Парадокс фансервиса. Fanservice Paradox. Глава 44
Сяо Вэнь отвез их в элитную квартиру, которую Пэй Тинсун снимал снаружи все это время. Фан Цзюэся посмотрел в окно и подсчитал, что они уже знакомы больше двух лет, но он никогда не был в том месте, где жил Пэй Тинсун. Их взаимодействие происходило только в компании или во время мероприятий, и даже на работе он демонстрировал крайне безразличное отношение к Пэй Тинсуну, делая вид, что его просто не существует, что такой человек не существует в его глазах.
На самом деле им удавалось сохранять такую напряженную терпимость друг к другу на протяжении целых двух лет.
Фан Цзюэся издал звук подтверждения, открыл дверцу машины и вышел первым. Однако по какой-то причине Пэй Тинсун не последовал за ним. Увидев, что он так себя ведет, Фан Цзюэся наклонился и заглянул в машину.
Пэй Тинсун поднял голову, покачал головой еще раз, а затем медленно выбрался из машины. Когда он вылез из машины, его центр тяжести стал нестабильным, и он упал на Фан Цзюэся, как вырванное с корнем дерево.
Вероятно, алкоголь снова подействовал, и Фан Цзюэся почувствовал, что сейчас Пэй Тинсун пьян еще сильнее, чем прежде.
«Эй, помедленнее немного. Разве ты только что не говорил гладко?»
Фан Цзюэся протянул руку, чтобы поддержать его, и позвал на помощь Сяо Вэня.
Двое людей помогли ему спуститься на первый этаж жилого комплекса. Замок на входе здесь использовал распознавание лиц, но Пэй Тинсун, казалось, был сонным, и, похоже, он не мог открыть глаза. Сяо Вэнь бросил его на Фан Цзюэся, затем обеими руками раздвинул веки Пэй Тинсуна и попытался заставить его повернуться лицом к камере, чтобы она узнала его.
«Молодой господин» Пэй Тинсун разозлился, и шлепком он оттолкнул Сяо Вэня.
У Фан Цзюэся не осталось другого выхода, кроме как уговаривать его: «Посмотри сюда на секунду, мы сможем подняться только после того, как он тебя узнает».
Услышав это, Пэй Тинсун повернулся к Фан Цзюэся и даже моргнул.
«Не на меня». Фан Цзюэся повернул лицо вправо, направив руку в камеру, и приказал: «Посмотри сюда».
Приложив много усилий в течение долгого времени, им наконец удалось подняться наверх. К удивлению Фан Цзюэся, квартира Пэй Тинсуна оказалась намного проще, чем он себе представлял. Он думал, что такой ребенок, как он, из такой обеспеченной семьи и живущий сам по себе, будет жить в таком высотном особняке с сотнями квадратных метров. Реальность доказала, что он не был таким уж экстравагантным. Квартира действительно была красивой, с окнами от пола до потолка в двух спальнях и двух гостиных, но мебели было очень мало, а гостиная была почти пустой, за исключением дивана.
Это совершенно не было похоже на дом.
«Цзюэся, ты просто оставайся здесь вместе с ним сегодня, ба. Это сменная одежда и туалетные принадлежности, которые я принес из общежития для тебя. Изначально они были для тебя, чтобы ты могла ими пользоваться, пока будешь в отеле, но теперь все идеально, ты все еще можешь пользоваться ими здесь», — сказал Сяо Вэнь, с тревогой помогая Пэй Тинсуну дойти до дивана и усаживая его. Он проверил время, а затем добавил: «Мне все еще нужно отправить Лу Юаня в аэропорт немного позже».
«Он собирается записывать шоу?»
«Да, ла. Я опоздаю, так что я уйду сейчас».
Фан Цзюэся проводил его до двери и сказал: «Веди осторожно».
Закрыв дверь, в квартире остались только они двое. Фан Цзюэся сменил обувь на тапочки, достал еще одну пару тапочек, подошел к дивану и поставил их на пол. «Ты тоже переобувайся».
