Король гаутов.
Однажды, давным-давно, когда землями Севера правили витязи, вдоль скалистого скандинавского взморья пробирался одетый в лохмотья человек, ища проход в сплошной гряде отвесно вздымающихся утесов. Это был раб, сбежавший от своего господин, знатного гаута (Южная Швеция). Имя этого раба не сохранилось в людской памяти. Хотя именно он явился причиной последовавших затем трагических событий.
Отыскав наконец тропу, беглец стал торопливо карабкаться вверх по склону утеса. Пройдя часть пути, он обернулся. С высоты окруженная частоколом хозяйская усадьба и дома раскинувшегося подле нее селения казались рассыпанными по земле кубиками. А громадные многовесельные драккары – черными точками на морском берегу. Крики бакланов и рокот волн были едва слышны, лишь ветер завывал на вершине, да отдавалось в ушах его собственное натужное дыхание. Достигнув, наконец, вершины утеса, он остановился. Оказалось, что он очутился на скалистом мысе, поросшем кое-где льнущей к земле травой. Прямо перед беглецом возвышался огромный курган, наверное, гробница какого-то короля. Возвели его, похоже, давным-давно, несколько столетий назад: камень, из которого он был сложен, от ветров да мороза стал гладким, как морская галька. Не долго думая, беглый раб подошел к кургану и, обследовав его со всех сторон, нашел ведущий внутрь лаз, подле наружного отверстия которого валялось несколько почерневших от времени камней. После некоторых колебаний теперь уже бывший, как казалось ему, раб вступил в отлого уходящий вниз проход – и тут же оказался в кромешной темноте. Он пополз веред на четвереньках, ощупывая стенки лаза руками. Чем дальше, тем сильнее пахло серой. Зато в кургане было куда теплее, чем снаружи. Неожиданно яркий свет ослепил беглеца, так что пришлось даже остановиться и зажмуриться. Открыв глаза он понял, что достиг центра кургана. Там находилась сокровищница неизвестного ему могущественного племени. На полу зала были вперемежку свалены крученные золотые обручья, тонкой работы серебряные броши, железные мечи с золотыми рукоятями, редкие, самосской терракоты вазы, амулеты в виде молота с глазами Тора, сверкающие монеты. Раб шагнул было вперед. Но тут же застыл на месте. Оказывается, не он первым нашел этот клад. Прямо на груде сокровищ раскинулся хранивший их уже несколько столетий дракон. Странствуя по свету, змей случайно наткнулся на спрятанные последним оставшимся в живых представителем погибшего племени сокровища и, по драконьему обычаю, взялся их сторожить. Громадные когтистые лапы драконы тонули в грудах золота и серебра, жарко блестела сплошь покрывающая его гигантское свитое в кольца тело чешуя, но кожистые крылья зверя были сложены, голова покоилась на полу, а старческие глаза затянулись белой пленкой. Из покрытых копотью ноздрей чудовища шел дым, а когда оно дохнуло посильнее, из пасти вырвался небольшой язычок пламени. Рабу стало ясно, что источником тепла и света в зале был именно дракон. Увидев, что зверь крепко спит, человек решил, что пора действовать, и ухватил лежавшую рядом золотую чашу – надо же чем-то умилостивить хозяина, когда придет с повинной. (Теперь, когда вовсю давали о себе знать голод и жажда, свободолюбивые помыслы его куда-то улетучились.) Потом он поспешил убраться подобру-поздорову. Преодолев темный лаз и очутившись наконец на холодном ветру, он со всех ног припустился от того места и бежал без оглядки несколько часов. В награду за свои труды он получил лишь порку, но чашу хозяин взял себе.
Потревожив стража сокровищ, раб тот принес своему народу неисчислимые бедствия. От глаз дракона ничто не укроется, и, проснувшись вечером, он сразу же обнаружил пропажу. Распознал он и человеческих дух. Медленно прополз он по узкому лазу. Покинул свое логово и, очутившись снаружи, принялся обнюхивать землю вокруг кургана, стремясь понять, в каком направлении ушел грабитель. Когда же дракон нашел тропу, то расправил крылья и, издав крик, при котором из пасти у него вырвалось пламя, полетел к Королевству гаутов. Не было гаутского селения, которое бы избежало его мести. Заслышав крики чудовища, люди высыпали из домов посмотреть, что случилось, и тут же застывали, объятые ужасом, подняв к небу побелевшие лица. Высоко у них над головами, казалось, под самым куполом звездного неба, извивался в пляске смерти дракон, а наплясавшись всласть, запевал свою драконью песнь и начинал снижаться. Удар его был стремителен и ужасе: изрыгая пламя, проносился он над крышами домов и тут же исчезал вдали.
