Парадокс фансервиса. Fanservice Paradox. Глава 19
Возвышающаяся одинокая сосна над плоской заснеженной равниной.
Пэй Тинсун был немного удивлен.
Когда он только заговорил, он понимал, что большинство людей здесь не поймут его мнение и задумку. Ведь он был таким с детства. В глазах окружающих он был просто упрямым человеком, с которым нельзя шутить. Неожиданно Фан Цзюэся понял его. Первоначально он думал, что Фан Цзюэся в лучшем случае сумеет догадаться, что он просто недоволен этим небрежным дизайном, но на самом деле он не ожидал, что парень полностью поймет его идею.
Как будто два их разума случайно соединились.
Они были противоречивыми людьми, с полным противостоянием их двух сильных личностей.
Фан Цзюэся имел свой темперамент и стиль, которые нельзя было просто взять и грубо переделать.
Эти мысли, казалось, пронеслись в головах обоих. Пэй Тинсун приписал такое необъяснимое молчаливое понимание, двум годам которые они провели вместе в группе. Несмотря на то, что между ними почти не было общения, в мире никто не мог быть полностью изолированным. Между ним и Фан Цзюэся существовала тонкая связь, которую было сложно обнаружить.
Может, у них была схожесть на неком логическом уровне, ба… он пытался придумать разумное объяснение.
Линь Мо, казалось, был очень доволен предложением Фан Цзюэся. В его сознании появились образы и вдохновение, что значительно повысило его энтузиазм в отношении этой работы:
— Весна и зима, очень хорошо. — Он еще раз осмотрел лицо Фан Цзюэся, очень внимательно изучая, и наконец, пришел к выводу: — Ты действительно соответствуешь концепции зимы. Энди.
— Да-да~ Я тоже думаю, что эта концепция лучше. Окончание зимы и приход весны также соответствуют нынешнему сезону, и эти двое изначально уже слишком разные. На этот раз мне придется хорошенько подумать о стиле макияжа.
Энди был в развлекательной индстрии десять лет и был настоящим талантом. Как только он посмотрел на выражение лица Линь Мо, он понял, что эта съемка станет большим событием. Мысль, которая была у него вначале, просто плыть по течению и отдыхать, уже исчезла; в конце концов, на этот раз он работал с элитным фотографом и двумя вспыхнувшими звездами.
Было большим табу в индустрии развлечений смотреть на кого-то свысока, ведь никто не мог предсказать, кто мог стать популярным за одну ночь. Более того, взрывная популярность этих двоих была очевидна.
Они провели более двух часов в обсуждениях. Такой процесс не был распространен в их индустрии, которая стремилась к высокой эффективности, где каждый надеялся сразу приступить к работе, а затем быстро закончить ее. Но оно того стоило. В конце концов, от небрежного плана в начале и до творения дизайна, к которому все отнеслись серьезно, такой опыт был редким и достаточно интересным.
Редактор, записывавшая интересные моменты для будущего интервью, радостно хихикала. Обычно ей нечего было писать, и приходилось собирать вопросы впопыхах и буквально с потолка. Теперь же, этот драматический поворот событий доставил отличный материал прямо ей в руки.
Макияж Пэй Тинсуна был чистым и простым. Энди также специально выделил две родинки на нижнем веке.
— Твои родинки действительно хороши. Есть поговорка, что такая россыпь, одновременно явлет собой и чистоту, и соблазнительность.
Когда Фан Цзюэся, который только что вышел из раздевалки, услышал это, он удивился. В данный момент он вообще не чувствовал, что это чувство исходит от Пэй Тинсуна. Однако семантические значения слов «чистый» и «соблазнительный» были совершенно противоположны, и это противоречие полностью соответствовало его личности.
— Этот струп в уголке твоего глаза… — Энди посмотрел на маленькую ранку и немного забеспокоился. — Бесполезно покрывать консилером, я попрошу отфотошопить это позже.
— Делай, как тебе удобно, — Пэй Тинсун снова начал чувствовать сонливость и был слишком ленив, чтобы заботиться об этих деталях.
Фан Цзюэся уставился на огромное зеркало в раздевалке, через которое можно было увидеть сидящего Пэй Тинсуна, и также ясно была видна травма в уголке его глаза. Он переоделся в вязанный свитер цвета молочного кофе, и его мятежный темперамент сильно смягчился.
— Цзюэся, твой кофе. — Чэн Цян, который в это время уходил за кофе, поставил чашку перед Пэй Тинсуном, а затем усадил Фан Цзюэся, которого еще не начали переодевать, в угол раздевалки, вручая горячую чашку с напитком. — Сонный, а?
— Все в порядке. — Фан Цзюэся обнаружил, что деревянный стол в этом углу был пуст, но на полу стояло маленькое цветущее розовое дерево в горшке.
Он внимательно смотрел на цветущее дерево, держа чашку кофе в руке. В этот момент Коко, помощник стилиста, подошла, чтобы заколоть ему волосы, и он тихо спросил:
— Не подскажете, что это за цветок?