Пэй Тинсун издал «эн». Он сбросил обувь и одновременно снял пальто.
«Так жарко». Одной рукой он стащил с себя самый внутренний черный свитер, бросил его на диван и теперь, полностью обнажив верхнюю часть тела, откинулся на спинку дивана.
Его кожа обычно была бледной, но после употребления спиртного она краснела.
«Ты простудишься». Фан Цзюэся вздохнул и потянулся за своим пальто, чтобы укрыть его.
Как только он укрыл его, Пэй Тинсун откинул его в сторону. «Очень жарко».
«В свитере жарко, но в пальто тебе не будет так жарко». Фан Цзюэся поднял его, помог надеть пальто и застегнул его. Однако Пэй Тинсун сделал последний упрямый ход, переместив руку и потянув молнию вниз до конца, чтобы обнажить мышцы живота.
Фан Цзюэся посмотрел на его фигуру и подумал, что это странно. Когда именно Пэй Тинсун успел привести себя в форму? У него был мускулистый пресс, мускулистые грудные мышцы и даже русалочья линия прямо под прессом. Фан Цзюэся танцевал каждый день, и все же у него был только пресс.
«Ты смотришь на меня». Пэй Тинсун наклонил голову и моргнул, глядя на Фан Цзюэся.
«Нет», — встал Фан Цзюэся и сказал: «Ты отдохни немного здесь, а я сначала пойду умыться».
Ванная комната, с другой стороны, была очень большой. Фан Цзюэся не мог спокойно отдохнуть, когда снаружи был пьяный, поэтому он мог только быстро принять душ, быстро помыться и выйти из ванной за кратчайшее время. Он подумывал постирать одежду, которую носил сегодня, хотя на нем была одежда, предоставленная группой стилистов шоу, все время съемок.
Сначала приведи себя в порядок, ба. Фан Цзюэся поднял свое пальто и встряхнул его. Из него выпал листок бумаги и упал на тапочки Фан Цзюэся.
Он наклонился, чтобы поднять его, взглянул на него, а затем сунул в карман пижамы.
«Я закончил с ванной». Он вытер волосы и вышел, но обнаружил, что Пэй Тинсун, который только что сидел на диване, теперь стоит прямо и прижал обе руки к окну от пола до потолка, как будто он на что-то смотрит.
Фан Цзюэся подошел и спросил: "Ты протрезвел? Иди умойся и ложись спать пораньше, ба".
Пэй Тинсун прислонился к окну и кивнул, затем повернулся и пошел в ванную. Фан Цзюэся немного волновался и протянул руку, чтобы помочь ему удержать равновесие, но Пэй Тинсун отказался. Высокий мужчина, ростом почти 1,9 м, пошатнулся, идя вперед. Фан Цзюэся, наблюдавший за этим, почти был в страхе, боясь, что этот человек упадет на землю при следующем шаге.
Однако, похоже, он слишком сильно беспокоился без причины. Только услышав звук закрывающейся двери ванной, Фан Цзюэся почувствовал облегчение. Он прошелся по пустой гостиной и внезапно подумал о проблеме, как они будут спать этой ночью.
К счастью, там было две комнаты.
Однако вскоре эта идея оказалась всего лишь его наивной гипотезой. В квартире действительно было две комнаты, но кровать была только одна. Другая спальня была превращена в кабинет с двумя большими книжными шкафами, письменным столом, который также служил рабочей станцией, а также гитарой, клавишными и другими музыкальными инструментами.
«Что делать…» У Фан Цзюэся болела голова из-за того, где он должен был спать сегодня ночью, но он также не мог не зайти в эту комнату. Этот кабинет содержал в себе больше всего жизненной силы в этой квартире.
Нет, не жизненность. Фан Цзюэся отбросил это свое суждение в своем сердце, а затем пересмотрел его.
