Ведомости // Антон Котяков: «Самозанятость оттягивает граждан из привычных трудовых отношений»

Рынок труда проходит мощную трансформацию вместе с экономикой – происходит переток кадров между специальностями, отраслями, регионами и формами занятости. Власти стараются поспевать за изменениями: меняют трудовое законодательство, выстраивают новые приоритеты в системе образования, обсуждают форматы привлечения мигрантов. Один из самых сложных вопросов на повестке – поиск баланса в регулировании цифровых платформ, которые стали для россиян важным источником заработка. Помимо позитивных изменений, например обеления рынка частных услуг, у института самозанятости есть много рисков – они связаны с формированием будущей пенсии работников и уходом бизнеса от налогов, считает министр труда и социальной защиты Антон Котяков. Для решения этих вопросов власти сейчас активно разрабатывают новые механизмы регулирования.

В интервью «Ведомостям» министр рассказал о дискуссии вокруг платформенной занятости, новом нацпроекте «Кадры», перспективах рынка, а также поделился мнением о будущем нынешних студентов.

– Сейчас активно развиваются цифровые сервисы, платформенная занятость, блогосфера. Отмечаете ли вы предпочтение этих сфер профессиям реального сектора?

– Молодые люди сегодня чаще ищут себя в статусе самозанятого, так как хотят сохранить больше свободы с точки зрения графика и объема работы. Самозанятость сегодня действительно оттягивает граждан из привычных трудовых отношений. Недавно была превышена планка в 10 млн человек, и для каждого четвертого это единственный источник заработка. Такое обеление рынка частных услуг, безусловно, отличный результат. Самозанятость – хорошая возможность попробовать свои силы в открытии своего дела как некий временный плацдарм: работодателя уже нет, а сотрудников еще нет. В то же время самозанятые не участвуют в формировании своих пенсионных и социальных прав, поэтому они не могут получить больничный лист, уйти в отпуск или декрет.

– Вы видите в этом риск?

– Конечно. Институт самозанятых предполагает ответственное, сбалансированное отношение человека к той налоговой нагрузке и к тем возможностям, которые дает ему этот налоговый режим. Если самозанятость – не подработка, не кратковременный период в карьере, то важно подходить здраво к себе, своему здоровью, к вопросам, связанным с будущей пенсией. Самозанятые имеют сегодня возможность войти в добровольное пенсионное страхование. Мы видим, что это не пользуется большой популярностью – люди не осознают те риски, с которыми они столкнутся через несколько десятков лет. Когда молодые люди пойдут на пенсию, у них просто не будет накопленного стажа и они будут вынуждены на пять лет дольше ждать социальной пенсии (возраст выхода на пенсию для таких граждан будет составлять в 2028 г. 65–70 лет. – «Ведомости»). И это минимальный размер пенсии.

Кроме того, сегодня вызывает беспокойство уровень доходов самозанятых. Например, мы видим, что треть самозанятых сегодня получает нулевой доход, еще часть не получает даже минимального размера оплаты труда в месяц (в 2024 г. это 19 242 руб. – «Ведомости»).

– Это может быть теневым доходом, когда самозанятые не декларируют его?

– Я бы не говорил, что это исключительно теневой доход. Это может быть неудачной попыткой начать свое дело. Но сам факт и результат анализа, который мы проводили, говорят о том, что сегодня нам нужно разъяснять нашим гражданам все плюсы и минусы самозанятости.

– Эксперты видят риски для пенсионной системы в будущем из-за самозанятости. Вы согласны с этим?

– Пенсионная система сегодня построена по страховым принципам – она предполагает, что выплаты пенсионерам происходят за счет страховых взносов [работодателей]. В перспективе я не думаю, что у нас будет настолько глобальный рост самозанятых, что он существенно превысит текущую численность. В то же время может вырасти нагрузка на федеральный бюджет, из которого финансируются социальные пенсии для тех, кто не обладает должным стажем.

– Означает ли это, что надо что-то менять в системе страховых взносов для самозанятых?

– Режим самозанятого предусмотрен до 2028 г. Сейчас ведется анализ текущей ситуации. В 2028 г. уже будет принято решение с учетом накопленного опыта.

