0 — 'Необходимость'
Цзя Хуань не нуждался в дружбе.
По крайней мере, в той форме, в которой её обычно понимали — уютные вечера, совместные рассказы, подарки на дни рождения и прочие условности, от которых терпкий привкус фальши витал даже в воздухе благородных домов Дагуаньюаня. Для него дружба была словом, придуманным теми, кто боится остаться один, и желает замаскировать одиночество под громкие слова и обещания.
Но общие цели — другое дело. Они не проникают в душу, не разжигают костры в сердце, не приводят к вечерним разговорам под звёздами. Они просто есть. Холодная, точная координата на карте действия, в которую не надо верить, а только знать и использовать. В этом смысле Новая Лига Девяти Литераторов была для Цзя Хуаня инструментом, не более.
Хотя, конечно, незваные гости приходят и сюда. Один за другим, притихшие и гладко причёсанные, будто перед визитом к покойному родителю. Потому что где-то, в глубине, даже они — ожесточённые, закалённые, измазанные в крови — верят: у всего этого должен быть смысл. Стройная, трагическая, утешительная причина.
Тишина в таких встречах затягивается чуть больше обычного — ровно настолько, чтобы понять: гость сам не знает, зачем пришёл. Или знает, но боится, что узнает.
И тогда — вдох. Сдержанный, с оттенком ожидания. Почти извинение. Так дышат те, кто хочет получить разрешение. Или прощение. Обычно оба.
Внимание Цзя Хуаня не касалось вошедших напрямую. Оно скользило чуть ниже — туда, где начинался просвет между людьми. Там чаще всего и проявляется грязная, мерзкая суть.
Люди, как правило, не задают вопросов. Они проверяют. Хотят ли они на самом деле знать правду? Нет. Они просто ищут подтверждение своим эгоистичным догадкам. А потом делают вид, что ошеломлены. Как будто удивлены, что под маской вежливости оказался череп.
Когда он впервые переступил порог Корпорации N, ощущения были странными. Не ожидал ни братства, ни вражды — только абсолютное равнодушие и деловой холод. В воздухе веяло запахом машинерии и химии. Взгляд Цзя Хуаня быстро просеивал пространство, выискивая слабые звенья, скрытые возможности и, конечно, угрозы.
Ему не нравилось прятаться за словами и улыбками — слишком много ложного света вокруг. Лига была полна таких же хищников, жаждущих власти, но в этом-то и заключалась вся прелесть — с ними не нужно было притворяться. Никто не искал поддержки, никто не ждал дружеских слов. Они были разными — учёными, солдатами, беглыми дворецкими, бывшими китоловами — но едиными в одном: стремлении выйти за пределы обыденного, сломать границы смерти, заставить мир играть по своим правилам.
— Вас ведь кто-то послал? Или Вы, по доброте душевной, решили нарушить молчание? Забавно. Обычно те, кто приходит с «вопросами», хотят услышать только подтверждение своим жалким иллюзиям. Честность, как правило, их пугает.
А затем молчит. Потому что непрошенные гости всё равно заговорят. Ему остаётся только слушать. Так легче оценить, с чем пришли.
Вас интересует мотив? Истоки? Оправдание? Не обманывайтесь. Всё куда проще: это результат. Беспомощные Иерархи, дёргаемые за жилы разлагающимся разумом предшественников. Сыновья, что бережно обнимают спасённую любовь — не смыв с рук кровь брата. Девочки, что слепо рвутся к трону, как будто слава способна исцелить гниль.
Цзя Хуань понимал, что в этой Лиге нет места слабости. Никто не станет терпеть ни жалости, ни лести. Взамен — холодный расчёт, железная дисциплина и готовность идти до конца, не оглядываясь.
Всё, что он делал, продиктовано было не логикой — логика слишком хрупка, легко крошится под весом обстоятельств. Не нравственностью — она, как известно, гниёт первой. А необходимостью.
И что, разве они — не часть этой необходимости? Разве не звенья в цепи, протянутой от излома Кун до воняющего трона? Разве не нити, что должны оборваться, чтобы следующая могла быть натянута?
В памяти всплывает наивное лицо Баоюя. Великий Нефрит. «Спаситель». Как долго ещё этот обман будет существовать? Ещё поколение? Два? Три? Люди будут покорно повторять одно имя, преть под ним, как под старым пыльным одеялом, и никогда не зададут действительно правильный вопрос.
Красивая, прочно сшитая ложь. Такую даже ножом не вырежешь. Придётся выжигать.
И Цзя Хуань, как человек прямой и негибкий, выбрал именно огонь.
Он не ждал понимания. Не искал поддержки. Он пришёл, чтобы взять — и при этом не сдаваться, не прогнуться, не стать тем, кем он никогда не хотел быть.
Цзя Хуань — законный наследник имени, и это имя — символ власти, боли и непреклонной воли.
Он смотрит на гостя с лёгкой усмешкой.
— Вы думаете, что ищете ответ. На деле Вы просто хотите, чтобы Вас пожалели.