Я люблю тебя больше всего на свете [Круг развлечений]. I Love You the Most in the World [Entertainment Circle]. Глава 145
Увидев, что Линь Ань Лан выходит, Чэн Юй встал и подошел к нему. «Закончил говорить?»
Линь Ань Лань кивнул, все еще чувствуя себя немного эмоционально неуравновешенным. Сделав шаг вперед, он обнял Чэн Юя, уткнувшись головой в изгиб его шеи.
Чэн Юй обнял его в ответ, нежно похлопал по плечу и прошептал: «Всё в порядке».
Кивнув, Линь Ань Лань крепко обнял его. Он, конечно, знал, что все в порядке. У Цзян Сюя был редкий момент ясности, и он наконец отпустил прошлое, которое тяготило его. Они все двигались к лучшему будущему, так что все будет в порядке.
Подняв голову, Линь Ань Лань улыбнулся, глядя на Чэн Юя, и спросил его: «Ты хочешь поговорить с ним?»
«В этом нет необходимости», — ответил Чэн Юй.
Он никогда не хотел разговаривать с Цзян Сюем.
В отличие от большинства законнорожденных детей, которые злились и возмущались, сталкиваясь с незаконнорожденными детьми своих родителей, Чэн Юй ясно понимал, что корень проблемы — Чэн Фэн.
Именно Чэн Фэн первым спровоцировал мать Цзян Сюя, и именно мать Цзян Сюя по глупости родила Цзян Сюя, который в свою очередь унаследовал эгоизм отца и глупость матери, сделав его инстинктивно эгоистичным и наивным.
Чэн Юй смотрел на Цзян Сюя свысока и не удосужился с ним спорить.
Если бы он чувствовал хоть каплю привязанности к Чэн Фэну, своему отцу, то существование Цзян Сюя, возможно, беспокоило бы его. Но поскольку Чэн Фэн его вообще не волновал, Цзян Сюй был для него незначителен.
Пока он не выскочил вперед и не попытался помешать его отношениям с Линь Ань Лань, Чэн Юй был более чем счастлив видеть Цзян Сю живущим хорошей и счастливой жизнью. В конце концов, он был лучшим другом Линь Ань Лань.
До его появления именно Цзян Сюй сопровождал Линь Ань Ланя, и именно Цзян Сюй помог ему чувствовать себя менее одиноким.
Прикоснувшись к лицу Линь Ань Ланя, Чэн Юй спросил его: «Хочешь вернуться?»
Линь Ань Лань кивнула и потянула его к выходу.
Ван Ци, который по непонятной причине наблюдал интимную сцену, внезапно осознал это и удивленно спросил: «Линь Гэ, ты уже уходишь?»
«Да, позаботься о нем. Мне еще нужно снять одну сцену», — сказала ему Линь Ань Лань.
Ван Ци кивнул: «Хорошо, тогда вам, ребята, следует быть осторожнее».
Линь Ань Лань улыбнулась ему и вышла из палаты.
И пройдя по коридору больницы, нажал кнопку лифта.
Чэн Юй спросил его: «О чем вы говорили?»
«Мы говорили о многом», — ответила Линь Ань Лань. «Мы говорили о том, что я буду вести его дела, если он умрет, о том, что он напишет завещание, иначе все его имущество перейдет к его матери, о том, что я не буду чувствовать себя виноватой, если он умрет, и о том, что он действительно не может сравниться с тобой».
«Знаешь ли ты? — Он повернулся к Чэн Юй. — Я никогда раньше не сравнивал вас двоих».
«Я всегда чувствовала, что он — это он, а ты — это ты, и что нет нужды в сравнении. У каждого есть свои сильные стороны, поэтому нужно просто жить счастливо. Но он всегда тайно сравнивал себя с тобой, вероятно, из обиды, желая увидеть, в чем он лучше тебя, а ты лучше его. И когда он сравнивал, он становился ревнивым и обиженным, обвиняя во всем то, что у тебя есть что-то, чего у него нет, но что он хочет, как твой отец».
Чэн Юй посчитал это несколько нелепым. «Какое отношение имеет мой отец к чему-либо, кроме как к внесению набора генов?»
«Но он этого не знает», — сказала Линь Ань Лань. «В его воображении Чэн Фэн — прекрасный отец, богатый и влиятельный, и он также души в тебе не чает. Поэтому он хочет такого отца, поэтому он тайно связался с Чэн Фэном за моей спиной».
Он крепче сжал Чэн Юя. «Но я знаю, что это неправда. Твои сильные стороны проистекают из того, кто ты есть как личность. Ты очень хороший человек, и Цзян Сюй это знает; он очень ясно понимает, что не может сравниться с тобой, поэтому ему нужны оправдания, что-то, чем он мог бы утешиться, что скажет ему, что он не так хорош, как ты, потому что его обстоятельства не превосходят твои, а не потому, что он сам не так хорош, как ты».
«Вот такой он и есть: шаг за шагом он попадает в этот порочный круг и не может вырваться на свободу».
