Загадка поместья Марковых

Джейс прибыл на Иннистрад, чтобы найти Сорина Маркова, одного из трех мироходцев, которые заперли Эльдрази на Зендикаре много тысяч лет назад. Несмотря на мрачные предостережения Лилианы Весс, он добрался до поместья Марковых, древнего дома вампира-мироходца. Без помощи Лилианы и не имея других зацепок в своем поиске, он оказался на узкой дороге, ведущей к единственному известному ему месту, которое может помочь ему выяснить местонахождение Сорина.

Поместье Марковых было разорвано на части, вывернуто и открыто на всеобщее обозрение, как препарированное животное, приколотое к планшету. Шпили, залы, башенки и контрфорсы были вырваны с корнем и оставлены висеть под странными углами вокруг одного расколотого центра – главного строения усадьбы.

Джейс стоял на одном из концов длинного арочного моста, выпирающего из горного склона. Под ним пропадала в тумане отвесная каменная стена. Впереди то, что когда-то было мостом, превратилось в россыпь повисших над пустотой каменных ступеней, ведущих ко входу в поместье.

"Похоже, Сорина тут нет", - пробормотал он.

Внезапно Джейс увидел это место таким, каким оно было прежде: внушающим трепет нагромождением затейливо украшенных шпилей и балюстрад, угнездившихся на скале, словно гриф на краю высокого насеста. У него перехватило дыхание, когда он осознал размеры этого... нет, даже не поместья, а замка. Дворца.

Видение исчезло, как морок. Помрачнев, он прислушался к своему разуму, пытаясь нащупать другое сознание, то, которое поместило эту картину ему в голову. Поблизости никого не было, по крайней мере, не было тех, чьи мысли он мог бы засечь. Он усилил обереги, привычно расставленные вокруг своего разума, и оглядел замок в его истинном виде.

Сорин ли тому виной? – задумался Джейс. Лилиана говорила, что его не очень-то жаловали в отчем доме. В любом случае, размах разрушений заставлял задуматься. Не в первый раз за время его путешествия у него мелькнула мысль, что возможно, ему следовало отнестись к предостережениям Лилианы более серьезно.

Надо идти, - мелькнула мысль, но зрелище завораживало. Круговорот дрейфующих камней складывался и снова рассыпался в закономерные последовательности, намекая, что обломки замка были упорядочены чьей-то волей, а значит, за невообразимой картиной разрушения кроется некое послание. Это загадка, - подумал Джейс, - а загадки хотят быть решенными.

Разумеется, первым испытанием, которое предлагала ему эта загадка, было просто добраться до поместья. Проход, угадывающийся в круговерти парящих ступеней, явно не давал ощущения безопасности. Впрочем, тех дней, которые Джейс провел, карабкаясь по граням зендикарских эдров, теперь хватило для того, чтобы падение стало беспокоить его куда меньше.

Джейс мысленно потянулся к ближайшему камню и толкнул его. Тот едва шелохнулся. Джейс был не в силах приложить усилие, сопоставимое с своим весом, но первый эксперимент дал обнадеживающий результат. Вытянувшись сильнее, он толкнул следующий камень, который лишь слегка подпрыгнул. Третий камень остался совершенно неподвижен, но следовало принять во внимание и то, что сила его телекинеза убывала с расстоянием.

Безусловно, это было рискованно. Но он никогда прежде не видел ничего подобного замку перед ним, даже на Зендикаре, где законы тяготения больше походили на рекомендации. Загадки требуют решения.

Он сделал шаг с кромки моста и поставил ногу на повисший в воздухе камень. Тот опустился сильнее, чем рассчитывал Джейс, но выдержал, и всплеснув руками, чтобы удержать равновесие, он перенес на камень вторую ногу, стараясь опустить пониже центр тяжести. Отлично, - подумал Джейс, - я справлюсь.

Он перешагнул на следующий камень, и на следующий, и еще раз. Шаг, шаг, ещё шаг.

А затем он снова оказался на прочном мосту, и замок возвышался перед ним, целый и невредимый. Он опустил ногу обратно, засомневавшись на мгновение, где был надежный камень, а где – иллюзия, или видение, чем бы там оно ни было.

Джейс пригнулся и снова мысленно прощупал окружающее пространство, выискивая сущность, которая вмешалась в его восприятие. Видение исчезло, но поиски остались безрезультатными.

