Парадокс фансервиса. Fanservice Paradox. Глава 20
Слабая зима была заключена в тюрьму весной.
Хотя план только что был изменен, им повезло что прошлой ночью прошел сильный снегопад. Линь Мо был привередлив и хотел снимать настоящие природные сцены, поэтому команде планирования нужно было срочно найти подходящее место. Тем временем, первым был Пэй Тинсун в своей одиночной фотосессии, и было условлено, что Фан Цзюэся будет ожидать своей очереди в зоне отдыха. Однако ему не хотелось спать, и он несколько раз смотрел на записку в своей руке.
[Пожалуйста, сделай все возможное,
Казалось, будто в его сердце был голос, беспрестанно повторявший эти строчки из стихотворения.
Он всегда сознавал, что родился с недостаточным пониманием красивых и романтических слов и был человеком, совершенно отрезанным от литературы. Но как ни странно, глядя на эти слова, написанные Пэй Тинсуном, Фан Цзюэся погрузился в дикую и причудливую фантазию в своем сердце.
Однако у него не было возможности выразить свои чувства.
Эмоции и мысли были действительно сложными; вещи, которые нельзя было смоделировать или обосновать математически, были для него очень сложными.
Чэн Цян принес немного горячего молока и пуховик. Фан Цзюэся сунул записку обратно в передний карман, а затем надел черный свитер, переданный ему ассистентом. Чэн Цян посоветовал ему поспать подольше, так как последующая фотосессия будет очень тяжелой, но Фан Цзюэся знал, что такая возможность поработать выпадает редко. Он хотел, чтобы его фотографии получились хорошими, поэтому он накинул на себя пуховик и пошел в студию, чтобы посмотреть как проходит фотосессия.
Все кружили вокруг Пэй Тинсуна. Чтобы соответствовать концепции весны, инженер по свету изо всех сил старался воссоздать теплый солнечный свет, который бы пронизывал теплицу, таким образом освещая Пэй Тинсуна со всех сторон.
— Сяо Пей действительно был рожден для этой работы, — пробормотал Чэн Цян. — Даже если бы он не вошел в круг развлечений, он бы все равно пошел в модельный бизнес или что-то в таком духе. Тогда он определенно стал бы таким богатым вторым поколением, который попадает в список “Горячих запросов” из-за своей привлекательной внешности.
Фан Цзюэся кивнул, но на самом деле он не мог представить себе такой сценарий. По его мнению, у Пэй Тинсуна, казалось, были неразрывные отношения со сценой.
Однако это правда, что парень был высоким и имел лицо, которое могло быть либо властно красивым, либо сладко-милым; он был типичным примером одаренного богом превосходным талантом. Мало того, что внешние данные были на месте, но он также очень экспрессивно выражал себя через свой стиль, или, другими словами, люди с сильным характером всегда очень выразительны.
Все, что нужно было сделать Пэй Тинсуну, это просто встать в оранжерее, и его образ уже выглядел довольно хорошо.
Камера группового шоу также следила за ними во время фотосессии, и Чэн Цян подумал, что то, как эти двое вели себя при совместной работе, покажет, что у них не было особого командного духа, поэтому он толкнул Цзюэся и прошептал:
— Ты тоже подойди и посмотри на снимки Сяо Пэя.
Фан Цзюэся на самом деле не хотел этого делать, но Чэн Цян уже подтолкнул его туда. Другого выхода не было, поэтому он просто стиснул зубы и подошел.
— Отрегулируйте свет над головой, чтобы сделать его локальным. — Линь Мо проверял фотографии не поднимая головы. — Сначала попробуем свободный стиль. Сяо Пей, ты можешь двигаться как захочешь, а я сделаю несколько пробных снимков.
Обустроенная оранжерея была украшена всевозможными цветами: гроздьями медово-карамельных роз, сбившихся в кучу рядом с розовыми тюльпанами и клематисами, создававшими бесконечное илюзорное пространство морских летних волн, смешанных с крошечными пятнами виноградного гиацинта.
Закутанный в светло-серый пуховик, Фан Цзюэся тихо подошел к Пэй Тинсуну сзади. Он не знал, как начать с ним разговор, да и не очень хотел говорить на самом деле. Со своим зимним макияжем он был похож на безмолвного снежного духа.