Чэн Юй ничего не сказал. Он, казалось, понял, но все еще не мог полностью осознать это.
«Тогда я могу торговаться с ним. Я отдам ему Ченг Фэна в обмен на то, что он знал тебя, когда мы были детьми».
Смеясь, Линь Ань Лань повернулась, чтобы поцеловать его в подбородок.
Удивленный, Чэн Юй невольно улыбнулся.
Когда лифт прибыл, Линь Ань Лань вошел внутрь, а Чэн Юй придвинулся к нему ближе, медленно взяв его руку в свою.
Оглянувшись, Линь Аньлань увидела, как он прикусывает губу, слегка улыбаясь с детской невинностью, словно маленький ребенок, который только что тайком съел конфету.
Подняв руку, он ущипнул Чэн Юя за лицо, чувствуя, что он слишком мил, и не в силах сдержаться, наклонился и нежно поцеловал его в губы.
С того дождливого дня, когда Линь Аньлань неожиданно поцеловала его под зонтиком, он постоянно удивлялся его внезапным и неприкрытым проявлениям привязанности и близости на публике.
Он посмотрел на углы лифта. К счастью, там не было камер.
«Вы не боитесь попасть на камеру?»
«Чего тут бояться?» — Линь Ань Лань была спокойна. «Это частная больница, и у тебя должны быть связи. Просто прикрой это».
«Мне кажется, ты немного отличаешься от того, кем был раньше», — неопределенно сказал Чэн Юй. Он не был уверен, но у него было смутное ощущение. «Ань Ань, раньше ты не любила быть со мной слишком интимной на публике».
Он не обвинял Линь Ань Лан, а просто констатировал факт.
Линь Ань Лань обычно был более рационален, чем он, поэтому, когда они находились на улице, он больше осознавал расстояние между ними, чтобы люди не догадались, что они были кем-то большим, чем просто старыми одноклассниками.
Но теперь его это, похоже, меньше заботило.
Линь Ань Лань отрицала это. «Разве я? Я так не думаю».
«Когда у вас была амнезия, так и было».
«Но ты же сам сказал, что это был я, у которого была амнезия, а не нынешний я». Линь Ань Лань посмотрела на него. «Или тебе больше нравится я тогда?»
Чэн Юй тут же поднял руку: «Я люблю обоих, просто я любила тогдашнего тебя, страдающего амнезией, поэтому нынешний я люблю нынешнего тебя больше».
Линь Ань Лань не могла не рассмеяться, думая, что он действительно милый.
Когда у него была амнезия, он был своим идеальным «я», не испытывавшим никаких трудностей и начинавшим заново. Когда он открыл глаза, он увидел Чэн Ю и жил счастливой жизнью, которую Чэн Ю соткал для него.
Поэтому он был очень рационален, и хотя он знал, что они поженятся и станут публичными в будущем, сейчас этого не будет. Поэтому, как и все обычные знаменитости, он избегал риска и не хотел, чтобы любовь повлияла на его карьеру.
Однако теперь он был настоящим собой, тем, кто прошел через все, и для кого было слишком много потерь, карьера никогда не была главным приоритетом.
В детстве Линь Ань Лань усердно учился не потому, что ему это нравилось, а потому, что всем родителям нравились дети с хорошими оценками. Он хотел, чтобы его любили, поэтому он усердно учился, чтобы поддерживать хорошие оценки.
Когда он вырос и стал актером, это было не потому, что ему нравилось играть, а потому, что он знал, что люди не могут жить без денег. Его отец был уже стар, и он знал, что хочет дать ему хорошую жизнь, поэтому у него должно было быть достаточно денег. Поэтому он стал актером, воспользовавшись предоставленной ему возможностью.
И в те месяцы, когда отец Линь был серьезно болен, он тратил деньги как воду, но не чувствовал ни малейшего намека на нежелание. Он просто был благодарен, что у него было достаточно денег, чтобы обеспечить своего отца медицинской помощью, и также был благодарен, что он мог и нанял лучших врачей, чтобы не жалеть об этом в будущем.
От прошлого до настоящего его волновали люди, живые, дышащие люди.
Поэтому, когда у него была амнезия, он надеялся избежать обнаружения с Чэн Ю, прежде чем выходить на публику, как и другие обычные знаменитости. Но теперь его не волновали эти вещи. Естественно, было бы лучше, если бы их не обнаружили, но если бы это произошло, ему было бы все равно. Он больше заботился о Чэн Ю и хотел, чтобы тот был счастлив.
«Ты важнее», — сказал он, нежно глядя на Чэн Юя. «Ты важнее всего, важнее всего остального: моей карьеры, Цзян Сюя и других людей и вещей».
«Мне нравится быть с тобой, и мне нравится ощущение, что я могу поцеловать или обнять тебя, когда захочу».
Чэн Юй был ошеломлен. Он никогда не думал, что счастье может быть таким.
Он думал, что Линь Ань Лань уже достаточно хорош, и что он уже очень его любит. Но теперь он обнаружил, что Линь Ань Лань может быть даже лучше, и что он может любить человека перед собой еще сильнее.