Он вошел и понял, что комната наполнена запахом бумажных книг. Это было очень интригующе; это была явно холодная городская ночь, но здесь он мог чувствовать теплое дыхание солнца, высушивающего страницы. На столе был беспорядок, с открытыми книгами, толстой стопкой бумаг и различными записками, разбросанными по всему столу, вместе с очень яркой запиской, прислоненной к лампе, с несколькими большими словами на ней — Пожалуйста, не убирайтесь здесь.
Фан Цзюэся не мог сдержаться, когда уголки его рта приподнялись. Он предположил, что в этой квартире должна быть тетушка-уборщица, которая бы регулярно убиралась, иначе этот молодой хозяин, который даже не может застелить постель, вероятно, не сможет даже поддерживать себя в чистоте и порядке. Просто глядя на эту маленькую записку, он мог представить себе различные сцены — как Пэй Тинсун до смерти защищает свой грязный стол, как он пишет свои требования таким образом, что ясно видно, что он сначала перевел их с английского, как он говорит «пожалуйста» вслух.
Его стол был застелен листом бумаги, на котором он писал и рисовал. На нем было много повторяющихся слов, как будто он практиковал каллиграфию. Фан Цзюэся чувствовал к нему некоторую привязанность; это было похоже на черновик для любителей литературы.
Он сел, чтобы рассмотреть написанное на бумаге; в основном это были подписи Пэй Тинсуна и несколько каракулей на английском языке.
Некоторые слова были очень интересными и привлекли внимание Фан Цзюэся.
[вкус кофе имеет кофейный цвет, а вкус сливок — нежно-белый.
добавьте лед, вкус льда прозрачный и бесцветный.
после питья холодный воздух режет горло.
лед — это алмаз, лежащий в горле.]
Его разум всегда, казалось, был полон фантастических идей, словно небесный конь, парящий в небесах, и в то же время совершенно непредсказуемый. Фан Цзюэся открыл книгу и хотел продолжить чтение, но неожиданно эта книга случайно упала на пол. Он поспешил поднять ее и обнаружил фотографию, которая тоже упала на пол, и она, казалось, выпала из книги.
В центре фотографии был старик в инвалидной коляске, который носил пару бифокальных очков и имел добрую улыбку. Рядом с инвалидной коляской сидел на корточках 13-летний или 14-летний подросток, который обнимал новорожденного щенка. Он улыбался так широко, что его глаза стали изогнутыми полумесяцами, и он был полон юношеского духа.
Пэй Тинсун был как саженец кактуса, когда он был ребенком; даже его шипы были мягкими. На самом деле, их даже нельзя было назвать шипами, они были как лучи света, которые проглядывали сквозь облака.
Фан Цзюэся положил фотографию обратно в книгу, встал и внезапно понял, что прошло уже много времени с тех пор, как Пэй Тинсун вошел в ванную, но с той стороны не было слышно никаких звуков.
Он не мог не волноваться; хотя казалось, что Пэй Тинсун обладает всеми его умственными способностями, он действительно выпил много алкоголя. Кроме того, в прошлый раз, когда он напился до такой степени, что стал совершенно пьяным, именно Пэй Тинсун заботился о нем с начала и до конца, поэтому ему нужно было отплатить ему добротой.
Из ванной комнаты не доносилось никакого движения, и даже звука душа оттуда не доносилось. В голове Фан Цзюэся появились плохие мысли.
Не может быть, чтобы он упал в обморок?
Ну конечно, нельзя же просто так принять ванну после того, как выпьешь!
Думая об этом, Фан Цзюэся врезался в дверь ванной. Неожиданно дверь ванной оказалась вовсе не запертой, а просто поверхностно закрытой. Врезавшись в нее таким образом, он в итоге упал на пол и едва мог подняться.
Фан Цзюэся нахмурился и поднял руки. Заглянув внутрь, он обнаружил, что Пэй Тинсун на самом деле принимает ванну.
Купание в таком состоянии было еще более опасным! Фан Цзюэся даже не успел позаботиться о боли, пронзившей его тело, и побежал босиком к самой внутренней ванне. Голова Пэй Тинсуна покоилась на ванне, его глаза были закрыты, и он был совершенно неподвижен.
