ШЛА СЕГОДНЯ
Шла сегодня домой с ТЦ с полным пакетом косметики: я зачем-то зашла в Золотое яблоко. То есть, точно помню, что я зашла просто посмотреть. А дальше, как в тумане. Любезно напавшая на меня продавец-консультант умела говорить красиво, внятно и с фокусом на моих интересах. Если бы у меня был бизнес на продажах, то я бы хотела себе такого продавца.
Ещё скромно поместился в пакетик с пузырьками небольшой сборник рассказов Виктории Токаревой, которую я внезапно полюбила в последние дни. Это я, выскочив из Яблока, в соседнем книжном зацепила.
Была вдохновлена, когда шла, но не только покупкой. Весь день мне приходили в голову радующие мое сердце заметки, я останавливалась и вписывала свои жемчужины мыслей в телефонный блокнот. Было впечатление, что я несу два пакета с сокровищами: для лица и для души.
Не терпелось придти домой, распаковать и внимательно их рассмотреть.
Проходя мимо своего любимого храма, услышала звуки воскресной службы, подошла к дверям и заколебалась: я в трениках в облипку, кроссах и, как вы помните, с полным пакетом умывалок, тоников, сывороток и кремов. Блин.
Мне и без моралите от церковных бабушек неловко как-то в таком виде в храм заходить, я в целом тот ещё консерватор.
Зашла в коридор, прислонилась к проему двери, стою, слушаю. Ничего не понимаю, но сегодняшняя склонность к эстетству в любом виде тянула насладиться звуками и запахами храма.
Подошел какой-то мужчина в черном одеянии в пол, сказал не стесняться и заходить. Я пошла, обмотав голову и бедра платками, что выдавались там же у дверей для таких как я прихожанок. Хотела постоять у стеночки минут 15 и уйти, но тут вышел батюшка с кадилом и толпа начала выстраиваться в ряд, батюшка помахал кадилом вокруг нас, я погрузилась в это благовоние и подумала «хо-ро-шо», решила постоять ещё.
Через какое-то время толпа начала двигаться к стоящей посреди храма иконе, креститься, целовать икону, потом батюшка мазал людям лоб кисточкой масляной, потом раздавали хлеб, смоченный в вине.
Честно говоря, я очень смутно понимала значение происходящего, но меня защемило памятью из детства, в котором я, пятилетняя, ходя с бабушкой, служащей в храме, тоже не понимала значений ритуалов, но ужасно это любила.
Я оставила пакет у входа и пошла с толпой. Потом вернулась с масляным лбом и кусочками хлеба, смоченными в вине. Все ели этот хлеб и крестились. Я тоже съела и перекрестилась.
«Ну и день», подумала я и пошла ставить свечки маме и Владу за упокой. Ну и раз такие дела, решила ещё поплакать от души.
«Ну и день», опять подумала я. Всё в нём перемешалось.
Тем временем, служба длилась уже более часа, спина начала ныть, а я решила, что пора идти ставить свечки за здравие.
Ходила, выбирала красивые иконы, молилась, крестилась, внезапно у иконы Божьей матери попросила ребенка. Подумав, добавила «И мужа хорошего». Всмотревшись в стекло иконы, увидела свое отражение в платке, завязанном по-бабушкиному спереди, и кислотно-салатовой спортивной куртке. Посмотрела вниз на свои ярко-оранжевые кроссовки.
Потом на серьезный и непостижимо светлый лик Богородицы. Поняла, что она меня не осуждает. Наверное даже, ей в принципе моя просьба понравилась.
В голову пришла мысль: «Не спиши назвать грехом дела чужие. И свои». Показалось, что получилось как затравочка для стиха, полезла за телефоном, чтобы записать, взгляд опять упал на рыжие кроссовки и подумала, что стоять в таком виде с гаджетом в руках перед иконой, это ещё не грех, но уже перебор.
Постаралась запомнить. Пошла в глубь храма, там все ещё прекрасные голоса неразборчиво исполняли что-то невыносимо красивое.
Бросила взгляд к стене, где стоял пакет с чудесами для лица. Поняла, что на него бросило взгляд ещё трое хулиганистых парней лет семи: осторожно разглядывали со всех сторон. На то они и парни лет семи, чтобы не быть равнодушными к гламурным пакетам в храмах.
Я пошла к своему любимому экспонату в этом зале: к распятию. Скромный тихий угол, в котором хочется плакать. Я осмотрелась и решила начать. За перегородкой хор женских голосов, тонко перебиваемый одним мужским, мне помогали рыдать возвышенно.
Поставила свечку и почувствовала, что я всё. Оглядев зал, поняла, что видимо, многие так почувствовали, зал знатно опустел.
Размотав с себя платки, я взяла пакет с чудесами для лица и пошла домой. За спиной некоторое время ещё раздавались звуки службы, за мной шлейфом тянулись сладковатые запахи храма. Хорошо, очень хорошо.
Дома решила перечитать свои мудрости, которые я так старательно записывала весь день с ощущением инсайта.
С удивлением обнаружила банальности из разряда: птица должна летать, а не ходить. Ээээ… Покосилась на пакет: надеюсь, хоть там драгоценности не из черепков.
Потом нашла запись с фразой, что так пронзила меня в храме. С плохим предчувствием погуглила:
«Не судите, да не судимы будете» (Матф. 7,1).