Цена высоты
Для меня все потеряло смысл, остались только ледяной ветер, ослепляющая белизна снега и вершина где-то впереди. И не покидающее ни на секунду головокружение от недостатка кислорода. Я словно оказалась в пробитом скафандре в открытом космосе. Замерзшая, задыхающаяся, не в состоянии вырваться и добраться до тех мест, где могла бы безопасно находится в течении нескольких часов.
На Эвересте после зоны смерти таких мест не было.
В перерывах между карабканьем, мыслями о воздухе, усталости и холоде, я вспоминала слова Стефана, что наверху вся моя предыдущая жизнь потеряет смысл. Это звучало ужасно избито!
- Стефи, это второй восьмитысячник и десятая гора в общей сложности! Мне ли рассказывать, что чувствуют на вершине?
- Эверест ведёт себя по-своему.
- Ты слишком драматичен.
Отчасти он оказался прав, а может, просто не повезло с условиями. С самого начала нас преследовали жуткий ветер и снегопады. Были мысли отменить восхождение, как погода неожиданно наладилась. А теперь снова буянит, будто хочет сбросить с горы.
- Айс, вершина!
Моя голова раскалывалась, а сильный озноб тряс все тело так, что я едва удерживала трос в руках. Ноги скользили, словно на ботинках были не кошки, а беговые коньки. До вершины оставалось около 100 метров, но я чувствовала, как заканчивается кислород в балонах. Какой-то идиот подбросил мне полупустые балоны. В прошлых восхождениях я не пользовалась кислородом, разве что иногда по ночам. Но и последний восьмитысячник Манаслу заканчивался на 8156 метрах, а не 8848!
Я не боялась смерти, пока не столкнулась с ней так близко.
Стефан умер мгновенно, его даже не успели госпитализировать, хотя мы находились относительно невысоко. По крайней мере, вертолёт поднялся бы без проблем.
Отек мозга прогрессировал очень быстро. Стефан скрывал симптомы, пока его не затошнило кровью прямо на склоне. Его сразу же вернули во второй высотный лагерь, где он скончался через несколько часов. Джек, первый высотный гид, сообщил мне об этом по рации через второго гида, Ричарда. Скрипучий голос из трубки был лишен всяких эмоций. Я продолжала идти вместе с группой к третьему лагерю, стараясь не думать о Стефане, и, конечно же, у меня это не получилось.
Онемение от стресса в сочетании с физической усталостью вымотали меня, я с трудом передвигалась вверх по склону. Где-то я споткнулась и прокатилась вниз метров на тридцать. Ричард спустился ко мне на помощь, остальная группа остановилась.
-Айс, держись. Держи, сделай глоток.
Он протянул мне термос с почти остывшим чаем, который ничем мне не помог, но я вяло произнесла слова благодарности.
От мыслей о смерти Стефа я перешла к пережевыванию мысли, что он нарочно скрывал симптомы и шёл дальше. Мы взошли с ним не на одну вершину вместе, он знал всё о болезнях и недомоганиях, которые могут напасть на человека на высоте. Неужели он хотел любой ценой доползти до Эвереста, чтобы потом лечь где-нибудь в снегу и счастливо умереть? Это было похоже на Стефа. Романтик, мечтавший покорить Эверест. Для него гора была как Олимп, где жили боги и куда поднимаются только боги. Как часто, сидя в баре в даунтауне нашего ЛА ЛА ленда (Лос-Анджелес), он заводил свою шарманку про восхождение на Эверест. Он спал и видел восхождение на Эверест буквально с нашего первого четырехтысячника.
- Давай сначала найдём на него денег. Эверест – это самая высокая гора и самая дорогая! Все эти высотные лагеря, кислород, шерпы в дороге.
- Не порти мне вечер разговорами о деньгах!
- Для банковского программиста ты на редкость непрактичен и импульсивен! Я не удивлюсь, если в итоге ты возьмёшь кредит.
Кажется, он так и сделал. Безумный Стеф, все положил к вершине Эвереста, до которой в итоге не дошёл.
...Я взошла на вершину вслед за Джеком, ловя последние остатки кислорода в балоне. Старалась не думать о спуске вниз, полагаясь лишь на свои лёгкие, выносливость и опыт. Земля лежала передо м��ой, а ослепительно синее небо казалось океаном, неожиданно оказавшимся у нас над головами. В этом океане, словно корабль, прокладывал свой путь пассажирский самолёт, каких-то 3000 метров над нами. Джек весело помахал ему рукой.