Пэй Тинсун, стоявший к нему спиной, взглянул на цветы и нашел среди моря цветов белое пятно. Цветок был почти полностью сдавлен другими цветами со всех сторон. Он протянул руку, чтобы отодвинуть другие цветы, и прямой зеленый стебель этого цветка задрожал.
Он собирался спасти этот белый цветок.
— Отлично. — Лин Мо сделал несколько снимков и проверил их. Изгиб губ Пэй Тинсуна был тонким, и его было нелегко обнаружить. Он был очень доволен чувством исходившим от фотографий.
— Почему именно этот? — Фан Цзюэся внезапно открыл рот. Только тогда Пэй Тинсун обнаружил его присутствие. Все цветы здесь были только что срезанными, и Пэй Тинсун без колебаний вырвал этот белый цветок из общей массы. Кончики его пальцев сжали и покрутили стебель цветка, прежде чем поднести его к носу, только чтобы обнаружить, что это был не обычный цветочный сладкий аромат, а лишь легкий, едва ощутимый запах растения.
— Как ты думаешь, почему я его выбрал?
Фан Цзюэся опустил глаза, чтобы посмотреть на цветок, и это движение заставило его длинные белоснежные ресницы опуститься вниз, сделав их похожими на два дрожащих лепестка.
— Если бы я знал, я бы не спрашивал, — Фан Цзюэся снова поднял глаза.
Однако кто бы мог знать, что Пэй Тинсун просто поднимет брови и вместо ответа передаст цветок, не отдав его в руки Фан Цзюэся, а скорее протянув цветок к его лицу, а затем приложив растение к его лицу.
Его глаза слегка сузились, как будто что-то тщательно рассматривая.
Однако, Пэй Тинсун так ничего и не ответил. Когда он убрал руку, цветок коснулся подбородка Фан Цзюэся своими нежными лепестками.
— Я думаю, ты знаешь. — Уверенно сказал Пэй Тинсун вскинув брови и отдернул руку. При этом резком движении, хрупкий цветок начал разбрасывать свои лепестки один за другим.
Фан Цзюэся должен был признать, что никогда раньше не испытывал такого чувства; этот вид навязчивой беседы уже вышел далеко за рамки его бесплодных способов общения. Он и Пэй Тинсун были совершенно разными людьми. Когда Пэй Тинсун был грубым, он заставал людей врасплох, но когда он решил говорить окольными путями, никто не мог догадаться, что он имел в виду.
Он должен был признать, что этот парень, который был моложе его на два с половиной года, был мастером в словеных играх.
— Очень хорошо, довольно отличные сцены. — Сделав достаточно откровенных снимков сбоку, Линь Мо изменил угол камеры и сказал Пэй Тинсуну: — Немного мягче, будь ближе к концепции весны.
Скептицизм в костях Пэй Тинсуна снова вспыхнул, но он просто улыбнулся; однако то, как он улыбался, действительно соответствовало их так называемой «концепции»:
— Должна ли весна быть мягкой?
Эта фраза немного ошеломила рядом стоящий персонал. Фан Цзюэся тоже поднял голову и вырвался из своих мыслей. Он действительно восхищался людьми с подобным характером, когда они могли выражать свои взгляды в любое время и в любом месте. Вероятно, это было из-за воспитания Пэй Тинсуна. Если бы кто-то слишком долго оставался в среде, благоприятствующей гармонии, все скептики давно бы потеряли свою остроту.
— Как только кто-то упоминает весну, говорят, что она нежная. Легкий ветерок и теплое солнышко; зима закончилась, и пришла весна. Кажется, представление о теплых весенних цветах, распускающихся сразу после буйства зимы, стало стереотипом. Это действительно скучно, нельзя ли нам создать какие-нибудь новые стандарты? — После этого вопроса, Пэй Тинсун взглянул на Фан Цзюэся, и сказал: — Например, слабая зима была заключена в тюрьму весной, и никогда больше не увидит дневного света… Что-то в этом роде.
Это был очень многозначительный взгляд.
