«100 Ночей Героя»: Феминистический манифест
Истории формируют нас. Они выстраивают нашу мораль, оттачивают наше видение любви и прокладывают траектории наших жизней. На протяжении веков западная культура и ее нарративы предлагали нам достаточно узкое представление о «счастливом конце». От Шекспировских комедий до диснеевских сказок, признаком хорошо прожитой жизни, слишком часто была женщина, стоящая рядом с мужем, обещающая послушание и все это скреплено свадебными звонами. Эта хорошо известная формула обеспечивала уют, но в то же время поддерживала систему, которая подавляла воображение и оставляла мало места для других образов самореализации.
Вторая полнометражная лента Джулии Джекмен «100 ночей Геро» – это блестящий ответ этой традиции: многогранное, игривое и трогательное напоминание, что сами истории могут быть актами сопротивления.
Этот фильм, адаптированный из награжденного наградами графического романа Изабель Гринберг, уже вдвойне погружен в историю. Книга Гринберг черпала вдохновение из «Тысячи и одной ночи» — краеугольного камня Исламского Золотого века. Это эпоха, охватывавшая примерно с VIII по XIV век, когда мусульманский мир был на пике своего культурного, экономического и научного расцвета. В это время были заложены основы многих современных знаний, а искусство рассказа достигло вершины. В «Тысяче и одной ночи» Шахерезада, царица-рассказчица, выходит замуж за правителя, убивающего своих жен на следующий день после свадьбы. Однако она гениально остается жива, рассказывая ему каждую ночь настолько увлекательные истории, что он не может решиться оборвать ее жизнь и перестать слушать их продолжение.
Джекмен сохраняет это наследие неприкосновенным, подобно изменяя сценарий романтической истории, начиная не с флирта или тоски, а со свадьбы. Черри (Майка Монро) вступает в брак, сияя в белом наряде, ее судьба связана с Джеромом (Амир Эль-Масри) – мужчиной богатым и красивым, но в то же время социопатом с дурным дыханием. Джером отказывается потреблять брак, обрекая Черри на неспособность обеспечить наследника и на ту же позорную судьбу, которая постигла бесплодную Джанет, неверную Сару и лесбиянку Надежду. Рассказ прямо говорит нам о том, что Черри уже чувствует: последствия жестокости Джерома никогда не лягут на его плечи.
Запертая в позолоченной клетке, Черри находит единственное утешение в своей горничной, Геро (Эмма Коррин). Их отношения, поначалу тихие, становятся все более неотложными, когда Джером отправляется в длительную поездку и оставляет Черри в компании своего неотесанного друга Манфреда (Николас Галицын). Манфред, едва убив свою жену за вероятную неверность, присоединяется к Джерому, заявляя, что «нет хороших женщин». Пара заключает пари: Джером поедет заниматься делами на 100 ночей, а Манфред попытается соблазнить Черри. Если она устоит – выживет. Если подвергнется – погибнет, и Манфред выигрывает замок Джерома. Эта завязка могла бы легко превратиться в мрачную мелодраму, но Джекмен наполняет ее поп-фантастическим весельем.
Геро не знает о паре, но чувствует, что что-то неверно, и защищает Черри единственным возможным способом: рассказывая истории. Каждую ночь она разворачивает сагу о Розе (поп-звезда Charli XCX в удивительно тонкой и эффективной роли) и ее двух сестер – женщин, бросивших вызов патриархальным ожиданиям и выдержавших последствия. Параллели между историями – это не просто нарративные игры; они углубляют друг друга. Из-за бунта Розы Черри видит возможность противостоять собственной судьбе. Рассказ становится не просто развлечением, а оружием, средством выживания и – самое трогательное – путем для Черри к открытию своих настоящих желаний.
