Пвилл властитель Дифеда.

В юго-западной части Уэльса жил принц особенно хорошо знакомый с волшебством. Его звали Пвилл, он пра­вил в Дифеде, царстве семи регионов, где были расположены сотни ферм и деревень. В юности за мужество его называли Глаза Аннуфна, или Не мир­ской. Основной двор Пвилла находился в Нарбете, на юге его земель. Здесь он проживал в высоком чертоге, окруженном рвами и укреплениями. Густой лес ок­ружал крепость и среди деревьев вид­нелось что-то волшебное: огромные, заросшие травой курганы, которые по словам одних были усыпальницами прежних вождей клана, а другие ут­верждали, что это были ворота, веду­щие в подземное царство. Уэльсцы ве­рили, что если человек встанет на один из этих курганов, он или будет смертельно ранен, или станет очевид­цем какого-либо волшебства. Двойст­венный характер был типичен для вол­шебства, и поэтому большинство лю­дей обходили эти курганы стороной. Но однажды после очередного пирше­ства Пвилл объявил, что он поднимет­ся на один из курганов, и будь что будет.

И чудо случилось. Среди растущих вокруг кургана буковых деревьев по­явилось золотое свечение, иногда вспыхивающее сквозь листву деревьев, иногда пропадающее в темноте. Нако­нец оно приняло форму женщины. Она ехала на белом коне и была одета в платье и плащ из такого сверкающего золота, что казалось, ее одежда сотка­на из лучей самого солнца. Ее лицо в ореоле белокурых волос было серьез­ным и спокойным. Она не удостоила взглядом ни самого принца, ни его то­варищей, которые наблюдали побли­зости. Она проехала мимо и исчезла из поля зрения.

Пвилл послал вслед за ней своего пажа, но молодой человек вернулся ни с чем. Он рассказал, что женщина ни ускоряла, ни замедляла шаг, но, тем не менее он не мог ее догнать, хотя и за­ставлял свою лошадь скакать быстро. Пвилл внимательно выслушал, спрыг­нул с холма и увел своих товарищей домой.

На следующий день после полудня он вернулся на это место один и опять женщина появи­лась среди деревьев. В этот раз Пвилл сам вскочил на своего боевого коня и последовал за ней. Но также как и его паж он не мог ее догнать. Его лошадь шла тем же шагом что и лошадь женщи­ны, затем ускорила свой бег, но рассто­яние между ними не сокращалось. И наконец, когда бока лошади покры­лись пеной, Пвилл остановился.

— Девушка, — воскликнул он, — во имя того, кого ты любишь, прошу ос­тановись и поговори со мной.

Она остановилась и повернула свою лошадь и оказалось, что между ними не было расстояния. Лошади сто­яли рядом.

— Я остановилась и охотно, — ска­зала девушка.

С улыбкой глядя на его усталую лошадь, она добавила:

— Было бы лучше для лошади, если бы ты окликнул меня раньше. Одно твое слово меня бы остановило.

— Почему ты ездишь одна в этом лесу? — спросил Пвилл.

— Ищу тебя, принц.

— Кто ты? И почему ищешь меня?

— Я — Рианнон. И ищу тебя для любви.

Ему предстояло приключение. Это была волшебница и к тому же могу­щественная. Ее имя означало «вели­кая королева». Она готова была ради него покинуть свой народ, что само по себе уже было величайшей милостью. И Пвилл согласился, так как образ этой женщины запал ему глубоко в душу.

— Я приветствую тебя, леди, — се­рьезно сказал Пвилл и наклонился, чтобы взять поводья ее лошади, но она улыбнулась и покачала головой.

— Вернись ко мне через год и я приму тебя, — сказала Рианнон. Она осторожно пришпорила лошадь и та скользнула между деревьями. И в сле­дующее мгновение они исчезли.

