Давид Чанидзе «стихами я кромешное зову»

посвящается всем святым мученикам
***
жизнь. неохота. свет зудит в груди

мешается непрерывно

атмосфер гигантских работа

жизнь. неохота. проволочно блестит

гуща тюрьмы над глазами

спелая сиплая гроздь

жизнь. неохота. тени клубок ест кадык

скрипит дальняя мельница

плевел липкая сонница

жизнь. неохота. голые ветки моченые

секундой царапают небо

сад седая квартира. квартира седой сад

***
путешествие когда оно окно

и фонарик близорукого уюта

тогда крамолен всякий холодок

затейлив путнику глазок в пути метелей

любопытны и щеколды сонных глаз

на лаз пейзажа. зыбит призрачный вояж

скиталец верно называет дважды знаки

но ошибëтся в триптих не попав

шлафрок рокочущих судьбинок виноградин

накинет в плечи занавесив шум дорог

пылают избы мистерией загробной

поэты мертвые как в рукавицу в мир

пускают стылую зодиаками ладонь

покойны скляночки проклятий неутешных

в нижайший чин сиротствующих душ

острижен путешественник кромЕшарь

сардонический звенит в провалах вальс

демон с богом путают объемы

и чучело живописует путь

(одно из первых пророчеств)

там, откуда я вернулся

молчат теперь

и марлей триколора

меряют цвет на коже люда

здесь, куда я возвращаюсь

челюсть горизонты щурит

снегом кариесным забралом

край мычания шуршит

мой поезд лешим в травушку муравушку мнит себя покончить

так уезжает, что чрез четверть часа

его отсталый вагон-ван-гогье ухо

так близко, что будто вложен в руку мне

за искусство честь кидаю в провожающий

рубеж

остаюсь я и рядом тело - -

чаинка узорчатая телесных язв -

моя осыпь своенравной сакуры

пеший путь в поле кукурузном

кишит животным

так я прощался с прежним местом

и до Москвы пятьсот шлагбаумов

раскинутых сверлом

"нет, я не помню никакой "войны", вожатый"

12. 2024

(Aliquam clamare de arte)

я один. это поле дышит светом

трава выше зрения

коридор это всегда шаги за спиной

и цветы что больше одиночества

аисты создают себе болота

интуиции-полотна-тумана

оболочка играет в потолок

я понимаю что музыка это кузнечик

и путь коридора не окончен

а это вовсе не путь смеюсь я

без меня это пространство

просто вечный плач и шепот

большой крик реки о времени

земля недвижима

кровь почвы глина и масло

чёрный цвет излучает свет

я один

(бренность рифмы)

прозренье кровавой тишины - мытарство

одиночество - зрение в тоннеле слов

свою тень собирает из блох поэт тиняков

построчная мощь - мышь мышления

вошь в чаще ропщет на слабый ум

прыгает пружинкой звонкой обэриу

снег - слепое пятно памяти

это факт биографии

***
бессменное трезвучие

предмета капельки обманутого явления

расфокус полифонии

шепот каждой капельки о прошлом

только замолчит -

пропадёт

свирепое гарканье

промеж просвета хрупкого тела

настежь кромешное творит

в меня кромЕшаря о двух тотальностях

точка невозврата каждой тьмы -

двоеточие сиплого света

выздоравливая всякая тварь божья

нежитью нежится

в приглушённые видения

тёплого безмирья

бухнет развалина света черепочками

великая трупопомазанница весна царёвна

кидается человечком

последний раз. рефлексом в пустоту

звучит эхо трезвучие обманутых явлений

и свирепое гарканье как пение

пены ада на губах

расчеловеченных

птичек

:

***
мозжечок серебром отрывается

это билет мой снитч фидиппид

стремится к своему месту

на седьмую версту

совершает прыг-скок

непостижимо жестока

пытка чужим бредом

человеческого выжигание в разуме
запаха разного

простыни другими телами ползают

на полночи ума

кора кромЕшаря что родины закрома -

хлеба и соли тьма

банок пустота

смех Летова выражен

на билетовом крылышке

что вонзается боязно в даль

* * *
стены это прозрачная природа

день поиск мигающих икон

в котором если дышишь ты

то соглашаешься разрывая грудь в бегу

вопль это такое созерцание

когда коронуешь штиль и прекращаешь память

млеющее дно ворует ещё не свершившиеся

облака

и движется

всплывая из черной чешуи души

блестят грандиозные боги-камни

сильная пустота

пылью гребень на волнорезы дует

и не выронит света

луна плакальщица завывает

безУмит звезды выкидываясь урод

и мерить углы чепуха паутинная

бессмыслица. когда знаешь что

дерево зимой - это подвал

в нëм как чужим языком

все слова неизбежно молитва

а когда всё так

то пока рисуешь стих

пусть не попадется тебе зеркало

да не сглазишь ты рифму извращением

самых голых планет (то есть глаз)