«Эй, Пэй Тинсун, просыпайся». Он похлопал Пэй Тинсуна по лицу, и только после того, как он увидел, что тот медленно открыл глаза, его сердце, которое почти выпрыгивало из груди, немного стабилизировалось.
Новостные заголовки о внезапной смерти участника бойз-бэнда, обсуждавшиеся в социальных сетях, только что пришли ему на ум.
Ресницы Пэй Тинсона покрылись влажным водяным паром, и он дважды моргнул, медленно, прежде чем, наконец, сфокусироваться на лице Фан Цзюэси. Уголки его рта изогнулись, и он улыбнулся, подняв руку, чтобы накрыть все лицо Фан Цзюэси своей ладонью.
«Что ты делаешь...» Фан Цзюэся держал его за руку и тянул за нее, желая, чтобы он сел. «Быстро выходи, ты не можешь принимать ванну, когда ты пьян».
«Я не пьян». Пэй Тинсун выговаривал слова гораздо медленнее обычного. Чтобы доказать, что он не пьян, он даже ухватился за край ванны и встал.
Фан Цзюэся присел возле ванны, и Пэй Тинсун застал его врасплох, встав так внезапно, поэтому он поспешно отвернулся. Он не знал, что с ним не так; все, что было у другой стороны, было и у него, так что если он что-то и увидел, это не будет считаться ничем.
Но сердце ясно подсказывало ему, что что-то есть.
«Ты действительно…» Фан Цзюэся на мгновение онемел, поэтому он смог только встать, стянуть банное полотенце и завернуть Пэй Тинсуна, повернув голову набок. «Не двигайся».
«Ты такой... свирепый, ах». Пэй Тинсун говорил медленно. Он не звучал так сварливо и резко, как обычно, и даже звучал так, как будто его немного обидели.
«Ты первый, кто не послушался». Фан Цзюэся закончил заворачивать его в банное полотенце и, взяв за руку, повел его в спальню. «Будь осторожен, не врежься во что-нибудь».
Пэй Тинсон медленно сказал: «…Я… я не глупый».
Приложив огромные усилия, Фан Цзюэся наконец-то усадил Пэй Тинсуна рядом с кроватью. Затем он перевел дух, помог ему лечь и сказал, чтобы просто справиться с ним: «Да, ты самый умный».
Кто бы мог подумать, что в следующий момент Пэй Тинсун потянет его вниз и полностью прижмет к телу этого человека?
Расстояние между ними внезапно сократилось, и даже кислород вокруг них застыл. Фан Цзюэся затаил дыхание и уставился на человека прямо под собой.
Его мозг был совершенно пуст и не мог дать никаких эффективных инструкций на случай чрезвычайной ситуации.
Пэй Тинсун внезапно рассмеялся, сверкнув белыми зубами, а его глаза были полны Фан Цзюэся.
«Ты наконец-то похвалил меня».
Он медленно произнес это, обнимая Фан Цзюэся за талию.
Фан Цзюэся был ошеломлен; он никогда не ожидал, что Пэй Тинсун скажет что-то подобное. Он был явно самым высокомерным ребенком в мире, рожденным с врожденным талантом и уверенностью.
«Ты…» Фан Цзюэся хотел было сопротивляться, но в итоге Пэй Тинсун схватил его еще крепче, так что он смог только спросить откровенным тоном: «Ты знаешь, кто я? Ты слишком много выпил».
Он не понимал, что было неправильно в этом предложении, но Пэй Тинсун на самом деле приложил силу, чтобы развернуться и прижать Фан Цзюэся к своему телу.
«Я знаю, кто ты». Челка Пэй Тинсуна свисала, наполовину закрывая его густые брови и глаза. «Ты — Фан Цзюэся…»
На самом деле он ясно это понял. Фан Цзюэся нахмурился и толкнул его рукой. «Тогда вставай, не дави на меня».