– В Госдуме уже несколько лет разрабатывается законопроект, регулирующий эту сферу. Вы говорили, что остаются вопросы, связанные с социальными гарантиями, с контролем рабочего времени, с отношениями между платформами и занятыми. Удалось ли прийти к решениям в этой части? Может быть, у Минтруда есть какая-то особая позиция, которая пока не нашла отражения в этом законопроекте?

– Я могу сказать, что мы еще не пришли к пониманию относительно того, к какой сфере права относятся вопросы регулирования цифровых платформ. Если мы их отнесем к трудовым отношениям, это потянет за собой все социальные гарантии и нормы Трудового кодекса. Если мы все-таки уходим в плоскость гражданско-правовых отношений, то у нас возникают вопросы к платформам о степени их ответственности. Должны ли они отвечать за тех, кто выполняет заказ, давать им гарантии, контролировать сверхурочную работу? Сейчас мы на этой развилке. Например, в ОАЭ платформенная занятость отнесена к трудовым отношениям.

– Считаете ли вы, что нужно так же сделать в России?

– Я не могу сказать, что это единственное верное решение. Это один из вариантов регулирования. Если пойти по пути, что это гражданско-правовые отношения, то нужно будет формировать дополнительный набор регулирующих инструментов, обязательств как для одной, так и для другой стороны.

– То есть та версия законопроекта, в которой эти отношения определены не как трудовые, пока не принята концептуально?

– У нас есть в рамках рабочей группы разные мнения, и мы сейчас с коллегами их обсуждаем, смотрим. Сегодня в принципе все социальное законодательство построено по принципу трипартизма (система трехсторонних отношений – государства, работников и работодателей. – «Ведомости»). Мы всегда обсуждаем это с профсоюзами, с работодателями. У нас часто бывают моменты, когда у нас профсоюзы и работодатели занимают противоположные позиции. Мы же приходим к консенсусу. И здесь будет то же самое.

– Рассматривается ли вариант промежуточной нагрузки для платформ – например, обязательство делать отчисления страховых взносов, но не традиционные 30%, а половину?

– Это вопрос не только финансовый. Вопрос в целом – в том объеме обязательств, которые будут нести стороны. Потому что для платформ это кардинальное изменение действующих правил. Сейчас платформы строят отношения с исполнителями, которые оформлены как самозанятые, индивидуальные предприниматели. В таких отношениях платформы не несут ответственности ни за результат, ни за качество, ни за потраченное время исполнителя. Но для потребителя важна не фамилия самозанятого, а платформа, к которой он обращается. В этом случае платформе важно предоставить качественную услугу потребителю, иначе завтра он не вернется, что, в свою очередь, рождает целый спектр требований к исполнителю. Это набор взаимных ответственностей.

«Инициатива должна исходить от студента»

– Правительство сейчас завершает работу по формированию нацпроектов. Минтруд ответственен за «Кадры». Вы говорили, что в его основе будет план потребности экономики в новых специалистах. Могли бы поделиться предварительными результатами?

– Дополнительная потребность в кадрах в 2030 г. – 2,4 млн человек по сравнению со взятым за базу 2022 г. Мы сформировали общее видение, сейчас работаем с коллегами над более глубокой детализацией по профессиям, уровням квалификации, внутри видов экономической деятельности. Детали нужны в том числе для того, чтобы сформировать привязку с контрольными цифрами приема в вузы.

– Как распределяется перспективная потребность в кадрах по отраслям?

– Если раскладывать эту дополнительную потребность по отраслям с учетом прироста, который уже произошел за прошедший год, то больше всего специалистов потребуется в обрабатывающем производстве – плюс почти 540 000 рабочих мест. В сфере транспортировки и хранения – свыше 260 000, в здравоохранении и социальных услугах – еще более 270 000, наука и IT суммарно создадут еще почти 170 000 рабочих мест.

– Вы упоминали в своих выступлениях, что один из блоков нацпроекта будет посвящен трудоустройству выпускников и что будет создана маршрутизация для молодых специалистов. Как это будет выглядеть? Допустим, студент окончил университет – как дальше будет происходить процесс его устройства на работу?

– Нет, в том-то и дело, что мы не хотим дожидаться, чтобы студент оканчивал университет. У нас работа со студентами, которая сейчас уже ведется, начинается с момента, пока он еще учится на старших курсах. Это ярмарки вакансий, трудоустройство в центрах карьеры при вузах. Мы планируем брать в контур нашего внимания ребят с первых курсов, когда у них только происходит формирование осознанного отношения к профессии. В начале курса студенты часто находят себе подработку в сфере услуг, чувствуют первые деньги, и это отвлекает их от учебы.

