АМАЗОНКИ КАВКАЗА И ЛЮДИ НАУКИ: ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ О ТВОРЧЕСТВЕ РЕЖИССЕРА МАРЬЯМ МАХИЕВОЙ

Марьям Махиева в детстве хотела быть физиком, но в итоге стала режиссером. Теперь ее авторские документальные фильмы получают призы на международных кинофестивалях. Мы поговорили с режиссером о том, почему в России стыдятся проявлять любовь, но не силу, почему социальные фильмы не должны поучать зрителя и о трудностях, с которыми Марьям столкнулась из-за своей национальности.

Марьям Махиева родилась в Кабардино-Балкарии. До семнадцати лет она жила в Нальчике, пока не поступила в Санкт-Петербургский университет кино и телевидения на специальность «Режиссура кино и телевидения», училась в мастерской Валерия Обогрелова. Махиева также участвовала в мастер-классах именитых режиссёров и сценаристов: Александра Сокурова, Виктора Де Лас Эра и других. Еще Марьям Махиева снимает ролики для благотворительной организации «Ночлежка», которая помогает бездомным в Санкт-Петербурге и Москве.

Однако с детства она хотела стать физиком-ядерщиком. Даже свои первые заработанные деньги Марьям получила за победу на всероссийской олимпиаде «Созвездие» с проектом реактора для синтеза легких ядер водорода.

Авторская документалистика

В своих фильмах Марьям исследует социальные процессы, происходящие в современной России, в том числе в ее родном регионе. Часто героями ее работ становятся ученые.

«Горянки» (2020)

История о трех девушках с Северного Кавказа. Альпинистка Карина Мезова, химик Светлана Хаширова и селянка Елизавета Шаваева из Былыма. В фильме показаны личные стороны жизни героинь: отношения в семьях, работа, поиск себя. Понимают свободу героини по-разному. И часто их рассказы — это смелые, неординарные суждения, в которых совсем нет конформизма.

Кинокартина получила призы за лучший полнометражный документальный фильм на австралийском фестивале Doc.Sydney и Всероссийском фестивале «Человек, познающий мир». Также работа была представлена на американских, турецких и итальянских конкурсах. По словам Марьям Махиевой, фильм будет доступен для просмотра не раньше осени и, скорее всего, картина выйдет на ivi.ru.

«Нейтрино и Андыртау» (2016)

Баксанская нейтринная обсерватория находится на глубине 4000 метров. На ней астрофизики с помощью галлий-германиевого нейтринного телескопа ловят мельчайшие частицы — нейтрино. В фильме рассказ о законах физики смешивается с размышлениями о смысле жизни. На создание картины ушло шесть месяцев. Марьям Махиева каждое утро ездила вместе с учеными в обсерваторию на специальном автобусе. Фильм забрал 2 награды из 14 с фестиваля «Мир знаний»: за лучшую режиссуру и лучший дебют.

«Актриса из Серова» (2017)

Жительница Урала Алевтина Немерова всю жизнь работала инженером. Теперь героиня решается изменить свою жизнь: она начинает заниматься актерским мастерством. Ее приглашают на конкурс в Санкт-Петербург. Главный приз — бесплатный актерский курс и роль Раневской в спектакле Серовского.

«Новый винчестер Миши Бо» (2017)

Астроном, фотограф и поэт Миша Бо узнает о своей тяжелой болезни: у него обнаружили злокачественную опухоль головного мозга. Возможно, ему осталось жить совсем недолго. Оставшееся время герой хочет прожить осознанно. Фильм затрагивает вопросы веры и судьбы: дается ли рак в наказание? Если да, то за что детям? Как сохранить стойкость перед лицом смерти и продолжать борьбу? Также Миша Бо рассуждает о табуированности темы секса и неоправданности популяризации войны и оружия.

Мы поговорили с режиссером о том, почему в России стыдятся проявлять любовь, но не силу, почему социальные фильмы не должны поучать зрителя и о трудностях, с которыми Марьям столкнулась из-за своей национальности.

Почему вы передумали быть физиком?