Я увидела то, что лишь горстка людей на Земле смогла увидеть. Пейзаж не из этого мира. Стефан был прав, здесь, на крыше мира, я забыла на какой-то момент, кто я, откуда и с кем пришла. Забыла, что закончился кислород. Я знала только, что все прошлое время жила ради этого момента на вершине самой высокой горы, среди снегов, лазурного неба и самолёта над головой, слишком близкого к человеку. Как знак, куда можно подняться при большом желании.
Это не была радость или восторг, это было нечто большее. Наполненность, уверенность и ясное, ровное понимание, что я это сделала. Как жаль, что Стефан не смог умереть с этим чувством здесь, на вершине мира.
После сорока минут поздравлений, фото и объятий, мы начали спускаться. Спуск был долгим и тяжёлым, у меня вернулись признаки горной болезни. Последние 200 метров до лагеря Джек буквально протащил меня по снежному склону - так мне было паршиво. Где-то в середине этого безумного спуска мне пришла в голову не менее безумная идея, которую я моментально озвучила:
-Посади меня на чей-нибудь рюкзак, я поеду вниз как на санках. Круто ведь?
Внизу, в Катманду, он рассказал мне об этом случае. Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда.
Наша последняя встреча с командой прошла умеренно-весело, ведь все добрались до вершины кроме Стефана. Кто-то поднял за него тост, к которому я на автомате присоединилась. Я не пролила ни единой слезинки. Я тогда не понимала, что все-таки произошло на горе.
Осознание, что его больше нет и не будет пришло ко мне только в Лос-Анжелесе. Я сидела утром в кафе и читала последние новости клуба альпинистов. Они собирались покорять Пик Ленина - всего-то семитысячник после Эвереста. Почему бы не сходить.
Я на автомате достала телефон и позвонила Стефану, с намерением предложить ему присоединиться. Он, конечно же, захочет.
И телефон мне не ответил.
И дошло до меня, что его телефон "умер" где-то в пропасти возле второго высотного лагеря. Его выронил сам Стефан, которому неожиданно стало плохо. Он сам умер через несколько часов.
...На больших высотах мне снились сны, как меня заваливает лавиной. Это происходило из-за кратковременной остановки сердца. Я резко просыпалась, жадно глотая недостающий кислород. Меня трясло, начиналась паника. Вот и сейчас я испытывала похожее чувство. Все быстрее и быстрее билось сердце. Я стала хватать воздух ртом - через нос он просто не шел. Руки била мелкая дрожь, я расплескала все кофе.
Стефана нет на той стороне сотовой линии.
Его нет нигде в этом мире.
Очень долго я неподвижно сидела, опустив перед собой руки, бессмысленно глядя на искрящуюся воду океана. Она так похожа на искрящийся снег в горах.
Стефан жил один, и горевать по нему было некому. Детей не было, бывшая жена жила где-то в Рио, и врядли бы была готова возиться с похоронной документацией. Кажется, они не слишком любезно расстались..
- Она запустила в меня мой походный рюкзак, когда уходила, и посоветовала обручиться с какой-нибудь горой. Что только ее я и способен покорить.
Отчасти его жену я понимала – Стефан был слишком далек от понятий «семейного гнезда» и «семейного бюджета». Он жил горами, и все деньги и время, соответственно, тратил на них. Я была удивлена, как при таком образе жизни у него вообще была жена! Даже этих пять несчастных лет брака. Но мне он был хорошим другом и партнером по восхождениям. Мы были очень разными, но я всегда была уверена, что смогу на него положиться.
Я не помню, как долго просидела в том кафе. Были мысли позвонить Джеку или Ричарду, узнать, кому передали новости о смерти Стефана. Кто занимается его квартирой, документами, им самим – транспортировкой тела..
Я брала и клала телефон обратно. Так и не позвонила. Не смогла посмотреть в глаза реальности.
Я не боялась смерти, пока не столкнулась с ней так близко. Пока не осознала, чего на самом деле стоит опасаться.
Не страшно, если ты погибнешь сам на восхождении. Тебе будет уже все равно. Но больно терять на горе друзей при самых нелепых случаях, как со Стефаном. Раз за разом переживать чью-то смерть, наблюдать крушение планов, целей и чужих жизней. И жить с этим дальше, двигаться вверх, рискуя опять нарваться на новую рану. И эта боль будет копиться, как доллары на банковском счете. Оплачивая цену все большей и большей высоты.
@my_art_inside