Важно сейчас с помощью центров занятости на базе учебных заведений сформировать возможности для студентов найти подработку по их специальности, чтобы практика шла синхронно с получением знаний. Это станет правильным началом карьерной траектории.

– Как студенты смогут совмещать? Часть дня – на работе, часть дня – на учебе?

– Сейчас мы обсуждаем с нашими коллегами из сферы образования, как это будет устроено. Если учебные программы будут включать в себя возможность работать 4–5 часов в день, то студент сможет совмещать учебу и работу с удобным графиком на полставки, например.

– Работодатель будет приходить к студенту и приглашать его на работу?

– Инициатива должна исходить в первую очередь от студента. Просто так ничего не происходит. Один из первых этапов – это формирование личного профиля студента, аналога резюме. Для этого нужно будет прийти в центр занятости, поговорить со специалистами, рассказать про свои навыки, достижения, обозначить пожелания по графику работы.

Устройство на работу происходит всегда по-разному. Объединение усилий учебного заведения и работодателя может быть в разных форматах. Кому-то из студентов можно предложить стажировку или экскурсию на предприятие, где он хочет работать. Промышленный туризм – это тоже один из важных связующих элементов, который формирует представления о будущей профессии.

– Есть ли статистика, как много студентов работают по специальности, которую они получили в вузе?

– Мы сейчас проводим мониторинг трудоустройства выпускников. Будем добавлять аналитический элемент, позволяющий оценить – они трудоустроены по направлению своего обучения либо нет. На данный момент мы уже это можем сделать по программам подготовки по профессиям. По итогам 2025 г. мы сможем это сделать уже на выпускниках вузов – т. е. учитывать, работает ли молодой человек по своему направлению подготовки.

В целом сегодня процент трудоустройства выпускников составляет около 66% по всем учебным заведениям. В системе среднего профессионального образования это около 53% от всех выпускников. Причем, по экспертным оценкам, значительное число ребят трудятся не по полученной специальности. Мы уделяем сегодня особое внимание этой теме.

– Какова должна быть доля трудоустроенных по профессии? Какая цель будет заложена в нацпроект?

– Мы считаем, что у нас должно быть трудоустройство второго года после выпуска порядка 80−85%.

– В нацпроекте есть мероприятие – реализация региональных программ снижения нелегальной занятости. Будут ли особые меры по снижению теневой занятости?

– Мы сегодня имеем уже риск-ориентированный подход по выявлению нелегальной занятости. Объясню, в чем он заключается. Все субъекты Российской Федерации приняли у себя планы по снижению теневого сектора. Это достаточно обширная межведомственная работа – в эти группы на уровне регионов входят и представители Федеральной налоговой службы, Роструда, Росреестра, ГИБДД, силового блока, центров занятости и т. д. Мы сформировали перечень так называемых триггеров, демонстрирующих отклонения от среднестатистических показателей. Например, заработная плата на предприятии существенно ниже относительно средних зарплат в отрасли по региону. Набор таких показателей формирует так называемую потенциальную группу риска – тогда региональные комиссии начинают работать. С 2025 г. будем предоставлять этот перечень критериев для субъектов, уже на местах коллеги будут выяснять истинные причины таких несоответствий.

– Вы будете каждое предприятие отдельно проверять?

– У ФНС и Соцфонда сегодня есть информация по каждому предприятию в субъекте. На данном этапе участники региональных комиссий будут приглашать на разговор представителей компании, которые в зоне риска. Они могут проводить дополнительный анализ, не всегда даже приглашать: может быть, им будет достаточно на базе своих информационных систем определить ключевые параметры по рискам и избегать прямого контакта.

– Есть мнение, что большой объем теневой занятости сосредоточен в секторе самозанятых. Например, компании просят сотрудников уволиться и работать уже в качестве самозанятого, повышая оплату труда, чтобы был стимул для работников. В этом случае работодатель не платит страховые взносы. Это может быть повсеместной практикой?