Подчиняясь уговору, Пвилл, хотя он этого и не понимал, покинул это место. Он ждал назначенной даты. И когда этот день наступил, он взял своих людей, как и подобало принцу в день свадьбы, и поехал к тому месту, где он встретил Рианнон.

Она была уже там, в белом платье, на белом коне. Увидев их, она подняла лошадь на дыбы и подала знак, и муж­чины выстроились за ней в ряд.

Они последовали за ней в чашу леса. И куда бы ни направлялась ее ло­шадь, там появлялась тропинка, дере­вья вздыхали и кланялись, пропуская ее и компанию смертных и как занавес укрывали тропинку за последним про­ехавшим человеком.

Через некоторое время лес поредел, и все выехали на открытую поляну. Здесь стоял дво­рец, не похожий ни на один из мира смертных. Его не окружали укреп­ления. Волшебники не нуждались в крепостных стенах и дозорных башнях. Он не был построен из дерева и соло­мы, как крепости самого Пвилла, он был сделан из серебристого камня, с поднимающимися ввысь из середины блестящего озера шпилями. Когда сва­дебный кортеж выехал на поляну, стай­ка крошечных алых птичек взвилась над головой Рианнон. При звуке их дивного пения все страхи оставили смертных.

После этого наступило время праздника. Зал во дворце отца Риан­нон был таким просторным, что пото­лок едва был виден в мерцающем свете волшебного огня каминов. Свита Риан­нон была почти невидимой. Когда ее придворные разговаривали со смерт­ными, казалось, они были обыкновен­ными мужчинами и женщинами, хотя все они были такими же хрупкими и нежными, как принцесса. Когда же они прекращали беседовать с Пвиллом или его товарищами, казалось, они исчезали. Молчаливые члены этого племени про­изводили впечатление отраженных в воде теней, мерцающих в толпе. Воз­дух казался напоенным слабым эхом, как-будто бы вокруг шел неслышный разговор.

Рассказывают, что во время празд­ника произошла ссора, так как кто-то из волшебных существ предъявил свои права на Рианнон, пытаясь удержать её, и она силой своего волшебства помешала этому.

Потом она и Пвилл по­кинули эту страну и вернулись в Уэльс, и она стала его принцессой. Как и прежде они проехали через лес и дере­вья расступались перед ними и смыка­лись сзади. И так было пока они не вернулись к зеленому кургану. Здесь они остановились и Рианнон в послед­ний раз взглянула на плотную стену деревьев.

«Эта стена никогда больше не рас­кроется передо мной», — тихо сказала она Пвиллу. Но казалось, что она ни­сколько об этом не горюет.

Придворные Пвилла тепло привет­ствовали Рианнон. Все знали, что она принадлежала семейству волшебников и что она сама оставила тот мир. Она умело управляла крепостью, и не было заметно, что она скучает по великоле­пию прежней жизни. Она казалась та­кой же реальной как все смертные женщины, только более прекрасной. Она умела искусно ткать, и ткань ее была более тонкой, чем та, что получа­лась у обычных женщин. Она не при­трагивалась к арфам, что имелись в крепости, но она пела, когда играли арфисты, и в ее пении звучали нотки, которые казались незнакомыми слуша­телям, может быть, это был отзвук ее прежней жизни.

Итак, Рианнон была принята в семью своего мужа, которого она вы­брала таким странным образом. Но от­ношение к ней было в лучшем случае сдержанным. Когда прошло два года и Рианнон не смогла произвести на свет наследника, возник вопрос о ее проис­хождении. Они попросили принца от­казаться от нее и найти себе другую жену. Они говорили, что он не вечен, а его собственный сын мог бы повести их за собой и продолжить его род.

Пришлось подождать еще год. В конце года Риан­нон родила сына. Это был прекрасный ребенок со светлыми как у матери во­лосами и крепкого как у отца телосло­жения. Через несколько часов после рождения его показали народу, со­бравшемуся в большом зале. И народ приветствовал его. Все почувствовали облегчение. Но кто знал, что за ребен­ка родила волшебница?