Меня интересовала энергетика — синтез легких ядер. Но это сложная реакция. Сейчас есть ископаемое топливо и другая индустрия ядерной энергетики — деления ядер. Две эти индустрии не дадут развиваться мощной третьей. Я поняла, что за мою жизнь ничего не сместится. У нас еще ископаемого топлива на 130 лет минимум. А мне важно видеть результат своей работы, поэтому кино мне подходит. Ты можешь закончить проект, увидеть его на экране и начать новый. Также можно поменять сферу интересов кардинально, снимать про что угодно — и это идеально.

Искусством я тоже интересовалась в общем. Кино любила с 12 лет. У нас был такой магазинчик (везде, по-моему, были такие раньше), где можно было брать в прокат диски с наборами фильмов. Диск за 15 рублей в сутки. И там была полка с авторским кино. Куросава, Феллини, Антониони, Тарковский, Триер… И я брала этот диск и смотрела залпом все фильмы. Я очень этим увлекалась и сильно погружалась в кинематограф. Я уходила по уши как в науку, так и в кино. Все время смотрела в экран. Но сама тогда я не думала, что могу снимать.

А с какими трудностями вы столкнулись в начале режиссерской деятельности?

Я начала снимать, только когда поступила в университет. Было сложно сориентироваться. Первые работы были плохи, конечно. Мне кажется, у всех начинающих авторов так. Я делала сначала зарисовки. У меня была работа про ожившую куклу. Смысл был в том, что ночью может случиться что угодно. Вот ночью оживает эта кукла и гуляет по городу. До рассвета ей нужно вернуться домой — она еле успевает.

Когда я училась в Кабардино-Балкарской республике, у нас было абсолютное ощущение, что мы живем в России. Мы понимали, что в стране есть много других национальностей и это нормально. У меня не было даже мысли, что меня могут не принимать в Санкт-Петербурге. Но я столкнулась с тем, что у меня все время уточняли, кто я по национальности и хожу ли я в мечеть, а также отказывались сдавать мне квартиру. Были и люди, которые говорили, что «я другое дело», потому что хорошо говорю по-русски и вообще девочка. Мне не нравятся такие разговоры о другом деле. Нет, я представитель своего народа. Я живу в Петербурге больше десяти лет. Во мне столько же кавказской крови, как и раньше.

Что общего есть между вами и героями ваших документальных фильмов?

Когда я снимаю фильм, сильно погружаюсь в жизнь человека. Мне иногда даже мешает то, что я отождествляю себя с героем. Моя личная жизнь прекращает существовать. И я испытываю много эмпатии. Когда я монтировала фильмы про Мишу и Алевтину, я плакала. Я чувствовала боль за них… Но никто не видит меня за монтажным столом, поэтому могу себе позволить плакать.

Я не собиралась снимать про Мишу Бо. Мне продюсер предложила присмотреться к нему. Нашла его социальные сети и подумала, что Миша какой-то странный парень с его nude фотографиями и сложной позицией. Но с первой съемкой поняла, что он — герой и о нем надо снимать. Я разделяю его мнение в фильме. Я не понимаю, почему мы стыдимся секса, проявления любви, но насилие не порицается так обществом. Мы демонстрируем, сколько у нас есть танков, чтобы убивать. А гей-парады мы запрещаем, потому что такую вот любовь нельзя. Мне эта тенденция непонятна и неблизка. Я хотела бы делать максимум, чтобы изменить ситуацию.

Что отличает вас от других документалистов?

Мне важно, чтобы фильм заканчивался надеждой. Это мое основное отличие от коллег. Спустя столько фильмов, которые я посмотрела и которые меня сильно задели, я понимаю, что мир жесток и есть много трагичных концов. Но я не хочу это плодить. Я не хочу отражать реальность, я хочу ее преобразовывать. Сделать что-то, что улучшит ее. Хотя бы виртуально. Да, я показываю трудности, но верю, что герой справится. Верю, что мы справимся, посмотрев на человека, который проходит через все препятствия и остается сильным духом.

