.

На миг взгляды послушников прояснились, и черный дым стал рассеиваться. Никто не проронил ни слова, но некоторые понимающе кивнули. Те, кто мог, подобрали раненых.

Прощаться с давними соратниками всегда тяжело, но Кеннен знал, что это к лучшему. Они посвятили себя Кинку, а теперь были вольны выбрать новую цель в жизни. Когда они восстановят душевное равновесие, злым духам станет нечем кормиться.

Йордл смотрел, как бывшие послушники один за другим уходят во мрак. Ливень не прекращался. Насквозь промокшие люди выглядели маленькими и хрупкими.

Когда-нибудь вы все умрете, – подумал Кеннен, и от грусти у него сжалось сердце.

Но я сохраню вашу историю.