не только НАТЕ: правила жизни Маяковского

19 июля 1893 года родился Владимир Маяковский — огромная хмурая «глыба», сочетающая в себе самые полярные характеристики. Певец революции, отличившийся изобретением чудаковатых слов, участием в создании первой советской рекламы и полиаморными отношениями с женатой парой. В годы, когда выезд из страны становился привилегией лояльных лиц, Маяковский успел попутешествовать по Европе и Америке и привезти с собой подробные заметки о жизни за рубежом.Пока поклонники «величайшего Дон-Кихота» находятся в ожидании фэнтези с солистом Shortparis в роли Маяковского, moloko plus публикует правила жизни, выуженные из разных произведений поэта.

Подготовила Настя Сосновская

• Я — поэт. Этим и интересен.
• У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

• Экзамен в гимназию. Выдержал. Спросили про якорь (на моем рукаве) — знал хорошо. Но священник спросил — что такое «око». Я ответил: «Три фунта» (так по-грузински). Мне объяснили любезные экзаменаторы, что «око» — это «глаз» по-древнему, церковнославянскому. Из-за этого чуть не провалился. Поэтому возненавидел сразу — все древнее, все церковное и все славянское. Возможно, что отсюда пошли и мой футуризм, и мой атеизм, и мой интернационализм.
• Стихи и революция как-то объединились в голове.
• Я бы всех в любви моей выкупал,

да в дома обнесен океан ее!

• Умер отец. Уколол палец (сшивал бумаги). Заражение крови. С тех пор терпеть не могу булавок.
• Я,златоустейший,

чье каждое словодушу новородит,

именинит тело,

говорю вам:

мельчайшая пылинка живого

ценнее всего, что я сделаю и сделал!

• Те, кого я прочел, — так называемые великие. Но до чего же нетрудно писать лучше их.

Мне бы

памятник при жизни

полагается по

чину.

Заложил бы

динамиту

— ну-ка,

дрызнь!

Ненавижу

всяческую мертвечину!

Обожаю

всяческую жизнь!

• Если из меня вытряхнуть прочитанное, что останется? Марксистский метод. Но не в детские ли руки попало это оружие? Легко орудовать им, если имеешь дело только с мыслью своих. А что при встрече с врагами? Ведь вот лучше Белого я всё-таки не могу написать.
• Я зашёл к тогда ещё товарищу по партии — Медведеву. Хочу делать социалистическое искусство. Серёжа долго смеялся: кишка тонка.Думаю всё-таки, что он недооценил мои кишки.
• От скуки рахманиновской перешли на училищную, от училищной — на всю классическую скуку. У Давида [прим. Бурлюка] — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм.
• Я над всем, что сделано,

ставлю «nihil».

• Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы — гнуснейшего вида. Испытанный способ — украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок жёлтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке — галстук. Очевидно — увеличишь галстук, увеличится и фурор. А так как размеры галстука ограничены, я пошёл на хитрость: сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук. Впечатление неотразимое.
• Война отвратительна. Тыл ещё отвратительней.
• Вы,

обеспокоенные мыслью одной —

«изящно пляшу ли», —

смотрите, как развлекаюсья —

площадной

сутенер и карточный шулер!

• Один Брик радует. Покупает все мои стихи по 50 копеек строку. Напечатал «Флейту позвоночника» и «Облако». Облако вышло перистое. Цензура в него дула. Страниц шесть сплошных точек. С тех пор у меня ненависть к точкам. К запятым тоже.
• Мечтой встречаю рассвет ранний:

«О, хотя бы

еще

одно заседание

относительно искоренения всех заседаний!».

• Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция.
• Многие говорили: «Ваша автобиография не очень серьёзна». Правильно. Я ещё не заакадемичился и не привык нянчиться со своей персоной, да и дело моё меня интересует, только если оно весело.
• Как же

себя мне не петь,

если весь я —

сплошная невидаль,

если каждое движение мое —

огромное,

необъяснимое чудо.

• В Мексике бандитизм. Признаюсь, я понимаю бандитов. А вы, если перед вашими носами звенят золотым мешком, разве не покуситесь?
• Мы — голодные, мы — нищие,

с Лениным в башке и с наганом в руке.

• Я видел человека, который спрыгнул со своего места, выхватил тряпку тореадора и стал взвивать ее перед бычьим носом.Я испытал высшую радость: бык сумел воткнуть рог между человечьими ребрами, мстя за товарищей-быков. Человека вынесли. Никто на него не обратил внимания. Я не мог и не хотел видеть, как вынесли шпагу главному убийце и он втыкал ее в бычье сердце. Только по бешеному грохоту толпы я понял, что дело сделано. Внизу уже ждали тушу с ножами сдиратели шкур. Единственное, о чем я жалел, это о том, что нельзя установить на бычьих рогах пулеметов и нельзя его выдрессировать стрелять. Почему нужно жалеть такое человечество?
• Смотрите —

срываю игрушки-латы

я,

величайший Дон-Кихот!

• Но меня не осудят, но меня не облают,

как пророку, цветами устелят мне след.

Все эти, провалившиеся носами, знают:

я — ваш поэт.

Что еще почитать о Владимире Владимировиче? Алфавит жизни Маяковского — в материале «Арзамаса».