«Ты — этот проклятый Фан Цзюэся…»
Проклятый — эта приставка действительно соответствовала личности Пэй Тинсуна. Фан Цзюэся знал, что он слишком много выпил, поэтому не стал спорить об этом. Он просто хотел укутать этого человека одеялом, закрыть дверь, а затем пойти и втиснуться на диван на ночь.
Пэй Тинсун не собирался оставлять это так. Он выглядел так, как обычно, но все равно был не совсем тем же. Он пробормотал несколько невнятных слов на английском, затем опустил голову и прислонился ею к ключице Фан Цзюэся.
Когда горячее дыхание хлынуло на его кожу, Фан Цзюэся почувствовал, что его грудь сжимается до такой степени, что его сердце даже не может набраться сил, чтобы нормально биться.
«Да, я Фан Цзюэся, проклятый Фан Цзюэся. Когда закончишь меня проклинать, отпусти меня».
Пэй Тинсун все еще был прижат к его груди. «Ты... Ты действительно восхищаешься другими?»
Фан Цзюэся посчитал, что это довольно необъяснимый вопрос. «Кто?»
«Эти люди, сценарист, Сицин Гэ и многие другие...» — изначально голос Пэй Тинсуна был низким, но становился ещё ниже, когда он пьянел.
Фан Цзюэся не понимал, почему он вдруг заговорил так, и еще меньше — какое отношение это имело к Пэй Тинсуну. «Да, они все очень выдающиеся и очень сильные…»
«Разве я не выдающийся?» Пэй Тинсун внезапно поднял голову, и его шея покраснела. «Разве я не был силен сегодня?»
«Ты...» Сердце Фан Цзюэся резко подпрыгнуло. «Конечно, ты тоже очень выдающаяся, очень сильная».
Самым сильным был ты, храбрый и находчивый, сумевший вовлечь всех лучших игроков на сцене в план, который ты сам и сплел.
«Но ты меня совсем не похвалил». Пэй Тинсун снова опустил голову.
Фан Цзюэся был весьма удивлен; он не ожидал, что Пэй Тинсун запутается или хотя бы расстроится из-за его комментариев.
В ходе игры он не раз восхищался способностями Пэй Тинсуна, но не знал, как ему об этом сказать. Он мог легко выражать свою похвалу другим, но когда он сталкивался с Пэй Тинсуном, казалось, что ему нужно было набраться немало смелости, чтобы просто улыбнуться ему.
Фан Цзюэся сам не мог найти причину, по которой Пэй Тинсун подвергся столь дифференцированному обращению с его стороны.
«Ты все еще думаешь… думаешь, что я предвзят по отношению к тебе?» Пэй Тинсун прижался к его груди. «Я уже говорил, что я неправильно тебя понял. С тех пор я так не думал…»
Он никогда не думал, что Пэй Тинсун будет столь откровенен, напившись, из-за чего он почувствовал себя виноватым.
Фан Цзюэся глубоко вздохнул, прежде чем сказать: «Я этого не говорил. Я знаю, что ты изменился, ты уже говорил это раньше».
«Но ты мне не доверяешь, ты... ты всегда от меня прячешься...»
Он действительно так сделал, это было правильно. После двух лет постоянного взаимного исключения он не смог полностью избавиться от этой своей привычки за короткое время и позволить Пэй Тинсуну проникнуть в его зону безопасности. Даже если он уже отбросил свою антипатию к нему, сохранение дистанции от него стало укоренившимся защитным механизмом, когда дело дошло до общения с Пэй Тинсуном.
Это было так, даже если он ясно понимал, что Пэй Тинсун больше не тот Пэй Тинсун, который преследовал его повсюду в прошлом. Он больше не был властным, и даже его молодое и легкомысленное желание победы было использовано им как ступенька, чтобы положить ее к ногам Фан Цзюэся.
Почему было так трудно отказаться от своего сердца?
Фан Цзюэся тоже хотел узнать ответ на этот вопрос.
