«Легенда о родоначальнике фарцовки Фиме Бляйшице». М. Веллер

Адвокат сдвинул очки на лоб. Фима вынул из кошелька полученную вчера зарплату и положил на стол. На ближайшие две недели они с мамой оставались с сорока копейками. «Хорошо, — сказал адвокат. — Завтра в шесть». — «Подарки являются моей собственностью?» — «Безусловно». — «Я могу их выкинуть?» — «В первую же урну». — «Могу подарить?» — «Первому встречному». — «Могу продать?» — «Ага... Вероятно». — «Что значит — вероятно? Это мои вещи или нет?» — «Вас интересуют статьи по спекуляции?» — «А где вы тут видите спекуляцию?» Адвокат закурил папиросу и улыбнулся вошедшей с сеткой жене. «Идишекопф, — ласково сказал он, кивая на Фиму. — Мать этого мальчика не умрет от нищеты».

Так началась история молодого ленинградца по имени Фима Бляйшиц, который стал первым фарцовщиком Советского Союза и превратился в легенду Невского проспекта.

Однажды решив заняться «делом», Фима подошел к вопросу серьезно. Стал искать стартовый капитал: занимал деньги. Понемногу, так, что в случае чего можно было и не отдавать. К тому же небольшие суммы не вызывают вопросов — всем понятно, что на эти деньги не получится ничего ни сделать, ни приобрести. Они не оставляют следов, а Ефим планировал вести максимально непрозрачные дела, в которые вникнуть мог только один человек — он сам, вершина этой пирамиды: «Назавтра он, во-первых, назанимал у всех, кого мог, полторы тысячи рублей — по десять, пятьдесят, сотне, — “до получки”, срочно “на костюм”; и, во-вторых, записался в бригадмил, то бишь в народные дружинники, о чем и получил полезные красные корочки».

Напомним, что зарплата инженера, только вышедшего на работу, была 800 рублей (это в сталинских деньгах, ходивших до реформы 1961 года). То есть десять рублей — совсем ничтожная сумма, разве что поужинать.

Михаил Веллер, не стараясь вдаваться в подробности, описывает схемы возможных взаимодействий ленинградцев конца пятидесятых и иностранцев: «Есть много способов бомбить фирму.В гостиницах и прямо в аэропортах, в кабаках и в театрах, в музеях и непосредственно на улице. Можно просто клянчить мелочи на бедность, брать мелочи покрупнее в благодарность за общение или гостеприимство, можно менять на сувениры или на водку, можно покупать за рубли, можно принимать в уплату за девочек, такси и угощение в ресторане. Можно споить или припугнуть».

Фима построил в своей голове империю и начал самостоятельное восхождение к трону. Он подходил ко всему ответственно и деловито. С размахом и осторожно одновременно. Продумав все заранее, Ефим Бляйшиц был гораздо лучше подготовлен, чем государство, которое могло бы (и хотело бы) остановить молох:  

*По ночам он срочно учил английский; знакомая учительница ставила произношение. В транспорте на работу и обратно обдумывал схемы всеохватной и подстрахованной сети. По вечерам и выходным фарцевал, не стремясь урвать большой кусок сегодня, но дальновидно проверяя варианты для светлого завтра. Бабки летели вихрем: постановка дела требовала расходов. Он тренировал зрительную память, как примерный ученик разведшколы: в театрах и кабаках уже отмечались им маловыразительные постоянные лица без признаков любви к искусству и разгулу. Шмотки сдавались сначала в комиссионки, он строго чередовал магазины по списку. *

Через знакомых Фима вышел на шофера гостиницы «Интурист», который вскоре стал работать на него — выкупать или получать в подарок вещи постояльцев. Как только шофер почувствовал, что может зарабатывать большие деньги, он гораздо с большим интересом стал относиться к своей жизни:  

*Кстати, шофер вскоре пить тоже бросил, как это ни смешно. Поскольку портят человека, как признали наконец и на родине социализма, не деньги, а их отсутствие, то шофер с деньгами вдруг ощутил реальность, так сказать, голубой мечты любого, опять же, шофера — иметь собственный автомобиль, купил на фарцованные деньги «Победу», переехал в одну из первых в Ленинграде отдельных кооперативных квартир и стал до невозможности порядочным гражданином.* 

Схема, придуманная Фимой, заработала — и довольно скоро, буквально за год, он стал хозяином отлаженно работающего бизнеса. Став миллионером, Фима продолжал вести скромную жизнь. Он не тратил на себя — на одежду и развлечения, он вкладывал деньги в будущее, в мечту, и денег он не жалел:  

*Квартира сияла простором. Соседи были выселены посредством дорогой комбинации: дом поставили на капремонт, указанным жильцам предоставили новую (лучшую) жилплощадь, после чего новая комиссия признала дом годным без капремонта, а негодными объявила только их комнаты, каковые Фима и отремонтировал, оставшись хозяином двухсотметровых хоромов. Продукты привозились исключительно с рынка и кладовых Елисеева. В подъезде дежурила пара денди с широкими плечами. Два телефона звонили круглосуточно и говорили непонятным разведческим языком. А в маленькой задней комнате, привычной с детства, сидел Фима в дешевом костюмчике фабрики Володарского, в скороходовских туфлях, с часами «Победа», и координировал движение маховика. Он не изменил своих привычек ни в чем. Мало ел, практически не пил, тихо и вежливо разговаривал, и только для передвижения, абсолютно необходимого в деле, купил старый подержанный «Москвич». *

Стоит отметить, что расселение и покупка квартиры — именно и свидетельствуют о том, что Фима работал на мечту. Ничего лучше молодой человек, родившийся в блокадном Ленинграде (повествование начинается с 1953 года, когда Ефиму Бляйшицу 22 года), представить себе не мог. Он не пытался получить чего-то, чего нет, он буквально «затыкает», латает дыры, пробуравленные в сознании нищетой послевоенного детства.

Несмотря на то что главный герой легко обращается с крупными суммами, создает удивительные элегантные схемы заработка денег, просчитывает поведение окружающих, все же сам он, как и его финансовая стратегия, — иррационален. В том, что он делает, есть логика, но эта логика принадлежит сумасшедшему. Каждое действие его совершается только ради этого самого действия. Однажды приобретенная чудесная белая шляпа, описываемая как невыразимо прекрасная, на деле должна выглядеть совершенно нелепой на голове человека, который носит ботинки фабрики «Скороход».

Иррациональное поведение и разрушает жизнь героя — он убивает милиционера лишь за то, что тот ногой наступает на прекрасную шляпу. И даже если отмести в сторону эти подробности, которые дают повести былинный привкус, мы много узнаем об отношении к деньгам жителей страны, идущей к коммунизму. Деньги это ничто, нематериальная энергия, которую можно концентрировать, переносить, направлять, но никогда нельзя конвертировать в материальное: дом для семьи, куда можно приглашать друзей, — нет ни семьи, ни друзей. Можно приобрести кабриолет, чтобы почувствовать скорость свободы, но некуда ехать. Получается, что деньги нужны только ради идеи. Понимание, что деньги это хорошо, есть, а знание, для чего они нужны, утеряно.