as it was
пейринг и персонажи: ким сынмин/со чанбин
метки: au, лапслок, ангст, бывшие, воссоединение, повседневность, нецензурная лексика
они не враги друг другу, не друзья, они просто чужие люди, что делят годы общего прошлого.
или au, в котором сынмин и чанбин были непарой.
чанбин перебирает пальцы и прикусывает нижнюю губу. он нервничает и жалеет, что вообще согласился на всю эту затею.
со порывается встать и бежать из этой пиццерии, бежать из города, бежать из страны. бежать от себя и своих навязчивых мыслей, бежать от того, кого всегда так хотелось видеть рядом, но его останавливает тонкая ладошка феликса, сидящего рядом.
ли улыбается, пытаясь приободрить и подарить капельку своей уверенности. чанбин сглатывает и изгибает губы в нервной улыбке, благодаря за эту тихую поддержку в творящемся вокруг хаосе.
джисон и хёнджин громко подкалывают друг друга, минхо, сидящий между ними, угрожает ударить обоих пластиковым меню, если они продолжат мешать старшему выбирать пиццу, чонин, опустившись на плечо кристофера, тихонько переговаривается с ним о том, что подарить ханне на день рождения, пока сам бан лишь кивает, поправляя чужую чёлку. все заняты своими делами, но чанбин каждым сантиметром кожи чувствует их незаметные взгляды, полные беспокойства.
он бы и сам волновался, будь любой из них в подобной ситуации, но сейчас это лишь взвинчивало ещё сильнее.
тёмный взгляд падает на электронные часы.
это было в аэропорту. чёрная чёлка падала на щенячьи глаза, полные прохлады и сдержанности, розовые губы, фантомный вкус которых чанбин до сих пор ощущает, сжимались в тонкую безэмоциональную полоску, а худое тело, скрытое под ветровкой, ощущалось чужим, когда со обнял его на прощание.
он улетел. далеко, туда, где его ждала лучшая жизнь, лучший университет и, вполне возможно, лучший непарень.
он улетел, забрав с собой половину не своего сердца, которое сам и разбил, показав письмо о поступлении и сказав бесцветное я уезжаю, хён.
чанбин сдался без боя. он всегда старался выбирать то, что было лучше для младшего, и этот момент, больно ударивший в солнечное сплетение, не стал исключением.
со лишь горько улыбнулся и кивнул, видя, как шоколадные глаза напротив наполняются облегчением.
приземлившись почти что на другом конце света, он отписался родителям и сестре, отписался чан-хёну и скинул фотографию с поднятым большим пальцем в общую группу, но ни слова не написал в их чат, ставший тихим.
чанбин не обиделся. младший ничего не должен был своему непарню, они ни о чём не договаривались.
сначала было очень тяжело. было больно, и даже старания друзей не помогали, хотя чанбин и ценил их поддержку. потом боль притупилась, спряталась за необходимостью как-то жить. и сейчас со почти не чувствовал её.
из размышлений выводит чан, ставящий его мясную пиццу перед младшим. бан с тревогой вглядывается в лицо друга и несильно жмёт его плечо, вкладывая все слова в одно простое движение. чанбин отмахивается, мол всё в норме, и крис, не поверив ни на секунду, всё же уходит к своему месту.
со скользит взглядом по столу и сжимается, заметив пиццу с картошкой и стакан виноградного сока рядом.
он помнит, он прекрасно помнит, как они смотрели какие-то глупые фильмы и кормили друг друга. помнит, как долго целовал виноградные губы, как гладил тёмные волосы, как прижимал к себе, наслаждаясь редкими мгновениями тактильности от своего партнёра, своего непарня.
дверь пиццерии открывается снова, впуская внутрь фигуру в большой серо-голубой футболке.
той самой, которую чанбин не мог найти, приехав домой из аэропорта в слезах.
их стол взрывается радостными возгласами, джисон вскакивает, щебеча что-то, и наваливается на младшего с объятиями.
кто-то встаёт, приветствует, а со цепенеет, забыв, как двигаться.
вырос. расцвёл, как цветок. чуть загорел под палящим солнцем лос-анджелеса. не снял брекеты.
когда-то чёрные как ночное пасмурное небо, теперь рыжие пряди колыхались, стоило феликсу потрясти друга за плечи.
он был в лучах внимания, он светился, радуясь встрече с родными сердцу людьми, а чанбин любовался из тени.
ровно так, как это должно быть.
со не знает, зачем пришёл. возможно, оказался не в силах сопротивляться упрямству чана, захотел посидеть их компанией, как раньше, а может, просто сломался под натиском желания увидеть того, кого всё ещё л ю б и л слишком сильно.
он почти встаёт, чтобы бесшумно проскользнуть к выходу, оставив друзьям халявную пиццу и колу, но натыкается на знакомый до скрежета зубов взгляд.
ким сынмин смотрит ему в глаза, замерев в толпе.
остальные замечают происходящее и затихают. минхо, кажется, даже пихает хёнджина за чересчур громкий вдох.
— привет, - хрипит младший, неуверенно сжимая пальцами ткань футболки, — хён.
— привет, - со прочищает горло, — сынмин.
родное минни застревает комом.
ким еле заметно морщится. чанбин редко называл его полным именем, только во время ссор.
— э-э, сынмо, - вмешивается бан, своим шёлковым голосом разбавляя нагнетающую тишину, — мы уже заказали тебе еду. садитесь, давайте кушать, я жутко голодный!