«Раньше я издевался над тобой, и я знаю, что ты тоже меня недолюбливал», — Пэй Тинсун немного помолчал, прежде чем начать защищаться. «Но теперь я… теперь я действительно хочу дружить с тобой. Разве ты этого не видишь? Я уже… уже так очевиден в этом. Ты так хорош, Фан Цзюэся. Ты так хорош…»
Он продолжал то начинать, то останавливаться, говоря очень старательно, но вес каждого из его слов был очень тяжелым. Одно за другим они врезались в сердце Фан Цзюэся, создавая как глубокие, так и мелкие ямы, выпуская кислый и вяжущий сок.
«Что касается дружбы, мы можем быть друзьями». Фан Цзюэся нерешительно протянул руку и накрыл голову Пэй Тинсуна, что можно было бы считать некоторым утешением для него. «Но я не так хорош, как ты думаешь».
«Нет», — Пэй Тинсун резко поднял голову и, словно напряженно размышляя, начал хвалить: «Ты очень хорош, ты действительно красив… ты умён… очень красив…»
Так он просто красивый? Фан Цзюэся не знал, смеяться ему или плакать.
«Кроме того, ты добрый, ты очень классный, правда, твое отношение к жизни классное, и то, как ты следуешь за своими мечтами, тоже очень классное».
Фан Цзюэся не смог сдержать смеха. «Не такой крутой, как ты».
Фан Цзюэся не знал, копировал ли Пэй Тинсун его слова или просто повторял их, но, если говорить кратко, он продолжал повторять слова: «Не такой крутой, как ты...»
Он больше не хотел запутываться в вопросе, кто круче; его руки уже онемели, и теперь он просто хотел уговорить Пэй Тинсуна подняться.
«Я знаю, у тебя теперь нет предубеждений против меня, и ты сожалеешь о том, что сделал в прошлом. Я прощаю тебя, и я также извиняюсь перед тобой. Я раньше игнорировал тебя и делал вид, что тебя не существует, прости».
Пэй Тинсун продолжал лежать на животе и кивал. «Тогда... тогда я тоже тебя прощаю».
«Ладно, тогда мы простили друг друга. Теперь можешь встать?»
Пэй Тинсун все еще мог считаться послушным, так как он поднял половину своего тела, чтобы освободить место. Однако, прежде чем Фан Цзюэся успел выбраться из-под него, он снова упал.
Боже... У Фан Цзюэся быстро заканчивались идеи.
Пьяный Пэй Тинсун был действительно таким же, как собака его семьи. Он был липким, от него невозможно было избавиться, и у него даже была очень высокая температура тела.
«Я действительно хотел иметь гэгэ раньше...» На этот раз Пэй Тинсун положил голову на щеку Фан Цзюэся, и горячий воздух поднимался всякий раз, когда он говорил. Поры Фан Цзюэся даже резонировали со звуковыми волнами, которые он создавал, когда открывал рот.
Слово «Гэгэ» изначально было очень простым, но в словесных играх Пэй Тинсуна оно было вложено слишком много неуловимых значений. Так что теперь, каждый раз, когда Фан Цзюэся слышал это слово, его эмоции становились сложнее.
Хотел ли Пэй Тинсун, чтобы он стал его Гэгэ?
Но он не мог сказать этого вслух: «Ты можешь считать меня своим Гэгэ».
Человек, который давил на него сверху, внезапно, казалось, что-то понял, попытался встать, а затем потянулся, чтобы коснуться талии Фан Цзюэси.
Фан Цзюэся было немного щекотно, поэтому он увернулся и схватил его за руку. «Что ты делаешь? Щекотно».
Пэй Тинсун, чью руку поймали, моргнул в замешательстве, затем посмотрел на Фан Цзюэся и спросил: «У тебя не болит талия?»
«Мы ведь даже ничего не делали, так как же у меня может болеть талия?»
Как только он это выпалил, Фан Цзюэся немного пожалел об этом. Это предложение было слишком двусмысленным. К счастью, Пэй Тинсун сейчас был действительно пьян, иначе он бы точно посмеялся над ним, используя худший возможный тон, чтобы высмеять его непреднамеренные слова.