Если темы кажутся меланхолическими, Джекмен гарантирует, что исполнение никогда не будет мрачным. Фильм пронизан стилистической игривостью. Визуально он занимает мир, который является средневековым и футуристическим, сочетая в себе элементы иллюминированной рукописи, подиума высокой моды и неонового мечтательного пейзажа, погруженного в «бисексуальное освещение». Это визуальный прием, часто используемый в кинематографе для создания специфической атмосферы и передачи эмоций персонажей, отражающих их бисексуальную идентичность или более широкий спектр нестандартных отношений. Обычно это достигается посредством сочетания синего, розового и фиолетового света. Каждая композиция окутывает Черри и Геро пышными оттенками, отражающими их растущую интимность. Костюмы – это еще один триумф: головные уборы Черри и Геро состоят с точностью оригами, а причудливые маски последователей Человека-Птицы выглядят так, словно их извлекли непосредственно из утонченно иллюстрированной сказки, редко воплощенной с таким совершенством в независимом кино. Ощутимое наслаждение от этих деталей закрепляет фантазию в материальной красоте.
Исполнение ролей в фильме стабильно сильно, но Эмма Коррин становится главной опорой ленты. Известная своими изящными изображениями разбитых сердец и страданий, здесь она раскрывает удивительный дар комедии. Благодаря быстрому монтажу фильма, невозмутимые реакции Коррин на тщеславные хвастовства мужчин воспринимаются как идеально меткие шутки. Галицын, между тем, представляет Манфреда как проклятую пародию на архетип романтического героя, вечно кичащегося своим окровавленным торсом, заявляя, что мужчинам нужны только женщины, которые «красивые, целомудренные, хорошо слушают и латают носки… в этом». Эта фраза абсурдна, но она также удручающе узнаваема для каждого, кто провел хоть какое-то время в приложениях для знакомств, и Джекмен добывает с этого момента как смех, так и стоны.
Монро, которой поручено воплотить трансформацию Черри, демонстрирует тихо трогательную игру, расцветающую во что-то лучезарное, когда ее связь с Геро крепнет. Их отношения, осторожные, интимные и непокорные, остаются в памяти надолго после того, как сатирическое высмеивание мужского невежества исчезает. Это придает фильму настоящее бьющееся сердце, гарантируя, что его феминистские устои являются не просто тематической декорацией, а живым опытом в рамках нарратива.
Технически фильм не лишен недостатков. Некоторые эпизоды кажутся поспешными, некоторые сатирические диалоги немного слишком прямолинейны, а специальный эффект ближе к кульминации не имеет той отточенности, что присуща другим элементам производства. Однако даже эти несовершенства имеют свое очарование. Они подчеркивают независимый дух фильма, его отказ соответствовать однообразной массовой эстетике значительной части современного кино. Джекмен меньше интересует безупречную зрелищную сторону, а больше – эмоциональный и тематический резонанс, и в этом аспекте фильм более чем успешен.
Что делает эту работу заметной, так это ее искренность. В кинематографическом ландшафте, где все чаще царит единообразие, управляемое алгоритмами, этот фильм отличается своей дерзкой оригинальностью. Он вкусит свою уникальность и эмпатию, радикальную силу повествования: отвлекать тиранов, расширять возможности тех, кого умалчивали, представлять новые будущие. Акт повествования истории становится, сам по себе, актом выживания и сопротивления. Это послание, сформулированное через связь Черри и Геро, находит отклик далеко за пределами экрана. Для украинского читателя, хорошо знающего, как слово может быть оружием и опорой в трудные времена, эта идея приобретает особое значение, становясь напоминанием о несокрушимой силе духа и творчества.
В конце чувствуешь себя не просто развлеченным, а вдохновенным. Фильм Джекмен – это радостное свидетельство независимости, креативности и бессмертной потребности в историях. Он доказывает, что счастливые концы не должны соответствовать многовековым формулам, и что любовь, будь то романтическая, платоническая, квирная или быстротечная, может быть такой же сложной и замечательной, как и любая из рассказываемых нами историй. Это фильм редкой радости и духа, который заслуживает того, чтобы быть отмеченным как феминистическая сказка и манифест, вдохновляющий множество будущих историй.