𝖁𝖊𝖓𝖙𝖎

«– Лисичка… Лисичка! Просыпайся! Кстати… А есть ли у тебя имя? – Звонкий голос, что больше напоминал трель крохотных колокольчиков, звучит где-то над ухом, пробуждая разум пушистого зверька, что до того спал, свернувшись тугим кольцом вокруг миниатюрного светлого тельца. Его морда медленно, заспанно поднимается, обращая взгляд изумрудных глаз на крылатое существо, что пряталось в его шкурке всю ночь, после чего наклоняет голову набок с вопросом в глазах.

– Видно нету, не так ли? – Миловидное лицо прямо перед носом лисицы мягко улыбается, принимая существо за своего нового друга после всего одной ночи вместе, что глупо, конечно же, да только и сам лис не смеет отказать молодой фее, ведь та тоже помогла ему. В конце концов, они оба были потеряны в этих дебрях, когда наткнулись друг на друга, а потому ни один из них не проявлял неблагодарности за встречу. – В таком случае… Я назову тебя Венти. Когда ты вчера нашел меня ты так искусно сливался с тенью, а поступь была так легка, что казалось, что это лишь ветер пролетает мимо, но не настоящее живое существо наблюдает за мной. Подходит, правда же?»

События уже как трехсотлетней давности. Он так четко помнит эту холодную ночь, когда еще довольно молодым лисенком затерялся в глубинах леса, ушел слишком далеко от дома, поранившись о ветку по дороге, отчего хромал на одну лапу, что, впрочем, не мешало ему сохранять осторожность и не сильно убавило ловкости.

Так в итоге и скитаясь меж частых деревьев зверек голодно брел вперед, пока не нашел крохотное создание, устало лежавшее в траве. Маленькая фея. Мальчишка, не сильно больше лисьей головы, лежал неподвижно, явно выбился из сил и чувствовал себя совсем неважно. Мама-лиса рассказывала, что феи – хорошие, им надо помогать, но все равно страх перед неизвестным отгонял, заставлял держаться на расстоянии, пытаясь, обходя кругом бесшумными шагами, рассмотреть небольшое тельце. Оно не двигалось, а значит не представляло опасности, да и в целом существо подобного размера вряд ли сможет навредить. Зверенок тогда все же смелится, подходит ближе, аккуратно толкаясь носом в фею, на что в ответ слышит лишь тяжелое мычание, да урчание в животе. Юноша явно голоден, а потому молодой лис тут же скрывается в соседних кустах. По дороге сюда он видел ягоды, на поиски которых он и отправляется, а, найдя необходимое, аккуратно собирает зубами пол дюжины штук, да не без труда возвращается назад к месту, где лежало создание, скидывая «добычу» перед ним и подталкивая ближе носом с совсем тихим скулежом, чтоб на него обратили наконец внимание. В конце концов, фея еще точно в сознании. Когда пушистый опускается в пассивное положение, уложив морду ровно на землю, два глаза цвета лунного камня наконец медленно открываются, а их хозяин принимает подношения и начинает есть.

Придя в себя существо поблагодарит за помощь лисенка, за спасение залечит ему рану, да в конце они заснут вместе, фея укутавшись в темную шубку зверька, оба потерянные в этом темном, густом лесу и такие одинокие. Так они и подружатся в итоге, юноша даст лису имя, что тот несет до сих пор, но только вот имя друга уже вспомнить не сможет спустя столько долгих сотен лет и еще два хвоста. Но сейчас не о том.

С того дня эти двое станут неразлучными друзьями, будут путешествовать вместе и изучать все новые закоулки этих мрачных, но таких родных рощ, из раза в раз находя проблем себе на хвосты, но каждый раз справляясь с ними. Фее той не было дела, что его друг ему не отвечал, ему хватало компании зверька чтобы уже чувствовать себя нужным, а потому он абсолютно безмятежно рассказывал своему спутнику все свои мысли и желания на будущее. Из этих разговоров Венти узнает, что его друг желает посетить все страны их мира, найти свое предназначение, раз все еще не чувствует себя на месте в Абелиосе, однако слишком боится отправляться куда-либо один, ведь совсем не представляет, какие опасности там могут его поджидать и сможет ли он с ними справиться. Лисенок прекрасно запомнит этот разговор, ведь помнит и по сей день.

И все же однажды их светлым дням было суждено кончиться. Двое знакомых давно перестали бояться опасностей, ведь сколько раз спасали друг друга и выбирались из всех передряг, а потому стали забывать и об осторожности по наивной юношеской глупости, что и привело к беде. Во время очередной прогулки в поисках приключений на них нападут бандиты, что окажутся магами, браконьеры, что пришли на охоту за такими беспечными феями, как друг Венти. Лис, конечно же, тогда пытался сделать все, что мог, чтобы спасти дорогое сердцу существо, но в итоге его нападки не стали терпеть и, тяжело ранив, отбросили подальше, сами после с некоторой даже легкостью покончив с мелким созданием и забрав его с собой. В ту ночь Венти так и пролежал до восхода солнца где-то в траве, пока его шерсть не стала мокрой от росы и его на заре не нашли какие-то эльфы, что не поскупились помощи и в итоге забрали зверька к себе, залатав его раны. Однако и это не помогло, ведь несчастное животное еще три дня пролежало в трауре, не сдвигаясь с места и воротя нос от любой предложенной еды.