Шаг за шагом, камень за камнем, и наконец он оказался на другом краю расщелины.

Надеюсь, мне не придется выбираться отсюда второпях, - подумал он.

Над ним нависала арка, под которой могли бы пройти шесть Джейсов, стоящих друг у друга на голове. Её окружала гротексная толчея: скелеты, ведьмы, волки, демоны, и существа, для которых не существовало названий. Но все они терялись в тени огромного вампира – Джейс предположил, что это и был Марков, в честь которого и было названо поместье. По обеим сторонам от вампира на Джейса косились черепа, высотой не уступающие ему самому, и он не был уверен, камнем или костью была их белая отполированная поверхность.

Он прошел под аркой, и каменные стены сомкнулись вокруг него.

Foreboding Ruins | Art by Adam Paquette

Мои шаги эхом отдаются в длинном коридоре, отражаясь от сводов над моей головой. Следует ли кто-то за мной? Я останавливаюсь и прислушиваюсь к чужим мыслям. Звук не стихает, - но это не шорох шагов, а биение моего сердца, и каждый его удар предваряет другой – мягкий и тихий.

Разумеется. Вампиры – в самом деле, они должны были обладать какой-то магией, предупреждающей о том, что живой человек вошел в их залы. Наподобие обеденного колокольчика.

Слишком быстро. Дыши глубже, Джейс. Дай сердцу успокоиться.

Мне нужен свет. Я вытягиваю руку и чаша голубого света загорается в моей ладони, сгущаясь до тех пор, пока не станет достаточно яркой, чтобы освещать мой путь, но не выдавать моё присутствие на слишком большом расстоянии. По обеим сторонам галереи шелестят портьеры, словно мимо них проносится ветер, но я ничего не чувствую. Усилием мысли я отталкиваю портьеру в сторону – за ней только голая стена. Очередная иллюзия.

Словно подхваченные несуществующим ветром, слабые отзвуки достигают моих ушей: смех, разговоры, возможно, музыка. Хромающие ритмы в нестройных тональностях. Возможно ли, что это место не брошено? Скорее, я слышу души умерших. Призраки мира призраков.

Я достигаю конца залы, и звук обрывается. Такое впечатление, что я только что появился в середине праздника, и все замерли, чтобы посмотреть на меня. Но смотрят на меня только холодные стены.

"Зачем ты пришел сюда?" – нарушает тишину голос. Мой голос – я действительно произнес это? Мой рот закрыт, и я ощущаю, как пересохло в горле. Но раз уж я начал задавать себе вопросы…

Почему я пришел сюда? Потому что она предостерегала меня от этого? Потому что она сказала, что это опасно? Потому что я хотел посмотреть в глаза смерти и выжить, чтобы рассказать об этом?

"Потому что ты хотел умереть?"

Я знаю, что не говорил этого. Я снова выпускаю щупальца мыслей в поисках разума, вложившего мне в голову эти слова. Но он ускользает от меня.

Я не первый живой человек, кто недавно шагал по этому залу. Это похоже на воспоминания – кстати, чьи воспоминания? Замка? Может быть, голос – это часть этих воспоминаний. Он стоит здесь, напуганный, с дрожащими коленями, прижимая что-то – книгу - к своей груди, и смотрит вверх на… я не могу разобрать, на что. Что-то над его головой

Там, куда падает трясущийся взгляд человека, слегка приоткрыта дверь. Проклятье, я уже ненавижу это место. Что-то играет моим восприятием, давит на моё сознание, и я не могу найти его. И явно не могу остановить. Я уже пропустил одну дверь, и заметил её только потому, что… кто-то – что-то? – того пожелало.

Призрак? Если один из призраков Иннистрада проникнет сквозь стены замка, узнаю ли я об этом? Не уверен, что смогу ощутить его разум – у меня еще не было возможности проверить. Надо бы не забыть, если мне попадется один из них.

Может быть, я иду прямо в ловушку, но я все же поднимаюсь по ступеням, толкаю дверь, и она открывается с металлическим стоном.

...надо выбираться отсюда...