Линь Мо выпрямился. Он какое-то время не высказывал никакого мнения об идее Пэй Тинсуна. Остальные сотрудники не осмелились ничего сказать. Лишь у редакторов журнала и журналиста, стоявших в стороне, в сердцах расцвели цветы от счастья. Помимо того, что было бы легко получить одобрение на эту статью, потому что эта группа StarChart стала популярной, здесь также отсутствовали запретные темы, так что они были еще счастливее.
Через некоторое время Линь Мо начал кружить на месте, затем внезапно остановился и спросил Фан Цзюэся:
Такие фотографы не были обычным явлением; большинство известных фотографов в кругах были спонтанными. Линь Мо попадал в ту же категорию, но, вероятно, из-за того, что его ожидания однажды были опровергнуты Пэй Тинсуном, его порог терпимости расширился.
— Агрессивная весна, — подтвердил эту идею Фан Цзюэся, — мне нравится это заявление.
Ему не просто понравилась эта идея, он действительно заинтересовался этой концепцией. Более того, в его глазах Пэй Тинсун не был добрым и честным человеком и совершенно не соответствовал образу теплых весенних дней.
— Ты не знаешь верно? — Линь Мо рассмеялся и обратился к Пэй Тинсуну: — Последний раз, когда кто-то пошел против меня и я успешно пошел на компромисс, была Кинокоролева Большого шлема. Ее эстетический уровень был высок, и у нее был очень гордый темперамент.
Смысл этой фразы был ясен всем, поэтому они вздохнули с облегчением.
На лбу Чэн Цяна даже выступил пот. Хотя у Пэй Тинсуна было хорошее образование, взять этого ребенка под крыло, который ничего и никого не боялся, было еще опаснее и труднее, чем ходить по канату.
План менялся снова и снова, и окончательный вариант отличался от первоначальной концепции на 18 000 ли. Однако ни один из сотрудников на месте съемок не был убежден смущенным выражением лица Пэй Тинсуна.
После того, как официально началась фотосессия, Фан Цзюэся покинул студию и встал у монитора.
Пэй Тинсун лениво сидел на земле, подогнув одну ногу, а другую вытянув прямо перед собой. В окружении цветов он держал в руках только одинокий белый цветок. Камера начала снимать сверху вниз. Волосы Пэй Тинсуна были пушистыми, высушенными феном, и несколько случайных прядей свисали между его бровями. Как только он поднял глаза, форма его глаз сузилась и удлинилась, а тень в уголках глаз почти соединилась с лепестком вишневого дерева, скрывавший шрам.
Агрессивность в его глазах была раскрыта, и он был похож на опасного дикого зверя, готового выйти на охоту. В окружении мягких, теплых и ароматных цветов такая случайная жестокость становилась еще более очевидной.
— Отлично! Хороший взгляд! — Линь Мо наклонился, приближая камеру к своему лицу. Маленькая родинка в уголке глаза парня необъяснимым образом добавляла всей картине настоящее чувство желания. Пэй Тинсун повернул лицо в сторону и поднес полураспустившийся цветок ко рту.
Фан Цзюэся молча смотрел. Он подумал, что Пэй Тинсун поцелует цветок.
Однако его губы просто коснулись лепестков, как пугливая стрекоза, скользящая по воде, а затем он открыл рот и впился зубами в нежные лепестки. Уголки его рта приподнялись, делая его похожим на зверя, успешно перекусившего артерию своей добычи. В его глазах и крови кипел разгул удачной охоты.
Затвор фотоаппарата продолжал безумно щелкать. Фан Цзюэся был немного рассеян. Он почти чувствовал тупую боль, которую испытывали лепестки в тот момент, когда Пэй Тинсун вонзал в них зубы. Казалось, каким-то образом он ощущал цветок.
Линь Мо был очень доволен, доволен до такой степени, что у него больше не было времени говорить, и он просто постоянно щелкал затвором всякий раз, когда Пэй Тинсун двигался.
— Дорогой, — раздался голос Энди и отвлек Фан Цзюэся от его блуждающих мыслей. В руке он держал пуховку. — Я долго тебя искал, оказывается ты был здесь, ах~ У вашей группы такие хорошие отношения друг с другом~
Их отношения действительно были не очень хорошими. Взгляд Фан Цзюэся повернулся, и он смущенно улыбнулся ему. Энди поправил его макияж.