— Это, ах, это вишневое дерево, цветущее зимой, которое два дня назад подарили мистеру Энди. Сегодня здесь так много людей, что мы боялись, что он упадет, поэтому пристроили его временно на пол.
Когда ему прикрепили последний фиксатор-зажим к волосам, Фан Цзюэся присел на корточки у небольшого цветущего дерева. Земля в цветочном горшке была покрыта слоем опавших лепестков, мягкими и бледно-розовыми.
Камера группового шоу по-прежнему была сфокусирована на Пэй Тинсуне. Пэй Тинсуну стало скучно, пока ему наносили макияж, и он начал болтать с оператором:
— Как насчет того, чтобы поиграть в камень-ножницы-бумага, и тот, кто проиграет, должен рассказать историю?
Оператор покачал камерой вправо-влево в знак отказа.
— Ты боишься проиграть, я понял, — фыркнул Пэй Тинсун, показав холодное выражение лица, в то время как его макияж был почти готов. Как только он посмотрел в зеркало, он увидел, что к нему приближается Фан Цзюэся. Он надел свободную черную рубашку, которая только подчеркивала холодную белизну его кожи.
Похоже, он искал ассистента визажиста, чтобы одолжить что-то, взял очень маленькую бутылочку и сжал в руке.
— Все готово, меня беспокоит только этот шрам… — пока Энди говорил, Фан Цзюэся внезапно сказал:
— Что попробовать? — как только Пэй Тинсун спросил, Фан Цзюэся уже наклонился к нему по собственной инициативе.
Расстояние между ними внезапно сократилось до менее чем пяти сантиметров, и воздух, казалось, сгустился. Когда Пэй Тинсун вдохнул, до него снова донесся слабый аромат мороженого, словно только что открыли контейнер с мороженым. Его взгляд был прикован к красной родинке в уголке глаза Фан Цзюэся, выглядящая словно красная искра на белом снежном поле.
Ошеломление было недолгим, потому что действие Фан Цзюэся тоже было недолгим, настолько коротким, что его сознание не успело обработать даже движение, прежде чем кончики его пальцев оторвались от кожи Пэй Тинсуна.
После нескольких секунд внимательного изучения Фан Цзюэся выпрямился и снова посмотрел на него с расстояния.
— Как насчет этого? — Закончив, он поднял голову и посмотрел на Энди.
Энди взял Пэй Тинсуна за подбородок и повернул к зеркалу. Только тогда Пэй Тинсун увидел, что маленькая ранка в уголке его глаза теперь закрыта розовым лепестком.
В голосе Фан Цзюэся не было слишком много эмоций, он просто изложил свою точку зрения:
— Идеально подходит к весенней концепции, поэтому лепесток не должен с ней конфликтовать.
Энди посмотрел направо и налево и был очень удивлен. Он повторил слово «идеально» несколько раз, затем прикрепил лепесток специальным клеем и закивал:
— И этот лепесток хорошо повторит родимое пятно на лице Цзюэся.
Фан Цзюэся не подумал об этом, поэтому на мгновение он был ошеломлен. Когда он склонил голову, его взгляд случайно встретился с Пэй Тинсуном.
Пэй Тинсун пальцем коснулся лепестка, закрывающего его шрам, и спросил:
— Ты сделал это намеренно, ба?
— Нет, — быстро возразил Фан Цзюэся. Это сильно отличалось от его обычной скорости реакции.
Глаза Пэй Тинсуна лениво скользнули по его чистому лицу и, наконец, остановились на его красной шее. Он ничего не сказал и вместо этого посмотрел на себя в зеркало. С лепестком в уголке глаза у него действительно появилось что-то общее с Фан Цзюэся.
— Макияж Тинсуна более прост, и дает ощущение естественности, но на самом деле было много внимания уделено деталям. — Энди начал заниматься лицом Фан Цзюэся. — Макияж Цзюэси будет немного более особенным.
Пэй Тинсун поднял чашку с кофе и сел на стул рядом с ним. У него был редкий шанс иметь честную причину свободно глазеть на парня.
Энди не наносил тональный крем на лицо Фан Цзюэся:
— Твоя кожа действительно слишком хороша, если мы нанесем тон, вся естественная текстура сотрется.
Бесстрастное лицо Фан Цзюэся отражалось в зеркале.
Воспользовавшись временем, когда ему делали укладку волос, Пэй Тинсун недобросовестно наблюдал за Фан Цзюэся через зеркало. Он понял, что на самом деле черты лица Фан Цзюэся были очень похожи на айдолов — красивое, изысканное и выглядело необремененным жизнью. Однако его надбровные дуги и переносица были особенными; они были перпендикулярны друг другу. На этом узком лице была тонкая и прямая Т-образная форма, отчего лицо выглядело чем-то средним между грубоватой мужской точенностью и женской мягкостью и гладкостью, лишь отражая образ одинокой сосны, возвышающейся над плоской заснеженной равнине.
Такая одинокая и вертикальная кость усиливала упрямое чувство холода и одиночества, которое он испускал.