В целом тенденция такая, что если ты снимаешь социальный фильм, то должен оставлять проблему открытой, чтобы создать дискурс в обществе. Внутри сообщества документалистов есть негласное правило — «не нравоучать». Не говори зрителю, как делать, а просто расскажи историю. Я не хочу только рассказывать, что есть ситуация и мы ничего с ней не можем поделать. Нет, я хочу обратить внимание: если мы можем что-то изменить, то давайте менять. Есть желание вдохновить, опустить зерно интенции в душу зрителя. Возможно, поэтому отношения с российскими кинофестивалями у меня не очень складываются. С международными лучше. Но мне кажется, что многим людям нравится, когда тяжелое социальное кино заканчивается надеждой. Современная жизнь и так отнимает у каждого много эмоциональной энергии. Хочу, чтобы мои фильмы давали силу продолжать.

Чем определяется успех вашего кино?

Я не могу организовать себе масштабные просмотры. Авторское документальное кино — это нишевая вещь. Его смотрят мало. В YouTube с этим не ворваться. Зритель должен быть подготовлен к такому кино. Оно требует внимания: нужно замечать детали — это интеллектуальная работа вообще. Когда ты ценишь просмотр фильма — это совсем другое взаимодействие. Успех — это когда люди смотрят твой фильм специально, как кино, а не на фоне, пока делают ужин.

Возможно ли разнообразие трактовок в авторском документальном кино? Когда журналисты одного издания написали, что в фильме «Горянки» намечен конфликт между традиционной культурой и исламом, вы поспорили.

Авторское кино подразумевает в себе наличие нескольких трактовок. Если зрители находят множество идей в фильме, это тоже часть успеха картины. Это здорово, когда есть поле для фантазии.

Слова в этом издании — это не трактовка, потому что они не смотрели фильм. Они переиначили слова моих продюсеров. В фильме есть тонкий намек на столкновение религии и традиций. Я это упомянула в разговоре с продюсером, видимо, продюсер упомянула в разговоре с журналистами, а они решили раздуть тему, потому что она для Кавказа острая. Это разжигание мне не нужно и не нравится. В течение десяти лет я жила в Санкт-Петербурге, и сейчас я как автор замечаю определенные тенденции, которые появились на Кавказе. В регионе стало намного больше мечетей. Я не слышала столько азанов, сколько за время съемок «Горянок». Я показала это. Вот и все. Там нет прямой речи о конфликте. Никто об этом не говорит. Есть намеки, но это совсем не основная тема фильма.

Почему не утвердили рабочее название фильма «Горянки» — «Современные амазонки Кавказа»?

Мне нравилась какое-то время история про то, что на Кавказе жили амазонки. Есть несколько книг об этом и даже почти научные статьи. Я думала рассказать про раскопки (даже раскопки ведут, на секундочку) и амазонок, а потом увести в современность: что дух амазонок до сих пор есть в кавказских женщинах. Что они такие же сильные и волевые. Это противоречит всем стереотипам, что мне тоже нравилось. Я отказалась от этой идеи, потому что мне не хотелось апеллировать к гипотезам. Это звучало ненаучно, а мне важен научный подход и достоверность в фактах.

Что вы собираетесь снимать в ближайшее время?

Планирую снять игровое кино об отношениях отца и дочери. Это важная для меня тема и вообще редко затрагиваемый сюжет в искусстве. Мне хочется об этом порассуждать. Частично фильм будет автобиографичен, но в целом образы героев собирательные. История будет строиться от детства до средних лет героини. Я пока не уверена, но герой-отец, возможно, будет работать в обсерватории, наблюдать за звездами [Отец Марьям Махиевой работал в Баксанской нейтринной обсерватории. — ред.].

Еще я планирую снять документальный фильм про ученых. Не скажу про каких, но будут как российские специалисты, так и европейские. Точно не знаю, когда станет возможно начать съемки, потому что они планируются как раз в Европе. Тему науки я не оставляю. Буду продолжать.

Автор: Анна Иванова

Редактор: Кристина Ренжина

Обложка: makhieva.com