4 мифа о мужчинах и эмоциях

Вокруг темы мужчин и эмоций существует множество мифов.

Во-первых то, что традиционное качество мужского стоицизма развилось по произвольным, излишним, непонятным причинам. В действительности же умение держать «хвост пистолетом» было необходимо мужчинам для выполнения универсальных ролей бойцов и защитников — охотников и воинов. Человек, который не мог держать себя в руках перед лицом угрозы, становился обузой для себя и других. Как ни жестоко это может показаться тем, кто живет в покое и мире, никто не хочет быть слабаком и никто не хочет, чтобы этот слабак был в их команде.

И все же второй миф заключается в том, что мужчин всегда учили воплощать такой эмоциональный стоицизм во всем . Правда здесь заключается в том, что, хотя в тактических ситуациях от мужчин действительно ожидался эмоциональный контроль, во многих культурах мужчины могли свободно выражать свои эмоции в менее напряженных ситуациях. Стоицизм был стратегическим инструментом, маской, которую люди надевали, когда в ней нуждались и снимали, когда в ней не было нужды.

Третий миф о мужчинах и эмоциях заключается в том, что благодаря растущему движению феминизма, мужчины наконец- то смогли раскрыться; с этой точки зрения мужчины со временем становились все более и более выразительными, а освобождение мужских эмоций неуклонно прогрессировало в наши дни. Однако эта точка зрения является антиисторической.

Хотя верно то, что современные мужчины более эмоционально экспрессивны, чем мужчины 20 -го века, ближайшая к нам и, следовательно, наиболее корректная точка для сравнения, они в некотором смысле менее раскрепощены, чем мужчины, жившие в более отдаленные периоды.

В древности даже самые героические фигуры были восхитительными глашатаями: Одиссей оплакивает дом, любимых и павших друзей; великие воины в «Беовульфе» плачут как ведра из-за великих духовных вопросов и смерти товарищей; авторы христианских евангелий не видели противоречия в том, что изображали своего спасителя одновременно и могущественным царем, и заядлым плакальщиком. И не только печали эти древние фигуры не стеснялись предаваться, но и другим своим страстям. Ахиллес, например, гневается и дуется на протяжении всей « Илиады». Мужчины во всех традиционных культурах на самом деле были настолько чувствительными, такими обидчивыми, что простое оскорбление становилось поводом для дуэли до смерти.

В эпоху романтизма мужчины превозносили сентиментальность и эмоции — даже самые сильные и крайние. Немного безумия считалось признаком художественного гения. Считалось, что лучшая музыка, искусство, литература и архитектура по своей сути трогательны и вызывают сильные чувства любви, тоски, ужаса, благоговения или печали. Мужчины читали стихи и рассказы, чтобы намеренно погрузиться в меланхолию, писали цветочные любовные письма женщинам и чувствовали себя гораздо более комфортно, будучи физически и эмоционально близкими со своими сверстниками-мужчинами. Действительно, для друзей-мужчин в 18 -м и 19 -м веках было вполне приемлемо открыто проявлять нежность друг к другу способами, которые были бы чужды их современным коллегам, будь то дружеские объятия, или письма с трогательными текстами.

По правде говоря, мужская эмоциональность развивалась не линейно, а то усиливалась, то ослабевала в зависимости от эпохи и культуры. Хотя эти колебания зависят от различных факторов, они, в частности, отслеживают степень неопределенности в обществе. Когда социальные нормы и ожидания меняются, игровое поле не кажется идеальным, правила игры не согласованы, а жизнь в целом кажется хаотичной, люди чувствуют себя более уязвимыми. Эмоциональное выражение в эти времена кажется рискованным, и в результате стоицизм как поведенческая стратегия, а также стоицизм как философия становятся все более популярными. Кажется, безопаснее укрыться от бури в самой буре, внутри того, что древние мыслители последней школы называли «цитаделью».

Самый яркий пример этого можно увидеть в переходе Древнего Рима от республики к империи.По мере того как границы и население Рима увеличивались и диверсифицировались, его культура теряла свои общие обряды и нравы; ожидания стали более двусмысленными, реакции других на чье-то поведение стали более неустойчивыми, а получение статуса и наград стало более непредсказуемым. Социальное доверие подорвано. Распространился стоицизм. Чувства все больше контролировались и прятались за стенами своей внутренней крепости, чтобы другие не могли причинить им боль, манипулировать ими или воспользоваться ими.

Учитывая сходство этого периода с нашим собственным неопределенным и хаотичным веком, неудивительно, что мы оказываемся в одном из периодических отливов истории в экспансивности чувств. Странный парадокс нашего времени заключается в том, что, хотя мы исходим из непроверенного предположения, что сегодняшние мужчины более эмоционально раскрепощены, чем когда-либо прежде, и мужчины, и женщины одновременно развили глубокий скептицизм в отношении ценности эмоций вообще. Стоицизм заново входит в наши отношения. В поп-психологии/философии модно говорить, что чувства не имеют значения, что чувства не в счет, что мы должны даже «послать к черту эти чувства».

Не имея возможности контролировать внешние события, мы все больше сосредотачиваемся на управлении своей внутренней жизнью.

В целом, мы живем в строгое время, которое гораздо больше похоже на середину 20-го века с точки зрения подавления, репрессий и бесплодия нашего эмоционального ландшафта , чем думает большинство людей. Э

Наша способность продвигаться вперед кажется настолько сомнительной, что кажется, будто одно неверное движение может сбить нас с пути. Таким образом, мы должны принимать каждое решение тщательно, осознанно, используя только самую верную логику. Поддаться эмоциям — значит рискнуть совершить грубые и опасные для жизни ошибки.

В этом предположении скрыт последний миф, связанный с мужчинами и эмоциями: наши чувства по своей сути иррациональны . Слепы, тупы, инстинктивны. Когда доверие к эмоциям находится на низком уровне, эмоции ассоциируются с иррациональностью, и то, и другое нелестно ассоциируется с женщинами, а мужчины стремятся отличить себя от хладнокровного, расчетливого пола.

Эмоции, безусловно, иногда могут быть необоснованными (точно так же, как стоические принципы иногда могут быть правильным инструментом для управления ими). Но эмоции, даже такие «негативные», как гнев, также могут быть совершенно рациональными и даже стратегическими . Действительно, ирония в том, что доверие к эмоциям ослабевает во времена неопределенности, а значит лучший способ ориентироваться в таком ландшафте — это принять эмоции, а не отступать от них.