Но он не ожидал, что Пэй Тинсун вместо этого будет выглядеть полностью успокоенным.
«Ты-ты сказал старшему брату, что у тебя болит талия, и это из-за танцев... Я слышал это. Я думал, это правда, ты обычно не обманываешь людей».
Фан Цзюэся внезапно прозрел; неудивительно, что Пэй Тинсун подбежал к нему в это время и был таким расторопным, заставив его драться, почти бороться друг с другом.
Оказалось, что то, что он сказал тогда, было правдой, и это не был какой-то подразумеваемый секретный сигнал. Он действительно пришел подтвердить, есть ли у него травма талии.
Пэй Тинсун тяжело кивнул, его волосы упали вниз. Однако затем он подумал о чем-то другом и методично сказал: «Но я пострадал».
Сказав это, он указал на уголок своего глаза.
Фан Цзюэся хотел рассмеяться и схватил Пэй Тинсуна за руку. «Это в эту сторону, а ты показываешь в другую сторону».
«Ох». Он потер его, а затем громко сказал: «Ты прав», совсем как дурак.
Фан Цзюэся посчитал это слишком смешным, до такой степени, что он даже захотел записать глупый и ошеломленный вид Пэй Тинсуна. В любом случае, этот парень уже делал с ним то же самое.
Но забудьте об этом, видео не было безопасным, даже если они ничего не делали.
Делать? Похоже, это слово «делать» тоже было очень двусмысленным. Оно уже, очевидно, заставило его собственные мысли зайти слишком далеко.
«Есть еще один». Пэй Тинсун тут же протянул руку и поднес ее прямо к лицу Фан Цзюэся. «Это тоже пострадало».
На месте укуса на руке уже образовалась небольшая корочка, но после принятия ванны она немного покраснела, и даже твердая корочка теперь стала мягкой.
Говоря обо всем этом, травмы в уголке глаза и на руке были связаны с ним.
В сердце Фан Цзюэся всколыхнулось легкое чувство вины.
«Да, это я тебя укусил, прости».
Чтобы показать свою искренность, он также протянул руку и погладил Пэй Тинсуна по руке.
«Да, это ты меня укусил». Пэй Тинсун кивнул.
Фан Цзюэся думал, что эта тема исчерпана, но неожиданно Пэй Тинсун внезапно схватил Фан Цзюэся за подбородок, заставил его поднять голову, а затем наклонился. Фан Цзюэся был застигнут врасплох этой серией действий.
Очевидно, он только что был таким послушным, но внезапно снова превратился в волчонка.
Его сенсорная система подверглась атаке.
Все рухнуло, он ничего не видел и не слышал. Он мог только чувствовать мягкие губы на своем горле.
«Я собираюсь укусить в ответ».
Это был не игривый укус, и он не был на его руке. Это было похоже на то, как голодный хищник вгрызается в горло своей жертвы, кусая так сильно, что жертва выпускает свежую и теплую кровь, пока он ждет, когда его жизнь понемногу вытечет, после чего она будет полностью принадлежать ему.
Когда Фан Цзюэся пришел в себя, он яростно оттолкнул его и изо всех сил сопротивлялся, но его действия, казалось, только больше раздражали Пэй Тинсуна. В ответ Пэй Тинсуна схватил его за предплечья, а затем его два запястья сошлись на макушке, и он крепко прижал Фан Цзюэся вниз, своей широкой, укушенной рукой.
Он посмотрел на Фан Цзюэся, его взгляд путешествовал от его глаз к красным уголкам глаз, вплоть до его уникального родимого пятна. Казалось, что он в данный момент изучает свою добычу.
«Пэй Тинсун, не сходи с ума, пока ты пьян».
Взгляд Фан Цзюэся снова стал выражать упрямство и бесстрашие, отчего сумасшедший Пэй Тинсун почувствовал себя к нему более знакомым.