Ребенок, однако, был источником печали Рианнон. В течение некоторого времени после рождения ребенка она согласно давней традиции обязана была находиться на женской половине. Ей прислуживали семь фрейлин, ко­торые должны были помогать ей уха­живать за ребенком. И хотя эти жен­щины должны были дежурить по очере­ди ночью, когда Рианнон спала и набиралась сил, они не выполнили своего долга. И однажды вечером они уснули.

Когда они вскоре проснулись, ко­лыбель была пуста. Окно было откры­то, а возле колыбели как будто в закол­дованном сне, неподвижно лежала Ри­аннон. Фреилины оказались не- порядочными. Они очень испугались за свои жизни, прекрасно понимая, что нарушили свой долг и должны быть сурово наказаны.

Поэтому они решили вовремя обви­нить принцессу. Молча они задушили одну из здоровых собак, бегающих в большом количестве по крепости.

Они убили животное, обрызгали Рианнон его кровью и положили окро­вавленный труп на ее постель. Затем сели вокруг нее на корточках и стали ждать рассвета.

Наконец, принцесса проснулась. Полусонная она потянулась к ребенку.

Когда она коснулась пустой колыбели, она моментально очнулась и села. Взглянув на настороженные испуган­ные лица своих фрейлин, окруживших ее, она спросила: «Где мой мальчик?»

«Его нет, — ответила одна из женщин. — Ты убила своего сына, колду­нья. Посмотри на кровь, которая на тебе.»

«Леди, это — неправда. Не об­виняйте меня напрасно, только пото­му что вы боитесь наказания. Я мо­гу вас защитить.» Но женщины не вняли ее словам. Они потащили ее к принцу. Но Рианнон оттолкнула их и гордо первая вошла в покои Пвилла. И тут свою роль сыграл страх перед Волшебным семейством. И хотя Рианном сказала Пвиллу и его людям, что она ни в чем не виновата, она не могла предъявить своего исчезнувшего сына. И в то же время все видели, что кровь покрывала ее блестящие волосы. Пе­ред этой загадкой и перед гневом свое­го совета Пвилл был слаб и бессилен. И хотя они требовали развода, он от­казался развестись, но позволил им вы­брать для нее наказание.

«Леди, — умолял он ее в конце дня, — пожалуйста, сними колдовство, какое бы оно не было.»

«Я оставила колдовство, Пвилл, с тех пор, как я покинула свой народ и пошла за тобой, и теперь ты должен за­щищать меня.»

Но в ответ Пвилл только беспомощ­но развел руками. На следующий день было опреде­лено наказание несколько странное, но известное в кельтских землях. В те­чение всего дня, сгибаясь под тяжестью лошадиного хомута, Риан­нон должна была сидеть у главных во­рот крепости на каменной колоде, с которой садились на лошадей.

Она должна была останавливать каждого прохожего и рассказывать о якобы совершенном ею преступлении, а так­же предлагать проходящим мимо под­везти их на своей спине до покоев Пвилла. Наказание должно было длиться семь лет. С самого начала Рианнон вы­носила его безропотно. У нее не было иного выбора. Находясь среди людей, она не могла рассчитывать на чью-ни­будь защиту. В пыль и жару летом, в грязь и холод зимой принцесса из дворца серебряного камня сидела на колоде для лошадей. Бесцветным голо­сом она рассказывала вновь и вновь о своем наказании любому, кто проходил мимо, и предлагала довезти его на своей спине. Но ее тонкая красота и благородство вызывали уважение, и лишь немногие соглашались с ее пред­ложением. Передаваемая путешест­венниками из уст в уста весть об ужас­ном наказании распространилась по Уэльсу.

На четвертый год, однажды осенним днем, трое незна­комцев верхом на лошадях появились возле ворот крепости Пвилла. Это были мужчина, одетый в тонкий шерс­тяной плащ и браслеты лорда, женщи­на и золотоволосый мальчик.

