Голоса - Джаред Розен

Все началось, когда старый Хабард упился прокисшей медовухой и, предаваясь воспоминаниям о какой-то битве, с которой он наверняка позорно бежал, заперся в сарае на окраине Голдвельда. Дейвил как хороший сосед попытался выбить дверь, но этот ходячий реликт оказался сильнее, чем можно было предположить. Он навалился на дверь изнутри, бормоча что-то о высоте и пауках, а еще о том, что его якобы заживо расклевывают птицы. Никто не поверил, что его жизни угрожает что-то кроме бутылки, поэтому мы все разошлись по домам, разумно рассудив, что к утру старый дурак проспится и все будет нормально.

Но до утра он не дожил.

Первый крик раздался на всю деревню – как будто его выдирали у Хабарда из груди. Второй прозвучал очень похоже, но более жутко, с визгливыми нотками, словно скрежетало ржавое железо, обернутое мешковиной. Слов было не разобрать, а голос казался не совсем человеческим... Тогда жена пекаря заорала: "Маги!" – и началась полная неразбериха. Люди хватались за оружие и в панике закрывали досками окна; деревенский голова – если можно так назвать старосту нашей дыры – стал сгонять в зал совета всех, кого смог найти... С тех пор как на северные земли напал Коготь, такое уже сто раз случалось. Нормальные люди сходят с ума при малейшем намеке на колдовство.

В общем, тогда все и стало совсем плохо. Хотя нет. Плохому есть предел, а случившееся в Голдвельде – дело совсем другое.

Не верите?

Сходите поглядеть сами. Голдвельда больше нет.

Но я забегаю вперед, а надо бы рассказать про Дейвила. Дейвил, стало быть, был шпионом в те времена, когда о замирении Фрельйорда говорили как о чем-то достойном, а позже служил короне в самых дальних краях – в Шуриме и на Островах Синего Пламени. В общем, мужик многое повидал. Тут на западе нам, считай, повезло: в нашей глухомани нет никого опаснее пары-тройки поджаренных на солнце разбойников или отбившихся от стаи детенышей остроклювов. Но Дейвил знал, какой может быть настоящая опасность. Он собрал всех, кто готов был его слушать, и организовал ополчение для борьбы с этими якобы "магами".

План у него был простой: на рассвете мы начнем прочесывать местность. Обязательно парами, в одиночку – ни-ни! Армейский подход дает надежду, укрепляет боевой дух. За короля и державу! Демасия, бла-бла-бла.

А потом взошло солнце и мы недосчитались целой семьи.

Пропали все пятеро. Двери в доме были заперты изнутри, окна закрыты на щеколды – но люди будто испарились. Хозяйственные постройки кто-то разнес в хлам, скот зарезали прямо в хлеву. Наш староста созвал всех жителей, но двое работников не вернулись с поля. Когда Дейвил позвал их по именам, что-то откликнулось. Но не они. Голоса были похожи, словно кто-то придал звуку почти правильную форму – но в нем пробивалось щелканье, звон и скрип старой клетки, которая так заржавела, что не может не скрежетать.

Вот тогда все по-настоящему напугались. Один, самый дерзкий, бросился в поле с мечом в руке – и пропал. Второй побежал следом – тоже сгинул. Кузнец решил, что он тут самый умный, и поехал в Амберфел за стражниками, но лошадь сбросила его на старом торговом пути и что-то затянуло его в борозду. Дейвил начал звать его, и жуткий голос пробулькал в ответ, что поедет в Амберфел за стражниками.

Дейвил снова позвал и снова услышал: "Я поеду по старому торговому пути в Амберфел за стражниками".

Было в нем что-то такое, в этом голосе… как будто в голову ввинчивали спицу, и та своим острием вскрывала нечто темное, дремлющее под черепушкой. По лицам остальных было ясно – они тоже это почувствовали. Люди прижимали к себе детей, возвращались домой, некоторые – бегом. Этот голос заглушал человеческий разум и оставлял только звериный страх, заставляющий дрожать даже в жаркий полдень. Он как будто вытягивал из вас что-то… что-то, что ему было нужно.

Маленькая девочка сказала, что заметила какую-то фигуру на поле – там, где стоит пугало. Никто не связал это с происходящим; все были так взбудоражены, что не обратили внимания на ее слова.

А зря.

К ночи в половине домов заколотили досками окна и двери. Было слышно, как внутри безумно хихикают, шепчутся, бормочут… но о чем – трудно сказать. О змеях. Молниях. Темноте. Сдвигающихся стенах. О кинжалах. О море. Смеялись и кричали так, словно все сошли с ума или оказались заперты наедине с той частью себя, о которой даже знать ничего не хотели. Словно мы все застряли в кошмаре.

А потом начал гаснуть свет. Во всех заколоченных домах – в одном за другим – он вдруг мигал и пропадал. Голоса тоже стихали, резко сменяясь тишиной. Все, кроме одного. Что-то скрежетало за старой кузней. Бормотало себе под нос. О змеях. О молниях. О темноте.

Этот дурак Дейвил собрал ополченцев и отправился в поле. А я… я пошел с ним. В одной руке у меня был меч, в другой – фонарь. Но борозды глубоки, а кукурузные початки отбрасывают длинные тени.

Не знаю, что именно там произошло. Я увидел лицо… вроде бы. Оно повисло прямо перед Дейвилом, но тот смотрел сквозь него. Как будто только я мог это видеть: перекошенное лицо с ржавыми зубами, драная мешковина вместо кожи. А позади… что-то огромное качалось на тонких ногах, а внутри метались сотни черных птиц, запертых в старой клетке, которую мы в прошлом году выбросили в лесу. А еще там были глаза. Очень много глаз.

В Голдвельде не осталось ни души. И если больше никто не вернется… значит, я единственный выживший. Из-за рядов кукурузы брызнул алый свет, и я побежал, а за спиной раздавались крики – и отвратительный хруст, и рев, и полный боли визг лошадей и свиней...

А вороны! Их были сотни… тысячи! Но это не простые вороны, понимаете? Это вороны из огня и дыма. Они не настоящие. Они не могут быть настоящими…

Они следуют за голосом – низким, рокочущим голосом в самом сердце этой какофонии. Вы разве не видите? Вы разве…

О боги! Дейвил! Я же его бросил! Оставил в поле с этим кошмарным пугалом! И все… они все мертвы. О боги, наверное, оно увязалось за мной. Если оно узнает на вкус твой страх, узнает тебя, то уже не отвяжется. Не отпустит тебя, не упустит…

Что это за голос?

Вы слышите?

Неужели не слышите?

…Дейвил?