Пэй Тинсун подумал, что если бы его надбровные дуги и переносица сочетались с парой милых и ярких больших глаз, возможно, испускаемое им холодное чувство все еще можно было нейтрализовать. И все же, тот просто родился с парой красивых холодных глаз, с узкими и тонкими двойными веками, светыми радужками и длинными уголками. Говорят, что глаза могут посылать безмолвные сообщения, но глаза Фан Цзюэся, казалось, были отделены от мира слоем прозрачного льда. Его глаза не могли передать никаких чувств, только ледяную логику и отчужденность. И все это сочеталось с бледной кожей, как мощный, но хрупкий белый цветок.
Этот иссохший стебель цветка словно напрашивался, чтобы его сломали, упорно используя последние жизненные силы, чтобы дать распуститься единственному бутону — грустному и великолепному белому цветку.
Макияж глаз Фан Цзюэся не был сложным, потому что Энди не использовал черную тушь. Вместо этого он вытащил белую тушь и нанес ее на длинные ресницы. Тушь наносилась на ресницы понемногу, чтобы создать иллюзию запутавшихся снежинок, и сразу появилось зимнее ощущение.
В этот момент Фан Цзюэся поднял глаза, и Пэй Тинсун должен был признать, что он действительно был тронут этой чистой белоснежной красотой. Изначально, от присущей Фан Цзюэся холодности не было спасения, но теперь холод стал еще интенсивнее.
Даже в словах ассистента по стилю было некоторое удивление, когда она похвалила:
— Словно бессмертный, бессмертный и отчужденный.
Энди нанес немного румян на нижнее веко Фан Цзюэся, доведя его до красной родинки, а затем нанес почти невидимую белую подводку вдоль нижнего века, прежде чем использовать серебряные жидкие тени для век, чтобы нарисовать капли-слезинки под уголком глаза, позволяя им течь вниз, как по дорожке из замерзших слез.
“Словно он плачет”, - подумал Пэй Тинсун про себя.
Но Фан Цзюэся, вероятно, не стал бы плакать. Он не мог представить, как бы выглядел такой безэмоциональный человек, если бы он заплакал.
За два года прошедших с момента их дебюта, он едва ли мог вспомнить какие-либо эмоциональные моменты Фан Цзюэся. Хотя их отношения можно было рассматривать только как отношения между профессиональными товарищами по группе, они проводили друг с другом не меньше времени, чем с другими мемберами. Копаясь в своей памяти, он действительно кое-что вспомнил.
Год назад, когда у группы было коммерческое выступление, он вышел, чтобы перевести дух перед тем, как нанести макияж, и случайно столкнулся в коридоре с Фан Цзюэся. Он стоял рядом с торговым автоматом и разговаривал по телефону. Похоже, он действительно не хотел, чтобы его видели, поэтому спрятался за автоматом. Пэй Тинсун смутно слышал, как он разговаривал со своей матерью и говорит о лечении дедушки.
Поначалу он не был заинтересован в том, чтобы слушать чужой разговор, и просто размышлял хочет ли он купить попить. Тем не менее, другая сторона как раз в этот момент обернулась, и взгляды двух людей неловко встретились.
В то время Фан Цзюэся был ошеломлен, а уголки его глаз покраснели, лед в его глазах растаял, а глаза сияли от слез. Он крепче прижал свой мобильный телефон, склонил голову и ушел в спешке, словно пронесшийся мимо холодный ветер.
Именно в то время Пэй Тинсун, который преследовал логику и последовательность во всем, понял причину слухов о Фан Цзюэся и всей той ситуации негласных правил, окружающих его. Семье Фан Цзюэся пришлось нелегко, а у него не было хорошего прошлого, поэтому у него оставался только вариант срезать путь. Сначала он был убежден, что это его рассуждение было здравым, но в настоящее время он становился все более и более подозрительным к своим домыслам, и даже хотел прямо опровергнуть их.
Он просто хотел знать, почему Фан Цзюэся никогда не объяснял ситуацию.
В этом человеке существовало слишком много противоречий. Он явно запутался в слухах, а между тем с головы до ног излучал беспристрастное равнодушие. Ясно, что он родился летом и назывался летом, но был подобен никогда не тающему снегу.
Ни с того ни с сего в его голове внезапно возникло стихотворение, которое очень понравилось Пэй Тинсуну. Его взгляд упал на ручку и бумагу, которые ассистент использовала для заметок.
Только после того, как он услышал голос Фан Цзюэся, он встал со стула. Фан Цзюэся смотрел на него слегка расширенными глазами, а его белые ресницы трепетали. Это было выражение, которое он показывал всякий раз, когда сомневался в себе.
Отношения между ними, казалось, уже наладились до такой степени, что Фан Цзюэся мог достаточно расслабиться, чтобы спросить его мнение. Это был действительно приятный прогресс. Однако Пэй Тинсун остался безмолвным, и только уголки его рта приподнялись. Он сунул сложенный лист бумаги в передний карман рубашки Фан Цзюэся, а затем ушел за звавшим его помощником.
Фан Цзюэся остался на месте, достал и развернул лист. Почерк был небрежный, всего несколько строчек. Это было стихотворение.
[Пожалуйста, сделай все возможное