Непрошенные слова возникают в моем мозгу. Я не думал их. Но я до сих пор не ощущаю ни одного другого признака вторжения в моё сознание: мои обереги надежны, как всегда. Какая-нибудь игра звуков, возникающая в этом месте? Или разум древнего вампира-мироходца, слишком могущественный, чтобы я мог проникнуть в него, или сопротивляться ему? Может быть, Лилиана была права.

...убить меня...

Обрывок мысли, лоскут памяти. Чье-то воспоминание. Возможно, того человека, которого я видел в привратном зале – или его призрака. Холодные мурашки покрывают мою спину. В этом нет смысла, и я не обращаю на них внимания.

В узком проходе удары сердца звучат громче. Бросаю взгляд на стены: мой свет кажется слишком ярким. Я даю ему угаснуть, и чувствую, как темнота подбирается ближе.

"Зачем ты пришел сюда? " – голос звучит хрипло и слишком громко. Да, это мой голос. Разговариваю сам с собой.

Clue Token | Art by Cliff Childs

Возможность первая: что-то вносит возмущения в мою память.

Возможность вторая: я просто сплю, в том состоянии странной фуги, когда без всякого перехода ты перелетаешь от сцены к сцене.

Я не помню, как попал сюда. Я в огромном зале в глубинах замка, и порывистый ветер кружит в пространстве. Огромные обломки здания медленно вращаются вокруг меня, и камень налетает на камень. Когда-то это был величественный зал с возносящимися вверх колоннами, - теперь это парящая груда мусора. Руки, лица, тела проступают из камня: десятки и сотни тел, пойманных, закованных, вплавленных в камень.

"Что происходит?" – кричит кто-то. Я вздрагиваю, отступаю в тень, разбрасываю свой разум вокруг в поисках источника звука. Но он превращается в гомон десятков голосов, в крики, звенящие от боли и ярости, очертания белого лица с яростными глазами… я отомщу…

И все заканчивается в мертвой тишине.

Я поворачиваю голову, и оказываюсь лицом к лицу с вампиром: его рот оскален, видны клыки. Я отскакиваю в сторону прежде, чем мозг успевает сообщить телу о том, что вампир мертв и впаян в стену. Это раздражает.

Все они – вампиры. Наследники, полагаю, того Маркова, который выстроил это место. Удивительно мало человеческого остается в них после смерти: истощенные лица, запавшие глаза, торчащие клыки, хищные черты – уродство. Вампир рядом со мной оказался в раме из красного дерева – вот только вся стена стоит вверх ногами, и золотая табличка с именем находится сильно выше моей головы, слишком далеко, чтобы прочитать. Лоскуты холста свисают с краев рамы. Я поднимаю их, избегая вампирьих клыков, и два выцветших красных глаза смотрят прямо на меня с останков древнего портрета. Я даю холсту упасть...

Каменный вампир только что моргнул?

Я делаю шаг назад, и внезапно множество рук окружает, хватает меня. Я кричу и вырываюсь из хватки вампиров, но они слишком сильны. Я чувствую голод в их горячем дыхании, но они ждут – и появляется их владыка. Должно быть, это он и есть, Эдгар Марков, прародитель всех вампиров Иннистрада…

Нет. Этого не происходит, по крайней мере, сейчас. Хватающие меня руки – это всего лишь неподвижный камень стен, а приближение вампира-владыки – только воспоминание. Воспоминание мертвеца.

Должно быть, его призрак, или иной психический отзвук остался в этом месте. Возможно, это он влияет на мое сознание, вызывая эти видения. А может быть, это моя восприимчивость заставляет меня подхватывать блуждающие мысли. Или, опять-таки, возможно, я просто сплю.

Я иду. Я не знаю, куда, и не могу вспомнить, этим ли путем я пришел. Возможность первая:.. – да, я уже думал об этом.

Здесь так много мертвых вампиров. Лилиана была права: если бы я пришел сюда раньше, они разорвали бы меня на части. Интересно, что произошло с человеком, чьи воспоминания, похоже, стали моими?

В узком проходе я вижу в стене собственное лицо. На нем застыл ужас.

Нет, это его лицо. Обрамленное бородой, с пустыми глазами. Мужчина из привратного зала. Единственный человек среди множества вамиров. Что ты здесь делаешь, идиот?

У него в руках книга.

Каменные ладони, словно оберегая, прижимают книгу к груди. Она переплетена в голубую кожу и стянута красно-зеленой шелковой лентой. Она здесь не на месте – ни в этом замке, ни в этом мире.

