Story
May 17, 2020

Не всё то золото...

"

Задубелые корневища, искривленные стволы и поросшие толстыми листьями лозы, змеящиеся по камням, чуть ли не полностью перекрыли тропу через буйные джунгли. Трое вымокших от пота мужчин прорубали себе дорогу, и в их сердцах жили алчность и грезы о сказочном богатстве. Целых шесть дней джунгли сопротивлялись – но вот наконец из подлеска показался храм. Вход в него был вырезан в огромной плите обнаженной породы с красными и синими прожилками у самого основания. В золоченых нишах стояли величественные статуи, на карнизах переплетались гирлянды золотых орхидей.

– Видишь, Хорта? – произнес Рен. – А ты не верил, что храм и вправду существует.

– Лишь бы сокровища в нем существовали, – отозвался Хорта, отбросив затупившийся топорик и вытащив остро заточенный меч. – Вы же свои жизни на это поставили, помните?

– Не волнуйся, Хорта, – зашедшись в скрежещущем кашле, ответил Метра. – После этого сможешь сам прикупить такой же дворец.

– Хорошо, если так, – сказал Хорта. – Ну-ка, доставайте клинки. Убивайте всех, кто встанет у нас на пути.

С блистающим на солнце оружием трое разбойников приближались к храму. Хорта заметил, что углы строения были не слишком-то четкими и аккуратными: края будто бы стекались один к другому, вместо того чтобы сходиться под одним определенным углом. Пробравшись внутрь, они прошли между двумя величавыми кнутоивами, чьи стволы сплелись в подобие ворот. Кора деревьев была настолько белой, что те казались свежеокрашенными.

– И где же охрана? – спросил Хорта, войдя внутрь.

Однако вопрос так и остался без ответа – его глаза уже приспособились к могильному мраку высеченной в скале комнаты. Сводчатый потолок покрывали барельефы, а стены переливались разноцветными осколками стекла. Они складывались в мозаику: живописный пейзаж, который будто источал свет и жизнь. На резных бронзовых колоннах висели таблички из слоновой кости, на них были изображены сцены из древних притч монастыря Седзин. Из заглубленных ниш бдительно смотрели украшенные самоцветами гагатовые идолы. Статуи богов-воинов, отделанные золотом, взирали с постаментов из порфира и нефрита.

Хорта ухмыльнулся: ''Берем! Берем все!''

Рен и Мерта вложили мечи в ножны и раскрыли мешки. В них они принялись запихивать все, что попадалось под руку: статуэтки, идолов, драгоценные камни. Крича от восторга, они волокли за собой целые груды золота. Хорта обходил комнату, уже прикидывая, как он умертвит своих попутчиков по возвращении... И тут он заметил, что одна из статуй шевелится.

Сначала ему показалось, что это всего лишь раскрашенный идол: монах-воин сидит со скрещенными ногами, уперев в колени руки. Он сидел к Хорте спиной, но затем встал и повернулся с текучей грацией змеи, развертывающей свои кольца. Поджарый и мускулистый. На нем были просторные штаны, а глаза его закрывала красная повязка.

– Не так уж тут, оказывается, пусто, – произнес Хорта, сжимая в ладони отделанную кожей рукоять меча. – Вот и славно. Я как раз надеялся кого-нибудь прирезать.

Монах склонил голову набок, словно внимая звукам, слышным ему одному, после чего промолвил:

– Трое мужчин. Один – с больными легкими, другой – с никудышным сердцем, которое и до конца года не протянет.

Незрячий монах повернулся и уставился прямо на Хорту, хотя было совершенно непонятно, как он может видеть сквозь плотную ткань, закрывавшую глаза.

– У тебя изъян в позвоночнике, – произнес он. – Зимой он причиняет тебе боль, а еще из-за него ты отдаешь предпочтение левой стороне тела.

– Ты еще кто такой? Вроде как ясновидец? – спросил Хорта, нервно облизывая губы.

Пренебрегши вопросом, монах вымолвил:

– Я Ли Син.

– И чего, это что-то означает? – поинтересовался Хорта.

– Я даю тебе единственную возможность вернуть то, что вы взяли, – ответил Ли Син. – Затем вы уйдете отсюда и больше никогда не вернетесь.

– Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, мой слепой дружок, – сказал Хорта, чиркнув острием меча по каменному полу. – Нас трое, а вот ты даже не вооружен.