иначе все пропадет и буква выведет

к залу где мелькнëт миф, где

некая свеча тускло китовой раной отекает

и ты запомнишь раз и навсегда

что твоя боль ещё не родилась

***
жжёт в груди. эти пляски давили

миллионы белогубых

альбиносов великих

жжёт в груди. счастье это

малиновый шаг

на рассвете оставленный. когда в весне

узнаешь смерть

жжёт в груди. я клацаю род людской

это чарующе

когда насилие - плазма взгляда

жжёт в груди. нежность и сердоболие

это пустейшая подлая кровь

в гостиной полной темнотой

и так гадко что человек

тем больше там верит в (нрзб)

тупо безмолвно и сладко

когда улыбаешься

и начинаешь писать:

жжёт в груди. теперь знаю как болит

душа***

смотреть в каждое окно взглядом исповеди

класть рядом тень как ткань вышитую стихом истины

обещаюсь околевая

в замедляющее землей ротозейство

прогоняющее сон и плоть

разума тарелки с фосфором

маленьких счастий гнущее

дотлевая в кромешного дно

в гнус и мразь я клянусь

эта царапина света

становится ярче с худшей тьмой

и я не думаю я бегу

как заяц в ветки к ягоде грунта

***лица это размозженный ответ

на вопрос к которому

тянется поцелуй

время садится в лотос

с таким видом, будто: для приличия

сравни людей с подснежниками

ковыляет размороженный скотч

сердцебиение крапива вольнодумает

вот я пришел домой и сделал вывод
брекет стиха насилует мой ум

буквы раньше были очертаниями растений

* * *когда умер балкон

я растопил лбом стол

стакан бил час

в обои себя подонок

щелочная война клеток

нервная черная метка

шипит в стене колодец

мой друг стучит орёт:

молоко - без балкона окно

нам некуда оставаться

***вот так в глазки себе заглянешь
убаюкивая
трусливого и недалекого настолько
что создается впечатление

будто у него по плечам богодьяволы
на всякий случай пасутся

принца этого любить постигая
его игру в темное. и выдохи посреди ночи в поту-
стороннем о светлом
стороной наблюдать его восхищение чистым небом
в преддверии и недоверии
и двери засквозили. тогда веб-камера трещит и рушит луч
в лужицу-наружу

положить руку на руку
сердценасердце
голову сложить
на голову

(...)

обрести имя
финал(salut la lumière. tu es un tueur)гитара это разобранный хруст

самое красивое насилие

это тонкое обжигание воздуха

помышлением открыть коробку цвета

так струна крошит миры любви

два оттенка неба и провод

никогда не поцелуются

слезинка оставляет след-оммаж

мрак это черные рукопожатия в тиши

ель - кривой пар детского страха гроз

река времени забивает наш ум шелухой лун

тлеют глаза отëком в мусоропровода стынь

"ь" - изрëк ъ

брыкаются слоги. тушатся сигареты

забываются обещания. заболевают клетки

плитки мочатся дождём

и я думаю о смерти - о самом простом жесте

люди оторвались в последний вояж

забывают лица предметов

в основном питают ужас. и крутят глаз

придерживают сердце

а такие как я не живут

а такие как я не спят

а такие как я не любят

а такие как я не существуют

распад всегда крупное яблоко

чёрная свëкла которой я трогаю углы

и скольжу куриным яйцом гладким

желтоцентричным озарением

крупнокалиберная земля сжимается

в стон

проклятье на самом деле

совсем не тьма

проклятье это чувство короткой пули света

в точке невозврата это двоеточие

становится непостижимым наваждением

брыкаюсь а в небе звенят гончие

и стихами я кромешное зову

декабрь 2022