Tamiyo's Journal | Art by Chase Stone

Белое лицо, сияющее, как луна, приникает к моему. Её лавандовые глаза сияют от воодушевления, когда она объясняет мне свою теорию – о чем-то, что она называет "криптолитами". Это она касалась моего сознания? Я тянусь навстречу её сознанию. Разумеется, её здесь нет. Я снова прощупываю окрестность в поисках пришельца – не удастся ли уловить хоть что-то на грани моего восприятия

Снова воспоминание. Записи в этой книге – это дневник – принадлежат ей. Должно быть, он не знал, кто она такая: одна из лунного народа Камигавы. Мироходец. Понадобится несколько больше времени, чтобы расшифровать её письмена.

Я перелистываю книгу до конца – там пустые страницы, - и двигаюсь обратно, пока не нахожу последнюю запись, но вижу там не аккуратный почерк уроженки Камигавы. Написано другой рукой, вероятно – его собственной. Дженрик – он записал свое имя в начале, взявшись за дело, когда она доверила ему журнал и отправила сюда.

Отправила на смерть.

Я прячусь в уединенной нише, а звуки вампирского празднества разносятся по замку, хромающие ритмы и хриплый хохот летят по коридорам. Я не могу выбраться. Они знают, что я здесь, но играют со мной, караулят, как кошки у мышиной норы, ждут, пока я покажусь им.

Это утомляет. Может быть, я мог бы узнать что-то из его воспоминаний, но мне совсем ни к чему его страх, его жалкий ужас. Сердцебиение все громче отдается в моих ушах.

Что я здесь делаю?

"Ищешь Сорина, - говорит Лилиана. Её голос звучит здесь слишком громко. – Ищешь смерть".

"Я ищу это", - говорю я, поднимая дневник. Но её здесь уже нет. Откуда бы ей здесь взяться?

Это плохо. Лилиана принадлежит мне – моему сознанию. Кто-то вытащил её голос из моей головы и использовал против меня. Как это происходит?

Вторая версия, что я сплю, кажется все более правдоподобной. Я бы хотел проснуться.

"Ты должен идти", - говорит Лилиана. Я должен идти.

Я не могу выбраться отсюда.

Я поднимаюсь по ступеням, покрытым дорожкой из красного плюша, туда, откуда я пришел, и распахиваю дверь на вершине. Воющие ветра проносятся надо мной и вокруг меня, и все кружится. Я взмахиваю руками в пустом воздухе, и смотрю вниз, в туманные глубины под моими ногами, уверенный, что упаду, но моя рука находит дверной косяк, и я втягиваю себя обратно.

Это не тот путь, которым я пришел. Со всей очевидностью.

Что-то вносит возмущения в мою память. Я думал, что помню, как спускался по лестнице в большой зал – может быть, это тоже были воспоминания Дженрика. Нужно просеять их, разобраться, какие фрагменты принадлежат ему, а какие – мне, но я чувствую, что у меня нет на это времени.

Интересно. Почему я так тороплюсь – в этом явно заброшенном замке? Еще одна проверка: я по-прежнему не могу обнаружить чужого разума, но ощущение, что время не ждет, только усиливается. Просто странное свойство этого места, я полагаю. Это заслуживает изучения... в другой раз.

Огромные двойные двери стоят полуоткрытыми. Вампиры торчат из стен вокруг. Проходил ли я здесь? За дверями видно что-то вроде часовни. Скульптуры, такие же, как на входе в замок, занимают целую стену. Снова повелитель вампиров господствует над композицией, врезанной в стену, но на этот раз он больше похож не человека, чем на... кровососа, наверное. Прочие стоят вокруг – одни вырезаны на стене, другие наполовину выступают из неё, как те, некогда живые вампиры в главном зале снаружи, третьи стоят отдельно, спиной ко мне. Они одеты, как аристократы, но в их позах и жестах читается голод. Дюжина вампиров окружает алтарь, на котором лежит связанный ангел. Она пытается разорвать путы, а владыка вампиров уже подносит нож к её венам.

Выпить ангельскую кровь в ходе какого-то ритуала – похоже на описание чего-то ужасного. Если Эдгар Марков действительно был первым вампиром в этом мире, и это он держит нож – возможно, я вижу тот момент, когда появились все вампиры Иннистрада.