— Снежная сцена для тебя уже найдена. Сказали, что поблизости есть парк, и пейзажи там очень красивые. — Он подправил макияж в последний раз, затем встал немного подальше и оглядел его с ног до головы, прежде чем сказать: — Идеально.
Энди, вероятно, нанес немного одеколона, когда выходил из дома, но запах его одеколона был невероятно тяжелым, как будто он вылил половину флакона на себя, и этот тяжелый запах душил Фан Цзюэся и вызывал у него зуд в носу. Он щурился и склонял голову, долго терпя, но, наконец, все-таки чихнул.
Он на самом деле чихнул едва слушно, но внимание Пэй Тинсуна немедленно привлекло это легкое чихание, и он поднял голову. Фан Цзюэся тоже повернул голову после чихания, и их взгляды случайно встретились.
Как назло, эта сцена тоже попала на камеру. Его подбородок и губы были покрыты сорванными лепестками цветов, но кривая улыбающихся глаз была очень яркой.
— Это фото размыто, но очень живое, — выразил удовлетворение Линь Мо.
Он был фотографом, который любил снимать отдельные части моделей. На этот раз его целью были руки Пэй Тинсуна. На фоне разноцветного моря цветов Пэй Тинсун снова вытянул белый цветок, кончиками пальцев дразняще провел по лепесткам, которые были так плотно переплетены, что казалось, что он почти закрыт, а затем схватил лепестки и сорвал их. Лепестки жестоко заставили отделиться от голубых чашелистиков, и только стебель цветка остался в одиночестве, дрожа и трясясь.
Очевидно, это была сцена разрушения, но из объектива камеры, а также в глазах Фан Цзюэся эта сцена казалась сценой полного расцвета настоящего желания.
Быстрый звук затвора превратился в метафору дыхания. Чисто-белые лепестки смялись в полупрозрачные складки, от того что их смяли. Свет не лжет, и он сиял сквозь эти крошечные ранки. Капилляры внутри цветка были четко освещены.
Следуя инструкциям фотографа, Пэй Тинсун прекратил свое буйство и без сожаления расслабил пальцы. Лепестки, словно сломанные крылья бабочки, слетали с его пальцев и ладоней, завершая свою миссию.
Работники принесли маленькую тарелку ярко-красных вишен. Первоначально это был реквизит оригинального дизайна. Когда ее принесли, Фан Цзюэся увидел, что маленькая миска очень хрупкая; это была полупрозрачная белая керамика с эффектом потрескавшейся глазури.
— Выглядит приятно. — Фан Цзюэся не мог не похвалить.
Кто знал, что Пэй Тинсун вдруг встанет и подойдет, чтобы взять миску из рук сотрудника:
— Что выглядит приятно? Это? — С невинным выражением лица он сел на землю, скрестив ноги, а затем взял чашу обеими руками, словно собираясь разбить ее об землю.
Фан Цзюэся впал в редкую панику:
Увидев, что его шалость сработала, Пэй Тинсун рассмеялся, как ребенок, который добился своего. Затем он оперся на одну руку позади себя, а указательным пальцем другой руки, измазанным цветочной жидкостью, начал перемешивать маленькие вишенки.
Линь Мо, который просматривал сделанные снимки, внезапно мельком увидел эту сцену и приказал:
— Не двигайся, продолжай то что делаешь!
Камера снова была направлена на Пэй Тинсуна.
Его пальцы проникли глубоко в эту мягкую красноту и пошевелили ее. Пэй Тинсун выбрал пухлую и сочную вишню и поднес ее к губам. Его зубы впились в этот идеально круглый агатовый плод, а кончики его зубов вонзились в его кожуру, заставив плод выглядеть полным и пухлым, а его поверхность сжалась. Ярко-красный и сладкий сок покрыл его зубы, а затем засочился по уголкам рта.
— Отлично! Великолепно! — Высокий и решительный тон фотографа свидетельствовал о том, что он доволен сценой.
На мониторе Пэй Тинсун поднял тыльную сторону ладони и вытер ярко-красный сок с уголков рта, все время очень злобно скалясь. Бессознательно, кадык Фан Цзюэся двигался вверх и вниз.
В последнем кадре этой сцены, довольные глаза Пэй Тинсуна, казалось, почти пронзали сквозь экран — словно его укусили за горло.