Лишь когда голод окажется нестерпимым, а все тело заноет от столь долгой неподвижности лисенок таки примет последнюю помощь от добрых созданий, на животный манер выскажет благодарность и наконец покинет приютивший его дом. После траура не настало смирение, только желание вернуть утраченное, а раз оно невозможно, то значит отомстить. И тогда зверек наведается в нору к матери, лизнет ее в нос на прощание и, раз уж терять ему более нечего, а же живодеры были явно не местными, отправиться по миру в поисках своих врагов и попытке исполнить заветное желание дорогого друга. Он пронесет его с собой на своей шее вместе с медальоном из серебра и перьев, что подарил ему фея, каждый раз в новом месте мысленно обращаясь к предмету в попытке показать то, что видит сам. Его друг был бы рад видеть эти восхитительные просторы и Венти надеется, что он все же может лицезреть всю эту красоту с того света.

Долгие годы скитаний в конечном счете так и не принесут должного результата, а увиденные мельком из-под капюшона лица начнут стираться из памяти. Но наместо этому придет мудрость и опыт, полученные в путешествиях. Новые знания и незаконченная миссия в конечном счете станут его новой силой, когда, решив все же окончить свое путешествие он осядет в Цинане, наблюдая за людской жизнью издалека и желая теперь хоть на мгновение прикоснуться к этому миру разговоров и забот. Может, тогда бы он лучше понял, где искать? За свое долгое путешествие он увидел много разных существ, что напоминали своим видом людей, они разнились от фей и эльфов до самых русалок и тритонов… Находились даже те, кто были похожи на него самого. А мог бы и он принять человеческий облик?

Задумчиво сидя на краю спокойной широкой реки, уже повзрослевший лис опустит свой взгляд с серебряного блюда луны на небесах и посмотрит на свою морду в отражении идущей рябью глади, ну а та, всего мгновение назад покрытая темным мехом, да имеющая два явных остроконечных ушка на макушке, вдруг обратиться человеческим лицом, внешне напоминающим лик молодого, изящного парня. Черты у него не точеные, более мягкие, но оттого совсем не менее лукавые, мягкая мраморная кожа чистая и чуть ли не кажется полупрозрачной в своей девственной красоте, а два выразительных округлых глаза, напоминающих пару искусных изумрудов, прекрасно закончит композицию лица. Черный мех на голове обратился в длинные смоляные волосы, спадающие до самой поясницы в завязанном конском хвосте, а у щек юнца остались пару аккуратных, длинных прядей, спадающих почти так же низко на грудь; завершающими обрамление лика деталями будут более короткие пряди челки, что аккуратно прикрывают лоб и совсем слегка заслоняют глаза, тем не менее не мешая обзору, но добавляя новоиспеченной кицунэ особого шарма.

Шубка, что покрывала до этого тело лиса, теперь станет чудным кимоно в черных цветах с зеленым отливом, подстать глазам существа. Нижними одеждами лиса станет простой прилегающей к телу кофтой чонсам антрацитового цвета с серебристыми креплениями и длинным рукавом, что на каждой из кистей будет закреплена треугольным удлинением на среднем пальце, а также того же оттенка штанами и дополнительной нижней «юбкой» более светлого цвета. Следующий слой будет состоять из ханьфу без запаха (гл. запахнуть) цвета нифрита с укороченными по руке, но длинными вдоль тела рукавами, на конце которых блистают серебряные украшения в форме перьев, соответствуя медальону, что остался на теперь узкой бледной шейке. Подпоясаны одежды будут широким элегантным поясом из нескольких тканей и слоев цветов от черного до насыщенного изумрудного, а заключительной деталью на нем станет нефритовый амулет на серебряной нити и с соответствующего цвета длинной кисточкой под ним, да заткнутый под ткани все того же пояса складной веер. Последними элементами на юноше окажутся накидка темного зеленого цвета с рукавами, напоминающая своим оттенком лесной мох, что будет лишь аккуратно покрывать хрупкие плечи, да держаться на юноше при помощи цепочки на груди, а также черные классические сапожки без особых украс, ведь тех и без того хватало на одежде. Каждая ткань образа лисенка была богато украшена разнообразными узорами и нашивками в лисьих и ветренных мотивах, а также образ не был обделен и украшениями, отражая сущность своего хозяина, чем оставлял его самого абсолютно обескураженным. Венти видел подобные наряды в городе лишь у знатных особ, хотя… Все кицунэ, кого он встречал, тоже отличались незаурядными внешностями и соответствующими образами, неужели это действительно просто свойство их сил и шубок? Юноша никогда бы и подумать не смог, что однажды сможет выглядеть подобным образом! Да что уж об одеждах, он и подумать не мог, что когда-то станет человеком!.. Но как же ему теперь жить? Он ведь ничего не знает о тонкостях человеческой жизни, о том, как вести себя… А самое главное, сейчас он даже не знает, как вернуться в свой привычный облик хотя бы на первое время! Что ж, видимо ночь предстоит долгой.