– Да, мы тоже рассматриваем это как рисковую зону, и сегодня это является предметом для обсуждения с нашими коллегами из ФНС. Мы сформировали критерии, которые дают характеристику отношениям между компаниями и самозанятыми. Например, уже есть запрет на привлечение сотрудников, которые ранее работали в этой компании. Еще один пример – характер работ, к которым привлекаются самозанятые граждане. Так, самозанятый может быть привлечен только для выполнения индивидуальных заказов. Самозанятые не могут быть вовлечены в коллективную работу, связанную с общим технологическим или бизнес-процессом. Это противоречит природе отношений с самозанятым. Если исполнитель выполняет часть производственной цепочки – он уже сотрудник, а не исполнитель.

«Есть нормы в Трудовом кодексе, которые нуждаются в актуализации»

– Знаю, что сейчас Минтруд готовит законопроект, который предлагает смягчить часть трудовых норм. В частности, это вопросы, связанные с переработками, трудоустройством и увольнением. Могли бы рассказать, что это за законопроект?

– Минэкономразвития обобщило запросы от предпринимательского сообщества на изменение части норм Трудового кодекса. Это широкий круг вопросов – сверхурочные, отпуска, наем на работу новых сотрудников. Пока у нас нет консенсуса между профсоюзами и работодателями по конкретным мерам. Но все сходятся в том, что сегодня есть нормы в Трудовом кодексе, которые нуждаются в актуализации.

– Какие это нормы?

– Например, сегодня есть требование, что работник может устраиваться на вторую работу только на полставки. Если условия труда позволяют, то, возможно, это не тот аспект, который мы должны жестко контролировать и не допускать возможности трудоустройства. Допустим, журналист может написать 30 страниц текста для одного издания и 15 страниц – для другого. Если оба работодателя довольны вашей работой, то должны ли мы вас ограничивать? Бизнес считает, что это формальное ограничение, которое к тому же сложно контролировать.

– Главная тема, связанная с рынком труда сегодня, – это дефицит кадров. Как он влияет, во-первых, на зарплатную политику компаний, во-вторых, на межотраслевой баланс? Происходит ли переток кадров между отраслями?

– Результатом повышенного спроса на специалистов стал рост зарплат. Хотя он неравномерный: есть отрасли, в которых зарплаты выросли на 10% или даже 20%, а есть позиции, по которым зарплатное предложение практически не меняется.

Сейчас больше всего не хватает специалистов рабочих профессий – фрезеровщиков, сварщиков и слесарей. У этих же специалистов наблюдается самая высокая динамика зарплат. Например, зарплата сварщика сегодня доходит до 250 000 руб. в центральной части России. Растет спрос и на высококвалифицированных специалистов – в первую очередь инженеров.

При этом сегодня компании предоставляют не только хорошую зарплату, но и расширяют социальный пакет для своих сотрудников. Это и отдельные треки по поддержке работников, которые имеют многодетные семьи, и дополнительные гарантии в части медицинского обслуживания. С учетом текущего состояния рынка труда мы видим совершенно иное отношение работодателей к сотруднику. К его квалификации, его профессиональному карьерному росту, зарплатным ожиданиям.

– А со стороны работников нет обратной ситуации – излишней самоуверенности и, может быть, даже наглости?

– Нужно смотреть в каждом конкретном случае. Но в целом у молодых ребят, которые приходят на работу, могут быть завышенные зарплатные ожидания. Это связано в том числе с информационным фоном, соцсетями и демонстрацией отдельными представителями общества определенного уровня жизни. Конечно же, это формирует желание хорошо зарабатывать, причем сразу. Но важно понимать, что зарплата должна соответствовать уровню квалификации и опыту.

Да, зарплаты сегодня растут. Но каждый молодой человек при построении своей карьеры должен понимать, что чем выше будет его компетенция, тем легче претендовать на большую зарплату. Поэтому важно у молодежи формировать правильные зарплатные ожидания – сегодня мы этому уделяем особое внимание. Молодой человек как можно раньше должен знакомиться с реалиями рынка труда и, исходя из этого, оценивать свои возможности, расставлять приоритеты.

– На Всероссийской неделе охраны труда вы говорили, что зарплаты рабочих специальностей тянут вверх за собой все зарплаты по экономике. Но в то же время есть мнение, что наибольший эффект оказывает оплата труда в сферах, связанных с обороной. Вы согласны с этим?

