Алиса Мара «Смена ночных существ»
мне очень сложно смотреть в тишину
я был рождён ящер
с хвостом
с взглядом застрявшем между звездой и звездой
и стал момент
неподходящий длинною в жизнь
мне
наплакал глаза крокодил
что был
в ряду зодиаков но стал
разобран в узле периферий планет
на запчасти
на кин обезьяну и Тубан
папа продал
планы и срезал мой хвост
хотел чтоб я был
нормальным
после мы переехали в тот
район где рептилия и её мозг
бог и было бы очень не плохо быть
Сайян
я ничего не желаю в меня
попала компания птиц в провода
оголённые
или я в них ради рода движения
вне
моё вдохновение дышит
в режиме свободная тема
и мы, обернувшись под ночь
скорбью
старческих дней в New Balance
на скейте, с глазами застрявшими между зелёным
и красным грабили мирных людей
богатых
золото деньги часы apple и все его гаджеты
я же как ящер
с одноимённых плодов, но райских
имел свой фетиш
не такой как мужчина бездетный
на детской площадке нет
я Имиш
я воровал мечты
я воровал дневники
в тайне искал жемчужину в них
как принц из Египта
под звуки сирен полицейских машин
помощи долгой связи шипучей и тыща обещаний спасти
в минуту от девять
один один
я искал желание в них
выбирал
примиряя страницы к себе мемуары к своей
биографии и голографией сделанный
из запчастей крокодила
я не имел представлений о том что хотеть
в этом мире
листал
под партой под лестницей
в узких примерочных сидя, тащил у парней из тетрадей
у девочек
и всё не то, либо буднично
либо исповедано с солью в глазах
и болезнью венер
спето всеми и никем
ветер дует на тень от деревьев
скейт шелестит по лужам
- верни мой – говорю ему и между век
две застрявших звезды мне
смотрят снаружи во внутрь
там не человек
человек миру больше не нужен
он мне вернул тетрадь
спрятав в пальто иду по нахоженным
солнцем путям
работать в кафе
в смену ночных существ
думаю саяны знают теперь о всех моих комплексах
неполноценности
и в этих сотканных
бренностью новых форм мысли
над паром от мытых стаканов горячим
что я вынимаю устало я вдруг не помню зачем
я хожу на работу
и что я мечтала
не могу выйти оттуда
из духов
мамы
из разбитой посуды
бойся когда
меж улыбок торчат золотые
зубы
сдутые шины
мячи
люди
из постсоветской резины
ограничений фетиши
палец у губ:
тише
его звали лютый
я давно тут
но всё ещё сплю под кроватью
когда
на небе цветут
салюты
я иду по инерции, я протекаю
как в мёртвых рыбах река
живее те красные и золотые что угрызают
совесть на позвоночнике воина Якудза
дышу ароматом трупным
листьев заваленных в лужах
забродивший ноябрь не знает
что он не зима
я обернута в белый огромный худи
как под крылом запахнута от ветра с востока
хочу за стекло, за стеклом мне уютно
смотреть как проходят в потоке
люди
бедный дитя, он не знает ещё кто тыговорила мне мама на нового парня
но мама ты вроде должна
по призванию крови быть на моей
стороне с папой, с психологом
с руководителем классным, с чужими
а ты говоришь матерям их, чужих
детей с глазами спаниеля грустными
она такая, увыа есть миры, вне района, вне школы, вне дома и есть
утренний крепкий ноябрьский воздух
и вес дорогого пальто на плечах
шерстяного и вкус кофе из Кении
где говорят о таких как я: это гении
инициативы, им риск и все его чувства
иней, они видят мир под невидимым глазу
углом трикстерским миром, видишь?
а ты не ценила и я им не верю, я верю тебе
я хотела бы стать (…)
я залезла в кинотеатр старый после уроков
там где бандиты повесили на смерть
кого-то
и соблазнила детей, теперь у них травма
и я виновата, на мамином, а у меня
опыт у них - десять новых предлогов отвергнуть
с подачи мамы, а могла бы сказать:
ваши дети лохи а моя
смелый
предприниматель и ну вас всех нах
я выбрала самых ужасных парней, самых порочных
им риск и все его чувства песочница
гении злых инициаций
и в их холсте я хотела быть жертвой на фоне
хорошей хотела нервозы и срывы и визг
тормозов в ночи и разводы бензина и чтоб ты увидела
это не я, это они
но по хитрым стечениям судьбы по махровым её
алгоритмам я вольность грубого хаоса на полотне
Кандинского и я опять в этом всём
гармонична
но я хотела бы стать (…)
а иногда умереть прозаично
и тогда бы тогда
ты сказала обо мне золотые слова а может быть нет
умерла мне зло – про себя, но на людях этично
произнесла бы хорошие очень слова
неприлично нельзя говорить плохо
о мёртвых
я сижу за стеклом в ленивом размашистом кресле
обмотана худи в котором он выломал дверь
в заброшенный дом в хижину и лесом
остуженным вестью зимы пропах трикотаж
а Ривер Феникс с его блуждающим взглядом в глазах
помутнённых от сна и опиатов тревожит меня
тревожит его уязвимость и томный характер
и смерть
лилий, может он тоже «плохо влиял» подстрекал
детей залезть на высокое дерево с ним
хотел стать (…)
для мамы, для брата, для психиатра, я бы его любила
как не любить человека
чьё имя
Река
и одевает талант душу наизнанку
тянет за жилы распять
тащит за руки как будто
те из резины
чёрной что капает слизистой
жижей с деревьев
в парной амазонке
и тянет за нервы смиряя узлами
запястья в ракушку в спираль
бьёт током талант разделяя на атомы
боль
оживляя разрядами 360
пиная когда я опять
умираю
и иду ответвляясь кривым фракталом
от плана
иду назад в ум чувствую скорость
прохожих
и как ваза лилий на урну
я на них так
похожа в глазах белый шум
в наушниках звуки
ты кристаллизуешь слова
из небытия из отсутствия духа
из нанизанных на хрипловатые звуки
буквы рождаешь стихи
под утро
и стелется смысл перед тобою и под
себя предлагая так архаично
во всей глубине, дальше
«антично»
ты мастер слов
обречением мысли на свет ты
опознан как свой метастазами
первых божеств
и сквозь вой огрубевших до кратера
сердца пустот ты пройдёшь
выйдешь вон и родишь новый сорт
понимания слов
их истоков причинных и
толкования дальних космических волн
что слетают с личиной
метаморфозы планет
и всей этой песни на протяжении одно
слово тебе не известно:
как застревают в часах камыши
лебеди в образах их созвездия
а на реке вместо поверхности
.Рябь. Тишина. Круги.