В той земле все дома, даже королевские палаты, были деревянные либо глинобитные с соломенными крышами, и от огненного дыхания дракона они занимались, что тавровый трут. Той ночью в Гаутском королевстве было светло как днем: повсюду горели дома. Со стороны казалось, будто кто-то зажег множество погребальных костров. Дракон поджег все, что только можно было. К утру от Гаутских селений остались одни дымящиеся руины. Пока женщины голосили на пепелищах, войны той земли собрались на совет у короля. То был воин, о котором при жизни слагались песни.
Прославленный Беовульф, победитель чудовища по имени Грендель и его внушающей ужас родительницы, когда-то спас от истребления целый народ. Те подвиги совершил он много лет назад, вдали от родных мест. Уже пятьдесят лет правил он Королевством гаутов, да так и состарился на престоле. Но даже и седым старцем выделялся он среди воинов могучей статью. Беовульф был не только правителем, но и защитником своего народа. На совете он сказал воинам, что лишь ему одному под силу одолеть дракона. Надев золотые доспехи и взяв с собой железный щит, чтобы укрываться им от огненного дыхания чудища, Беовульф отправился к логову дракона. Его сопровождали лучшие войны. Достигнув мыса, где находилось жилище дракона, король сел передохнуть. Место это казалось вполне мирным, не было никаких признаков того, что нора под курганом вообще обитаема. Беседуя со своими спутниками, король был грустен. Отдохнув, он приказал своим войнам встать в отдалении, а сам твердым шагом направился к ведущему внутрь кургана лазу. Подняв щит, старый герой зычным голосом прокричал свой вызов зверю, но ответом ему было лишь заметавшееся в скалах эхо, потом наступила тишина. Воинам стало не по себе, и они начали переминаться с ноги на ногу, но Беовульф стоял непоколебимо, как скала.
Вдруг из лаза повалил дым, то и дело сверкали языки пламени, а через мгновение оттуда стремительно появился дракон. Изогнувшись, как натянутый лук, громадный, когтистый, извергающий из клыкастой пасти огонь и кипящую слюну, зверь приготовился к нападению. Беофульф с быстротой молнии обрушился на дракона, его тяжелый меч не смог прорубить мощную чешую, клинок скользнул по ней, не причинив чудовищу никакого вреда. Дракон же, дохнув на короля пламенем дочерна опалил ему кожу, а волосы сжег напрочь. Но ни огонь, ни боль не заставили героя отступить. Один из спутников Беовульфа бросился к своему господину. Имя его было Виглав. Он оказался в дыму рядом со старым витязем в тот самый миг, когда дракон вновь изрыгнул пламя. Беовульф снова что было сил ударил зверя мечом по голове, но череп у того был настолько крепок, что меч сломался и в руке у короля вместо оружия осталась одна бесполезная рукоять. Дракон бросился вперед и вцепился клыками в героя. В тот же миг Виглав вонзил свой меч в не защищенный чешуей подбородок чудовища. Мотая головой и дергая крыльями, змей отступил. Задыхаясь в дыму, войны наносили ему все новые удары, Беофульф кинжалом, а Виглав мечом. Наконец, зверь упал с распоротым брюхом в лужу собственной крови. От удара его тела содрогнулась земля. Во внезапно наступившей тишине король зашатался, упал на колени, потом повалился на землю. Опустившись подле него на колени, Виглав снял с Беовульфа золотой шлем и склонился, чтобы выслушать его волю. Следуя приказу повелителя, он отправился пещеру и вскоре вернулся с целой охапкой украшенных драгоценными каменьями мечей. Сложив это добро подле короля, он снова склонился, что бы выслушать новые приказания. К тому времени к ним приблизились все остальные войны. Виглав скомандовал, кивнув на дымящийся труп чудовища: «Бросьте это в море». Перед смертью Беовульф снял с себя королевскую гривну, бывшую у гаутов символом власти, и собственноручно надел на Виглава. Затем глаза его закрылись.
Скорбя о гибели витязя, скальды неустанно славили в песнях его имя, называя его «милосерднейшим из правителей, более всего достойным любви и почитания». Гибель героя в битве с драконом была достойным завершением все его славной жизни. Король гаутов вступил в борьбу с одним из древнейших врагов человечества, не убоявшись его сокрушительной мощи, много превосходящей его собственную.