– Ряд предприятий обрабатывающей промышленности в значительной степени ориентированы на выпуск продукции и для оборонно-промышленного комплекса (ОПК). Сотрудники, занятые в этих организациях, в той или иной степени работают в рамках гособоронзаказа. Но рост мы сегодня видим не только в этой части, но и в других отраслях – в сельском хозяйстве, в сфере науки. Рабочие специальности сегодня также востребованы в стройке, которая бьет постоянные рекорды с точки зрения введения в эксплуатацию квадратных метров. Эта сфера оттягивает достаточно большое количество рабочей силы. Поэтому я бы не стал напрямую связывать это с ростом оплаты труда в ОПК.

– Наблюдаете ли вы переток офисных сотрудников в другие сферы, в сторону тех же рабочих специальностей?

– Переток кадров одномоментно не происходит. Люди не смогут выйти из стен офиса и сразу пойти работать сварщиком или токарем. На изменение спроса рынок реагирует снижением темпов роста зарплаты по сравнению с другим сектором. Формируется постепенное увеличение входящего потока новых специалистов в дефицитные отрасли, потому что там больше платят. Одновременно снижается поток в сферы, где более низкие зарплаты.

Сегодня мы уже видим, что зарплаты офисных работников растут не такими темпами, как в реальном секторе. В том числе поэтому число офисных работников постепенно уменьшается. В частности, меньше становится экономистов и юристов. На это влияет и изменение подходов к формированию контрольных цифр приема в вузы.

– В одном из докладов ЦБ писал, что наблюдает переток кадров в новые регионы. Видите ли вы такую тенденцию? С чем она связана?

– С учетом того, что сейчас на новых территориях реализуется достаточно большое количество масштабных инфраструктурных проектов – строительство дорог, жилья, восстановление промышленных объектов, – это логично. Это новые субъекты для нашего рынка труда. И с учетом этого, конечно, там наблюдается приток. Масштабная стройка, которая развернулась в новых субъектах, требует кадров. Некоторые компании уже начали свою деятельность там, поэтому они направляют сотрудников в эти регионы, чтобы организовывать там производственные процессы.

«Патент как инструмент привлечения мигрантов нуждается в корректировке»

– Экономисты считают, что без мигрантов все-таки рынок труда не получится насытить из-за демографических факторов. Будут ли предусмотрены меры для привлечения мигрантов и как это соотносится с политикой МВД по усилению контроля за мигрантами?

– У нас сегодня нет противоречий с коллегами из МВД. Мы понимаем, что нужно строить цивилизованную модель задействования иностранной рабочей силы. Патент как инструмент привлечения мигрантов в свое время сыграл роль, но сегодня этот институт нуждается в корректировке. Мы сегодня совместно с МВД вырабатываем варианты, как настроить эту систему. Акценты мы будем делать на квалифицированных кадрах, но у нас есть потребность и в кадрах с меньшей квалификацией.

– Какие проблемы существуют сейчас?

– Ситуация, которая сложилась, – свободное перемещение, свободный въезд в страну и потом длительный поиск работодателя с непонятными условиями трудоустройства – неправильна. Важно, чтобы у человека уже был оформлен пакет документов, проведены все медицинские исследования, чтобы он приезжал в страну с четким пониманием, где он будет работать, какие у него гарантии, какая у него будет зарплата.

В действующей модели есть определенные риски и для бизнеса. Несмотря на то что работодатели несут затраты в части обучения мигрантов, медицинского обследования, они не получают гарантии, что работник выполнит договоренности и не уйдет на другое место работы. Сфера услуг оттягивает мигрантов с таких отраслей, как стройка, обрабатывающая промышленность. Бизнес сегодня говорит, что ему проще выстраивать отношения с будущими работниками через альтернативный путь свободного въезда.

– Как должна быть выстроена новая система?

– Цивилизованная модель оргнабора предполагает, что подготовка пакета документов, медицинские обследования и обучение проводятся в стране мигранта. Важно, чтобы работодатель нес ответственность за сотрудников, которых он пригласил из-за рубежа, но в то же время получал гарантии. Должны формироваться прозрачные, понятные правила финансовых отношений между будущим работником и работодателем. Например, если компания несет затраты, то у работника должны быть обязательства по возврату этой суммы в случае ухода.

– Это будет специальная программа по привлечению мигрантов?

– У нас есть предложение, чтобы это была совместная с МВД программа вне нацпроекта.