«Я не пьян». Пэй Тинсун также был очень упрям. «Знаешь, ты когда-нибудь видел себя пьяным? Я совершенно не... Я совершенно не считаюсь пьяным».
Да, но он был не намного лучше.
В любом случае, когда он проснется, он об этом пожалеет.
Тупая боль в шее, и Фан Цзюэся нахмурился. Он беспокоился о том, как он будет выглядеть на камере в ближайшие дни и как он объяснит это остальным. Он все еще боролся, одновременно выкручивая руки и все свое тело.
Пэй Тинсун не отпускал. Он был ужасающе силен и нахмурился.
«Фан Цзюэся, ты испортил мою кровать».
«Ты, меня отпусти. Это неудобно».
Пэй Тинсун был немного расстроен, и он не хотел видеть лицо Фан Цзюэся, поэтому он опустил голову и задыхался. Внезапно он, казалось, что-то нашел, и его свободная рука потянулась, чтобы почесать простыни. Его зрение было размытым, а голова чувствовалась слабой, поэтому ему пришлось несколько раз протянуть руку, чтобы просто поднять небольшой листок бумаги.
Он прищурился и попытался разобрать слова, написанные на бумаге.
Но Фан Цзюэся оказался быстрее, увидев рукописное «укулеле», обращенное к нему. Он внезапно пришел в себя; стыд преследовал его без всякой причины, и он хотел схватить эту ноту обратно, но не мог вырваться из хватки Пэй Тинсуна.
«Не двигайся, я не могу прочитать ясно...» Пэй Тинсун был недоволен. Он долго и много раз перечитывал слово. «Кто-кто скопировал мой почерк?»
«Нет, нет…» — брови Пэй Тинсуна внезапно разгладились, и он сказал: «Вот что я написал, вот что я написал Фан Цзюэся перед тем, как покончить с собой…»
«Да», — у Фан Цзюэся уже не было сил сопротивляться. «Это были твои посмертные слова, ладно, ба».
Пэй Тинсун вдруг рассмеялся, как будто от счастья. «Я думал, ты его выбросил».
Ему следовало бы выбросить его; это был всего лишь игровой реквизит, и он не знал, зачем он его сохранил.
Фан Цзюэся хотел сменить тему. Он больше не хотел говорить об этом листке бумаги, и он не хотел вспоминать шок, который он испытал, увидев это слово.
«Как ты себя ведешь, когда напиваешься?»
В один момент он был настолько прямолинеен, что заставлял людей видеть звезды, а в следующую секунду он был похож на безумца, который не хотел ничего упускать из рук.
Он даже не смог уговорить его что-либо сделать.
«Что со мной не так?» Пэй Тинсун сжал листок бумаги и слегка нахмурился. «Я намного лучше тебя, ты знаешь, какой-какой ты ужасный, когда пьяный? Ты заставил меня-заставил меня спать с тобой...»
Эти жалобы, которые он слышал снова и снова, все еще могли заставить Фан Цзюэся почувствовать стыд.
«Не говори этого, я знаю, я извинился перед тобой».
«Ты не знаешь», — прервал его Пэй Тинсун и закрыл рот маленькой запиской, которую держал в руке, как будто наклеивая на нее печать.
«Ты не знаешь, что ты сделал».
Он наклонился и, словно прекрасный рухнувший дворец, внезапно упал перед глазами Фан Цзюэся, и в одно мгновение все затряслось.
«Ты поцеловала меня той ночью, Фан Цзюэся», — голос Пэй Тинсуна был очень медленным и очень глубоким.
Затем он поцеловал его через записку.
Дыхание Фан Цзюэся внезапно остановилось. Он тонул в руинах; его тело не могло двигаться, а разум был совершенно пуст.
В следующий момент эти разбросанные руины снова собрались вместе и постепенно поднялись в небо. От этих скользящих поцелуев его отделял листок бумаги, и он таким образом обрел немного пространства для дыхания.
Однако Пэй Тинсун, был недоволен такой степенью поцелуя, поэтому он протянул руку и сорвал записку, которая продержалась всего мгновение.