кто-то листает ноты
любви накопив в поведении
я становлюсь недобабочкой недовидение
и в моём радиусе пересечений
.Гриб. Корнеплод. Отречение.
но зажигая полночный фонарь
доставая из себя .Одиночество.
воспоминанием просроченным
я проживаю остаток… .В муках.
тот кто мне мил зациклен на звуках
Ворон. Близнец. Не падок на падаль не тронет
ходит плавающей нижней
в Дьявольском! Чёрт бы тебя! Тритоне!
он извлекает семь нот одной левой
и что меня ждёт постфактум
вспомнит ли он? о погрешностях тела
плечи в мимозах руки в увечьях
но пальцы… Опять. Сука. В розах.
под отрешёнными ветками ивы
весь замороченный проволокой
берег
.Берег. Терновник. Гвозди – Концепция
знаки лесохозяйственные -
Суета. Убийство естественности
я выдираю из земли «Место Отдыха»
сложно объяснить лопату в руках
когда ты моложе лопаты а в кармане
.Помада. Айфон. Акрофобия.
но от лица реки не хотела бы быть
помечена кончена в .Человечьим порядком.
обведена на карте открыта
для глаз для звука щелчков аппаратов
.Бейся. Молись. Доверяй. Ночи
и её звукам… .Лебедь. Камыш. Тишина.
рубашку стирая в кругах на воде
что меня ждёт постфактум
Смерть Воскрешение Сука
Смерть Воскрешение Сук
ты была мне Офелия была мне Джульетта
всё моё самое нежное самое уязвимое
не смыто с песка твоё имя
вопреки ипостасям воды её смысла, гевеи
её позвоночника
кожа свежерождённая на затянувшейся ране
в моих ладонях на пальцах
в линиях их серебрится пыльца с твоих крыльев
и я пронесу в них тебя
сквозь ветер срывающий память, маски, ливни
разграбленных вихрем вай-фаем небес
сквозь всех человек и их жадность
обмазанный жертвенной кровью лютующей
как Walking Dead
сквозь всех всех могил, их гвоздик и их лилий
я вырвал тебе цветок… вырвал последний из лап
из когтей обращённого в монстра
сохраню для тебя для лучших времён, а сам посмотрю
как будет терзать Аббадон
Вселенную челюстями
и умру под зловещий агонией падших существ
под прахом Помпеи только в миллионы миллионы раз
зрелищнее
и умру сохранив сок гевеи в твоём позвоночнике
и даже в извечном огне в аду
руки
не разомкну
а где-то в внемерности времени среди блуждающих
шариков света бегают дети
в шкурах и в стёртых до пыли о скалы
о соль лепестках
огненных красных фиалок
и свежие бесы в самом своём младенчестве
в них открывают глаза и просятся на руки
но не свиная их голова ни дух Вельзевула
то что тревожит пытливости юности
а дразнит странное нервное белым
сияние в следах омертвелой реальности
ходят вокруг заросшего дикой лозой плющом
спящего в каменном облике не очень старшего от них
среди развалин и руин обтёкших триумфом
деревьев, в следах копыт семи чёрных всадников
и от их грохота впадин
лежит свёртанный в кварц изнутри
а дети просунув копьё гнут надрывают
древнюю как Мегалодон любовь
и наконец получилось
и от первых лучей солнечных вдруг ожил мотылёк
выпорхнув из
и первая боль размяла чувства и симметрию
прежних богов увидев его
пальцы
сломанные
его
затяжной глюк
с тех пор сколько птиц повлетало в окно
в камикадзе порывах
сколько спрыгнуло с крыш детей птиц
из кукушечьих гнёзд
сколько срывов с путей поездов
сколько разных затмений прошли коридоры
домов, где нет стен
только окна и двери
но время меня не листает, не пере- в своих дневниках
затяжных наблюдений
где бы ты ни был и кто бы меня не любил
где бы ты
не застёгивал Rolex и гладил кота, кто бы не
изощрялся во мне
и не стаскивал лямки с плеча
я в горении чувств в алхимический сплав
проецируя в Явь тополиный экстаз
смотрю
в темноту и глюк
наблюдаю типичный или слайд или правду
что, взяв в оборот свои черные силы,
ты можешь как Каин
изыдишь
но кто бы где бы меня не любил, ты в углу
сидишь с искроватым прищуром и полуулыбкой
куришь
и видишь
распадается взрыв
столкновения в опале
из тысяч осколков от памяти
тысяч сияний
застывших в минуте
молчания
по старому солнцу
и новый зачатый уже
вдыхает из матки
живительный сок
и самая первая ложь
приглашает войти
АнгриМанью
ступить в микрокосм: