Глава 2

В московском царстве уже месяц, как бушевала лютая зима. Деревья, покрытые снегом, точно красавицы в белых шубах, покачивались от сильных порывов ветра, а реку покрыл глубокий лед, сохранявший ее обитателей от замерзания.
Иван Осипович тем временем уже спрыгнул с печи, хотя солнце еще даже не приблизилось к рассвету. Проснувшись затемно, он почувствовал во рту суховатый привкус недосыпа, который бывает у людей, говорящих много и по делу. Наскоро застегнув кафтан и взяв валенки, он тихими шагами отправился к двери, чтобы не разбудить его дитятю, так крепко спавшую в этот момент. Старая дверь заскрипела и выпустила любящего отца на встречу с зимней стужей.
— Так, пойду-ка я в сарай и возьму лук да рогатину. Далече Святослав, друг мой закадычный, сказывал, будто в лесу нашем следы косуль видывал, надо бы осмотреть — Сусанин открыл сарай, взял оттуда необходимые вещи и побрел к лесу. — Эк вон, басурман распоясался, нашего Степку с Москвы не видать ещё, хотя наказ дан был к зиме вертаться. Не случилось ли чего кривого? А коль случилось, как мне старому до сего дознаться?

​Эх, зело туго тебе Русь матушка приходится, яко вороны немцы тебя со всех сторон в окружение взяли, да ты все одно из пепла восстала. Правду монах сказывал, четвертому Риму не бывати! Мы все трудности пройдем да на всех управу сыщем. Даже вон, царя Рюриковича уж в живых нету, так все одно на людях держимся! Хороши наши молодцы, хотя на лицо и угрюмы, но душа у них необъятная! Крестьянин может притеснения дворянина своего терпеть сто лет к ряду, но коли на землю придет иноземный господин, холоп тот час голову поднимет. Сохою, серпом, но побивати будет нещадно до смерти своей, али до его кончины, но отстоит честь земли русской. А те, кто, чуть паленым запахло, к басурманам на услуженье переходят, лобызая и егозя пред иноземным кафтаном, те не люд русский! Это дьявольское отродье, что токмо себя чтить готово, а коли в беду государство попадет, так плюнут на него и бегут, где печка теплее. Такие зело праведных их себя строят, молвят пред людом: «Я — заступник земли Русской, единая ее опора!», а сами то, уже ногою в карете, что на Польшу путь скорейший держит. — размышляя, он уже дошел до леса и отправился по своим зарубкам на деревьях искать место, описанное Святославом, где по его доброму слову зверь водился.