Сверкает нож, и светящаяся серебряная кровь хлещет из шеи ангела. Двенадцать подбираются поближе, первый - Эдгар, он ловит кровь серебряным кубком. Мне остается только смотреть, как кровь медленно покидает тело ангела, и новая жизнь пускает корни в тех, кто совершил это преступление.

Одна из двенадцати оборачивается ко мне, вытирая подбородок. Может быть, она приглашает меня в круг, а может быть, собирается выпить мою кровь следующей. В любом случае, я вываливаюсь из комнаты, и последний взгляд через плечо подтверждает: вампиры вернулись в свои окаменевшие позы.

Я должен идти. Я не могу выбраться.

Ноги выводят меня в следующий зал. Он кажется знакомым.

"Почему ты здесь?" – снова слышу я. Это голос Лилианы? Нет, мои потрескавшиеся губы саднят, выговаривая слова.

"Я пришел за этим", - повторяю я, ощупывая книгу.

"Что в ней такого важного?"

Я не знаю. Я открываю книгу и проглядываю страницы в поисках ответа.

Pore Over the Pages | Art by Magali Villeneuve

На меня смотрит лицо ангела. Осуждает ли она меня за то, что я не помешал вампирскому ритуалу? Идиот. Она – рисунок в книге, а ритуал – иллюзия, видение, воспоминание, витающее в этом месте. Старое, старое воспоминание.

Рядом с рисунком есть еще один набросок, показывающий один из тех странных, искривленных камней, которые несколько раз попадались мне на пути. Рисунок похож на схему, и я задумываюсь, имеет ли к ним какое-то отношение автор дневника. В них есть магия, управляемые потоки маны.

Я вчитываюсь в текст: здесь говорится об ангеле, Авацине. Сухие, академические строчки. Тщательно выписанные буквы подчеркивают тяжесть слов: Сорин создал её. Сорин хотел защитить людей Иннистрада, чтобы вампиры не выбили слишком многих. Воплощение чистоты и добра на Иннистраде было создано мироходцем-вампиром, чтобы поддерживать равновесие между могучими хищниками и беспомощными жертвами.

Ангелы – Лилиана упоминала ангелов, говоря при этом, что они еще хуже, чем напавшие на меня оборотни. Я счел это просто одним из её ехидных замечаний. Она никогда не любила ангелов. Но записи говорят о чем-то большем.

"Ангелы сошли с ума", - слова из пересохшего горла карканьем разносятся по гулкому залу.

Сорин Марков создал Авацину. Авацина правила ангелами. Ангелы начали нападать на людей. И кто-то разнес поместье Марковых в клочья.

Возможность первая: Сорин впал в буйство, разрушил свой древний дом, и обратил свое ангельское создание на людей Иннистрада.

Возможность вторая: Кто-то бросил вызов Сорину, разрушил его древний дом и обратил его ангельское создание против людей Иннистрада.

И та, и другая возможность несколько пугают. Но обе могут объяснить, почему Сорин так и не появился на Зендикаре. И обе указывают на ангелов, как на нечто, что поможет отыскать Сорина. А эта книга исследует безумие ангелов. Я закрываю её, прижимаю к груди и говорю: "Это поможет мне отыскать Сорина".

Как только я отсюда выберусь.

Следующий зал мне знаком, и я знаю, куда идти. Это логично: с каждым шагом я удаляюсь от сердца замка. Это место наполнено психическими отложениями, обрывками воспоминаний, древних и совсем свежих. Дженрик принес в замок дневник, но когда вампиры уже почти поймали его и собирались поживиться, кто-то разорвал весь замок на части, и впаял всех вампиров – и бедолагу Дженрика – в каменные стены.

Вот и вход. Я в последний раз оглядываюсь назад.

Темно, так темно. И я чувствую в этой теменоте чье-то присутствие, голод, жажду. Но по –прежнему, ни одного сознания. Я прислушиваюсь к своему разуму, и чувствую... ничего. Пустоту.

Я поворачиваюсь спиной к темноте, прохожу под возносящимися вверх сводами, и покидаю поместье Марковых.

Jace, Unraveler of Secrets | Art by Tyler Jacobson

Автор: James Wyatt