Послышались нервные смешки Рена и Мерты: их насторожила решимость монаха даже перед лицом неравной схватки. Свободной рукой Хорта подал им знак, и оба его спутника принялись обходить монаха с флангов, вытягивая из кожаных ножен изогнутые мечи.

– Это место священно, – произнес Ли Син с горестным вздохом. – Не следует его осквернять.

Хорта кивнул своим приспешникам:

– Ну-ка, избавьте слепошарого дурня от мучений.

Рен шагнул вперед. Однако Ли Син пришел в движение еще до того, как ступня разбойника опустилась на землю. Монах, который до этого был совершенно неподвижен, в мгновение ока превратился в размытый от скорости контур. Он хлестнул рукой, будто кнутом, и твердое ребро ладони врезалось Рену в шею. Хрустнула кость, и разбойник свалился наземь. Его голова была повернута под неестественным углом. Мерта рубанул мечом, но Ли Син качнулся всем телом вбок. Удар был силен, и обратный взмах меча пронесся прямо над головой Ли Сина. Монах припал к земле, крутнулся на месте и быстрым движением ноги подсек Мерту. Тот рухнул, оружие зазвенело по плитам пола. Ли Син вскочил на ноги и пяткой со всего размаха ударил Мерту в грудь.

Мерта издал сдавленный крик: ребра затрещали, и их осколки проткнули его никудышное сердце. Из упавшего мешка высыпались награбленные самоцветы. Глаза выпучились в предсмертной муке. Разбойник хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

– Ты, конечно, проворен для монаха, – произнес Хорта, кромсая воздух ошеломительно быстрыми ударами меча. – Но зато я рубака не промах.

– Думаешь, ты быстр? – спросил Ли Син.

– Я обучался у лучших мастеров, так что тебе вряд ли удастся одолеть меня так же легко, как этих двух болванов, – ответил Хорта, указывая на тела поверженных спутников.

Ли Син ничего не ответил, и двое закружили по комнате. Хорта видел: слепец следит за каждым его движением. Шаги монаха были плавны и точны, и Хорту охватило неприятное ощущение, что с каждой секундой противник узнает все больше и больше о его навыках.

Он взревел и бросился на монаха, обрушив на того серию стремительных выпадов и рубящих ударов. Ли Син отпрянул в сторону, пригнувшись, подобно молодому деревцу на ветру. Он уворачивался, ускользал и отражал отчаянные атаки Хорты. Бандит ни на секунду не прекращал махать клинком, и Ли Син пятился все дальше. Однако монах даже не вспотел. Его безучастное лицо, завязанные глаза и непринужденное высокомерие выводили Хорту из себя.

Он ринулся в решающую атаку, призвав на помощь всю свою выучку, ярость и силу. Меч взрезал воздух рядом с монахом, но так ни разу и не достал до цели.

Ли Син увернулся от удара в последний раз, после чего согнул колени, напружинив все тело.

– У тебя есть скорость, но нет умения, – произнес он, напрягая мышцы. – Тобой овладел гнев. Он поглотил тебя и привел к гибели.

Хорта почувствовал, что в комнате становится жарче: вокруг Ли Сина переплетались потоки энергии. Монаха окутал огненный вихрь, и Хорта в ужасе попятился назад. Меч выскользнул из его рук. Ли Син дрожал, словно стараясь обуздать силы, едва ли ему подвластные. По комнате метался отраженный звук нарастающего ветра.

– Прошу тебя, – пробормотал Хорта. – Я все верну. Я все положу на место!

Ли Син прыгнул вперед, подталкиваемый рвущимся ураганом чистой энергии. Его нога врезалась в грудь Хорты, отбросив того назад. Хорта шмякнулся о стену с такой силой, что растрескались камни. Он мешком упал на пол. Его позвоночник разлетелся на осколки, словно глиняный горшок.

– У тебя была возможность избежать этого, но ты ей не воспользовался, – произнес Ли Син. – За это ты и поплатился.

Зрение умирающего Хорты меркло, угасая по краям, но он еще успел увидеть, как Ли Син возвращается в свою сидячую позу. Монах снова повернулся к нему спиной, и пока его тело расслаблялось, вихрь смертельной энергии начал понемногу рассеиваться.

Ли Син склонил голову и продолжил медитировать.

"