«Думаю, мне придется взять свои слова обратно», — тихо сказал он.
Линь Ань Лань была в замешательстве: «Отступиться от своих слов?»
Чэн Юй кивнул: «Раньше ты говорил, что боишься, что я полюблю версию тебя с амнезией больше, чем настоящего тебя, и я сказал, что люблю обоих, потому что они оба — ты. Но теперь я чувствую, что могу любить настоящего тебя больше, настоящего тебя с самыми полными воспоминаниями».
Он выглядел невинным и искренним.
Линь Ань Лань подняла бровь: «О?»
«Ты слишком хорош», — сказал Чэн Юй. «Прошлый я определенно позавидовал бы нынешнему мне».
Будь то он в старшей школе, в университете или тот, кто был нервно влюблен в Линь Ань Лан, когда у него была амнезия, они все завидовали нынешнему ему, у которого была нынешняя Линь Ань Лан, которая говорила: «Ты самая важная, и мне нравится чувство, что я могу поцеловать или обнять тебя, когда захочу».
Внезапно рассмеявшись, он обнял Линь Ань Ланя и крепко его прижал.
Линь Ань Лань: ??? В чем его хитрость?
Чэн Юй взволнованно сказал: «Ты слишком хитрый! Ты такой хороший и милый, но ты все равно отверг меня после того, как к тебе вернулась память, сказав, что ты боишься, что ты не такой милый, как тот ты, у которого была амнезия, боишься, что ты не такой милый. Ты сделал это намеренно, да? Ты пытался обмануть меня, а затем убедить сдаться. К счастью, я продолжал добиваться тебя, иначе я бы так много упустил!»
Он посмотрел на Линь Ань Ланя с обожанием на лице: «Ты маленькая лгунья».
Он не говорил, не говорил и не должен был говорить глупости!
Как он мог подумать, что розовые глаза возлюбленного Чэн Юя были лучшими в мире, и что со своими 800 слоями фильтров он считал себя хорошим, независимо от того, как он выглядит.
Линь Ань Лань чувствовал себя немного беспомощным, но необъяснимо довольным. Он все еще беспокоился, что его нынешнее «я» может не так подходить Чэн Ю, как тот, у кого была амнезия, и боялся, что Чэн Ю может тосковать по своему прошлому «я», которое было солнечным и оптимистичным без его ведома.
Но теперь, похоже, ему не о чем беспокоиться.
Чэн Юю, похоже, больше нравилась его первоначальная личность.
Улыбнувшись, Линь Ань Лань оглянулся на Чэн Юя, затем повернул голову, не сказав ни слова.
Чэн Юй обнял его сзади, обнял за плечи и потерся головой о его голову: «Очень хорошо».
Он добавил: «Ан Ан, ты действительно хорош».
Линь Ань Лань не удержалась и рассмеялась, ответив звуком «эн».
Это было довольно хорошо, они оба были довольно хороши.
Чэн Юй оставался взволнованным даже после того, как они вернулись в машину.
Линь Ань Лань не беспокоила его, позволяя ему наслаждаться своим счастьем.
Только когда они уже почти добрались до места съемок, Линь Аньлань заговорила с Чэн Юем: «Я слышала от Цзян Сюя, что твой дедушка звонил ему и просил вернуться, чтобы признать свое происхождение».
Чэн Юй ответил звуком «о»: «Я знаю».
«Пэй Цю», — Чэн Юй поднял подбородок, указывая на человека, сидевшего за рулем.
Подняв глаза, Пэй Цю улыбнулся им через зеркало заднего вида: «Всё верно».
Линь Ань Лань чувствовал, что его день был довольно насыщенным. Ему приходилось помогать Чэн Юю с работой, готовиться к экзамену по английскому языку и иногда выступать в роли водителя.
Какой мастер тайм-менеджмента!
«Знаешь, Цзян Сюй не согласился? Он сказал, что не вернется, он обещал мне, что не вернется».
«Это неправда», — сказал ему Чэн Юй. «Он тогда не ответил, не приняв и не отвергнув это».
Линь Ань Лань задумался на мгновение, а затем осторожно сказал: «Я верю, что на этот раз он настроен серьезно. Я готов ему доверять».
Чэн Юй кивнул: «Это лучше всего».
Цзян Сюй никак не мог вернуться в семью Чэн; Чэн Фэн не позволил бы этого, и семья Юй тоже не позволила бы этого. Если бы он действительно вернулся, ситуация определенно стала бы проблемной.
«Лучше, чтобы он не уходил. Если он этого не сделает, он может стать звездой, иметь деньги и свободу, любить кого захочет и делать все, что захочет. Но если он вернется, он будет втянут в борьбу между двумя семьями и будет бессилен».
Чэн Юй рассмеялся: «Но я никогда не думал, что мой дед будет настолько ценить наследование по крови, что будет настаивать на том, чтобы мой отец оставил после себя потомка».