После первого обращения Венти поднимется чуть неуклюже, с трудом осваивая новый навык ходьбы, после лишний раз оглянет свой новый облик в восхищении, прежде чем, на силу не падая, поплетется искать себе место для ночлега. Там он найдет какое-то дерево с размашистой кроной, аккуратно сядет под него, стараясь не испортить прекрасные ткани, и прислониться спиной, прикрыв глаза. Все равно у него сейчас нет человеческого дома, а значит особой разницы, где спать, нет. Проснется лис уже в своем привычном обличие, уткнувшись носом в пушистый нос, а, наконец полностью осознав события прошлой ночи поспешит в ближайшее поселение на поиски других кицунэ, дабы получить помощь. И там он найдет миловидную деву, будет нарезать вокруг нее круги, да тявкать, пока не получит должное внимание, на что та, в конечном счете выдохнув, завернет со зверьком в переулок, сама обратиться в такого же и выслушает просьбу о помощи. С этого начнется его путь обучения его новой жизни, первая встреченная им «сестрица» лишь объяснит, как обращаться между обликами, а там и отправит своей дорогой, лишь дав неопределенное направление, куда бы стоило пойти юноше за дальнейшим науками.

За все те годы, столетия даже, что Венти проведет в этом теле он научится еще большему, чем знал до этого, увидит множество других кицунэ в том числе, что научат его премудростям жизни в человеческом теле и обществе. Они научат его использовать свою магию, в процессе чего окажется, что юноша куда более предрасположен к силам иллюзий, научат правильнее контролировать свой облик, изменять его, научат быть человеком. Конечно, кицунэ создания озорные, лукавые, но ни одна из них не оставит новообращенного лисенка в беде и поможет ему стать своим в чужом мире, за что Венти безумно благодарен каждой из тех, кого он повстречал на своем пути.

Таким образом с течением времени из хрупкого, чуть пугливого в новом неизвестном мире мальца раскроется прекрасный бутон полноправного кицунэ со всеми соответствующими им свойствами и особенностями. Теперь на месте сторонящегося, тихого и непонимающего лисенка стоит гордый, статный и абсолютно избалованный фортуной юноша. Он хитер и лукав, как это свойственно каждому из их рода, любит глупые простые развлечения, но вместе с ними и порой опасные азартные игры; там же обожает сплетни, вино и музыку, нежно мурлыкая под последнюю, да являясь чуть ли не главным разносчиком первых. Славиться наглым и свободолюбивым нравом и каждый, кто пересекался с этой личностью уже осведомлен, что против его воли не попрешь, а если попытаешься, то получишь веером по лицу. Он не скрывает своих эмоций, очень открыт и оттого очарователен, но помимо всех его игривых склонностей тем не менее является мягкой и заботливой натурой, что любит светские беседы, легкие романы и тихие вечера в кругу близких. Столь яркий и искрящийся на публике, он почти намеренно притягивает к себе взгляды, ищет обожания и получает его, а за закрытыми дверями все равно остается все тем же простым лесным лисенком, ежегодно поминающим дорогого друга.

И все же он живет на полную, знает столько лиц и любим столь огромным количеством народа, он проводит почти каждый день в веселье, если желает этого, он такой бесконечно счастливый, живой, дышащий, будто бы вся жизнь его была проведена в этом теле, будто бы он мир этот знает, как свои пять пальцев, свободно перебрасываясь фразами с любым сословием. У все тех же лисиц-родственниц он ведь также научился играть на эр ху и занимается этим мастерством и по сей день, играя как для личного удовольствия, так и для заработка, распыляя должную атмосферу в публичных домах столицы, Тай-инга, где он в конечном счете и осел для жизни. А по поводу места работы… Ну а что? Многие ли будут против увидеть оголившего плечи милейшего лисенка, что играет с небольшого возвышения сцены на своем прелестном инструменте? К тому же сам он не продается, а привычный для лис горделивый характер позволяет ему пульнуть в лицо иллюзией любому наглецу, что посмеет потянутся к сцене своими дряхлыми пальцами. Смотреть можно только глазами.

Но он знает, что многие бы его пожелали.

И его это знание будоражит, позволяя лишь все больше бессердечно заигрывать со встречными, что готовы к ногам его пасть и целовать их, подобно грязи, что пристает к обуви в дождливый день.

Какие же все же люди милые. И как ему приятно жить в этом восхищении. Если бы только его друг тоже смог лицезреть этот мир-…