Дρᥲδδ᧘.
Стоял дикий холод на балконе, пробирал до дрожи. На нем можно было заметить двух парней, оба курили и оба в футболках, словно сейчас лето, да и летом ночью в России холодно, а тут аж середина зимы, 20 января. Было непонятно при выдохе, вылетает дым или пар. На небе была яркая луна, но при ней было мало что заметно, даже стоя очень близко, сложно разглядеть лико. Между этой парой на балконе была тишина, очень тяжелая, аж давит и очень некомфортно, явно пахло ненавистью, жуткой ненавистью, словно прям сейчас кто-то, кого-то просто скинет оттуда, но сможет ли? — Ты не выносим. — словно пробил не тишину, а грудь этот голос, настолько резкий, грубый, холоднее страны, в которой они находятся. — Значит, ты столь сильно ненавидишь меня? — Блондин не желал смотреть на собеседника, ждал только ответ от него и пялил в небо, такое спокойное и вечное.. вот бы оказаться в этой бездне, как минимум он считал её бездной, да и Мэттью был согласен с ним, значит он явно не один, что смотря в ночное небо, словно оказывается в нем. — Ненавижу до последней клеточки в своём чёртовом теле. — Даже так? А кто говорил, что любит, да настолько, что готов жить мной? — Я. — Как прямо и смело, аж рыцарь. Сможет ли этот рыцарь остановить своего друга, что ему как брат, не брать грех на душу и не убивать меня из-за твоей жалости? — Не переживай, не тронет тебя никто, нет ему дела до моей никчемной любви и твоим таким же играм. — А.. ты злишься из-за того, что у меня нет чувств, но есть желание поиграть тобой? Ты действительно жалкий. Радуйся тому, что я хотя бы рядом. — Радуйся тому, что я помог тебе с квартирой, иначе бы сдох в сугробах давно. — Да ну? — Лучше бы сдох. — А что у вас с Яном? Плевать ему стало? Устал от такого щенка ненужного, как ты? — каждое слово.. сплошные насмешки. — Не твоё четово дело! — голос явно задрожал, словно сейчас расплачиваться.. хотя неудивительно, его единственный друг не пустил его к себе, друг, что был ему как, чёртова, единственная семья! За всю жизнь, человек, который его поддерживал, до конца помогал ему, был рядом на протяжении трёх лет, а тут вот.. всё.. просто вот так вот проигнорировать, кинуть, словно щенка последнего, как сказал Юра. Это невыносимо, это даже тем более.. да это пиздец. Говорить прямо, было бы более удивительно, если бы он не заплакал и дальше стояла как стена, как будто ничего не было, выходит так, что единственная любовь, человек за которого он готов сломать голову, бежал за ним так, словно это его последний шанс, а он так поступил. Единственная его любовь так мерзко поступила.. Руки очень сильно дружили, они дрожали не только из-за того, что на улице холодно, холодно мягко говоря; так ещё вся эта ситуация человек, которого любишь и ненавидишь рядом, говорит такую мерзость.. "как же я давно не плакал, да и причём первый раз когда я впадаю в слёзы в такой ситуации.. какой же я никчёмный, мерзкий, жалкий, лучше скинуться прям сейчас с этого ебучего балкона.. может станет легче? Конечно станет! Если я сброшусь, я умру, я просто умру, я не смогу ничего чувствовать, я просто перестану быть человеком, я буду мертвецом, я не буду чувствовать это всё, я просто освобожусь.. я не верю в души, я не верю в рай, я не верю в это всё, я даже в себе не верю, но если это окажется так, я моя душа наконец перестанет страдать в этом теле. Очевидно станет гораздо легче и лучше если я просто умру и плевать на то, кем я хотел стать - не стану, ничего страшного. Просто.. будет гораздо лучше без меня, будет гораздо лучше, если ничего не буду чувствовать, будет гораздо лучше, если я буду холодным и просто сгнию в могиле под землёй. Надеюсь на мою могилу никто не будет приходить. Просто будет гораздо лучше." — вертелось в голове у Мэттью.
— Мэтт, — Заткнись. — Карпенко. — Произнеслось уже более грубо.
— Что тебе? Парень нежно хватил правую руку, что так сильно дрожала, если бы это было землетрясение, то они бы уже давно погибли здесь, балконе что прокурен настолько, что вряд-ли бы кто-то смог зайти сюда, ибо была уже почти выкурина вся пачка сигарет, осталось только две. Тех самых персиковых сигарет, которые он так сильно ненавидел, Юра просто терпеть не мог этот вкус, запах, всё что связано с этими сигаретами, но на данный момент он их курил. Да, он начал их курить вместе с Мэтью с того момента, как только он появился в его жизни, он полюбил не то, что сигареты.. он полюбил человека, как бы не отвергал свои чувства, как бы не был холоден, как бы не отталкивал его, как бы только не делал больно, он любил этого "щенка".. того самого мерзкого, глупого, жалкого щенка. Он не мог просто смотреть на то, что при нём этот человек плачет, его это даже удивило, очень сильно удивило. — Отпусти! — Карпенко пытался выдернуть руку, но вдруг её очень сильно сжали. — нет. — уходи.. уходи из моей жизни, из моей квартиры, блядь! Пропади, уедь хоть в Казахстан, хоть куда, в Америку, блядь, отпусти меня, не трогай. Я хочу тебя видеть, уйди куда-нибудь, у тебя должны быть деньги, ты же у нас шалава, ебёшься с кем попало за деньги, может быть тебя кто-нибудь, да примет из твоих клиентов, наверное, он будет очень доволен трахать тебя каждый день, утром и вечером, ебать как последнюю суку! просто уходи. Мэттью зашипел, а перед этим раздался очень громкий хлопок, явно его ударили, потом второй, третий, четвертый.. пока друг друга не добили до дикой усталости, пока не ощутили достаточно крови на руках. Юра потянул фотографа за шею к себе немного придушивая, злость всё ещё кипела в нем. — какой же ты.. — за глубоким вдохом последовал поцелуй, поцелуй со вкусом крови. У Карпенко уже вовсе не было сил, всё ушло на сопротивление с холодом, эту драку, эмоции, да и апатия одолевала его давно, это и подействовало на то, что после краткого поцелуя он просто свалился на Юрия, он конечно в свою очередь не растерялся и заботливо донес до его комнаты уложив на кровать и укрыл одеялом, Романов принес тряпочку, она была мокрой, намоченной в горячей воде. Аккуратно стянул с Мэттью футболку, что была в крови; Юра взял тряпочку и начал вытирать кровь с его тела, очень аккуратно. Тряпочку отложил подальше, руки потянулись к рёбрам Мэтта, он был слишком худым, странно то, что он умудряется с таким весом что-то поднимать и делать, явно ест очень мало, один раз в день, если вовсе не забывает поесть. Указательный палец еле касаясь тела прошел по костям, медленно спустился на талию и только тогда оторвался. Романов ещё долго смотрел на спящую красавицу, но в итоге обработал ему раны, переодел в другую футболку и оставил в покое.