Рианнон поднялась на ноги возле колоды: «Господин, за то что я убила своего ребенка, я обязана отвезти каж­дого из вас на своей спине ко дворцу своего принца. Таково мое наказа­ние», — сказала она.

Мужчина покачал головой и соско­чил с лошади. «Принцесса, — сказал он, — никто из присутствующих не по­едет на вашей спине».

«Я не поеду», — сказала жена.

«И я тоже», — сказал ребенок и сошел с лошади. Он протянул Рианнон кусочек парчовой ткани. Она взяла его и внимательно осмотрела. Это была ткань, сотканная ею собст­венноручно, мальчик улыбнулся, и его глаза напомнили ей глаза его отца Пвилла.

Потом мужчина, это был Тейрнион, лорд из провинции Гвент, посадил Ри­аннон на лошадь и повел лошадь под уздцы к покоям Пвилла, ее сын шагал рядом.

Повествование кончается так: Пвилл и его люди признали в мальчике сына Рианнон и Пвилла. Рианнон была восстановлена во всех правах и заняла свое место рядом с мужем. И если в глубине души она и затаила гнев на тех, кто с ней так жестоко обошелся, она никак не выразила это.

Тейрнион рассказал довольно странную, полную непонятных вещей историю. Четыре года тому назад, накануне праздника Белтейн, он привел в свою крепость в Гвенте быв­шую на сносях кобылицу, чтобы по­мочь ей при родах. Дело в том, что жеребята, которых она приносила предыдущие годы, исчезали по ночам. Тейрнион решил во что бы то ни ста­ло сохранить этого жеребенка. Кобы­лица родила прекрасного жеребенка, и как он только встал на ножки, огром­ная когтистая рука протянулась через помещение и схватила жеребенка за гриву. Будучи храбрым человеком Тейрнион схватил свой меч и отрубил руку.

За стеной комнаты раздался страш­ный вой, напоминающий вой штормо­вого ветра. Все еще держа меч в руке, бесстрашный Тейрнион бросился на­встречу звуку. В темноте он ничего не видел, но что-то упало к его ногам. Это был золотоволосый младенец, за­вернутый в кусок прекрасной парчи. Он поднял ребенка. Им оказался мальчик.

Тейрнион отнес ребенка своей жене, у которой не было детей. И суп­руги стали его воспитывать как собст­венного сына. Когда же мальчику ис­полнилось четыре года и слухи о пе­чальной истории Рианнон долетели до них, Тейрнион увидел, что ребенок по­хож на принца. Будучи порядочным и добрым человеком, он немедленно от­правился к Пвиллу, чтобы вернуть ему ребенка.

Для летописцев эти события были покрыты тайной. Они не могли объяс­нить, кто похитил ребенка Рианнон и отнес его в далекий Гвент. Не могли они также объяснить, зачем надо было похищать жеребенка и как это связано с мальчиком. Хотя некоторые предпо­лагают, что это должно было свиде­тельствовать о высоком происхожде­нии ребенка. Люди того времени по­клонялись лошадям, считая их священ­ными. По-видимому, похититель был одним из членов Волшебного семейст­ва, но относился к числу темных сил этого клана. Возможно, чтобы нака­зать смертных за то, что они взяли к себе принцессу, это существо пыта­лось похитить наполовину волшебного ребенка, проявив тем самым враждеб­ность к чуждому ему племени, такую же, какую люди Пвилла проявили к Рианнон.

По крайней мере, создается впечатление, что мир вол­шебства и мир людей — первый такой хрупкий и сложный, второй такой прозаичный — не могли встретить­ся без взаимного непонимания и трагедии. Но несмотря на все пе­чали, существовал спасительный вы­ход: добрые действия Тейрниона, которые и положили разыгравшейся в Уэльсе драме конец.

https://t.me/calevala_etc