парни спешат выполнить всё сказанное крисом и возвращаются на свои места. сынмин, к счастью, оказывается по другую сторону, рядом с минхо и выходом.
постепенно воздух снова наполняется беседой. они интересуется каждым вздохом кима, который тот делал в сша, расспрашивают про соседей по общежитию, смеются с его шуток.
чанбин не смеётся. он улыбается, вслушиваясь во вкрадчивый голос, льющийся ручейком историй, но смотрит лишь на стол да на продолжающего поддерживающе сжимать его ладонь феликса.
— а что у вас? - сынмин тоже улыбается, со слышит это, — э… чанбин-хён, а ты… ты закончил тот проект?
он вздрагивает, услышав своё имя.
— я… - ну не мямли же, — нет, я отказался. не смог… не мог сосредоточиться на работе.
рыжеволосый затихает. старший обеспокоенно поднимает голову и снова видит эти глаза.
кажется, сынмин догадался, почему он не мог думать о проектах. чанбин спешит добавить ещё что-то, лишь бы не видеть грустный щенячий взгляд, заставляющий сердце кровоточить.
— но я… я, возможно, поучаствую в написании песен для одной группы трейни, так что всё в норме.
— ты что?! - визжит ему на ухо ли, подскакивая на месте.
возгласы друзей сливаются в белый шум, но чанбин смотрит только на одного человека.
карие глаза светлеют, становятся тёплым шоколадом, и лицо озаряется улыбкой.
он знает, что глупо. знает, что безнадёжно. знает, что он идиот и наивный дурачок.
становится легче, будто всех этих месяцев, полных отчаянного желания забыть чужой запах, не было.
— я пойду, ребят, - спустя час говорит со, когда все коробки уже давно пусты, а время близится к вечеру. другие протестующе мычат, на что он смеётся, — нет-нет, мне ещё нужно работать!
чанбин удивлённо наблюдает, как ким поднимается, заставляя всех замолчать от шока.
феликс смотрит на него, и в чужих глазах со буквально видит два вопросительных знака.
"боже, да если бы я знал, что происходит!" - хочется завопить ему, но парень молчит.
сынмин обходит стол, забрав все вещи. они снова глядят друг на друга, и чанбин знает, что сопротивляться бесполезно: со упрям, но ким ещё хуже.
а ещё чанбин заведомо ему проиграл.
парни, остающиеся в пиццерии, неловко машут им, а чан, стараясь не показывать волнения за них обоих, просит отписаться, когда младшие будут дома.
со выходит на улицу, морщась от духоты. ким следует за ним молчаливой тенью, и они идут в сторону чанбиновой квартиры.
и он не знает, что мучает сильнее: большая влажность или неловкая тишина, пузырём облепившая когда-то близких людей.
они не враги друг другу, не друзья, они просто чужие, что делят годы общего прошлого.
их двухлетняя дружба, их полуторагодовалые неотношения: ни чанбин, ни сынмин никогда не называли друг друга парнями, не использовали слащавые прозвища, не говорили три страшных слова, - всё это кончено благодаря решениям младшего и молчанию старшего.
нужный подъезд в трёх метрах, поэтому со останавливается и поворачивается, чтобы снова посмотреть на причину своих седых волос и слабого сердца.
когда они только познакомились, сынмину было шестнадцать полных лет. он прятал умилительную улыбку, сдержанно смеясь с шуток, носил круглые очки, на тематические вечеринки переодевался в гарри поттера, хотя характером всегда был похож больше на гермиону, отпускал колкие комментарии про старших, и был полон решимости насчёт своего будущего.
он смотрел из-под чёрной чёлки, и чанбин падал в такую огромную яму, что не спасла бы никакая подушка.
сынмин заменил очки на линзы, бросил костюм волшебника со шрамом в кладовке родительского дома, но остался маленькой язвой и упрямцем, каких свет не видывал.
ким смотрит на знакомую железную дверь, стоя к старшему боком и позволяя рассматривать острую линию челюсти.
со вглядывается. он бережно бегает глазами по чужой фигуре, внося ещё один образ в воспалённое чувством на "л" сознание.
он смотрит и тогда, когда шоколадный взгляд впечатывается в ответ. глаза блестят, и чанбин запоздало понимает, что это не свет фонаря.
это слёзы, задержанные чёрными ресницами.
— прости меня, - почти шепчет сынмин.
старший ошарашенно приоткрывает рот и дёргается в попытке прикоснуться, но ким прямо пропорционально отшатывается назад, качая головой.
— нет, нет! выслушай, прошу. я… хён, я так виноват перед тобой, - он шмыгает, и капли солёной воды падают, оставляя невидимые дорожки, — я никогда не говорил тебе, как ценю твою заботу, как дорожу нашей дружбой и тем, что было между нами. нашими… нашими отношениями, - со шумно втягивает воздух в лёгкие, — я всегда знал это, точнее, часть меня. что я делаю тебе больно. и я знал, что, уехав, разобью твоё сердце, твоё доброе и золотое сердце, но хотел верить, что это будет не так.
сынмин переводит дыхание и со злостью смахивает новые слёзы.
— пока я был в лос-анджелесе, понял, что я - кретин, что мне уже давно ничего там не нужно было. но мне нужно… прошу, могу ли я снова быть твоим другом? я знаю, что подвёл тебя, как парень, потому хочу вернуть хотя бы это. и я… твоё прощение - это всё, что мне нужно.
ким задыхается от бурной речи и замолкает.
со лишь бессильно хлопает глазами, пытаясь собрать воедино то, что услышал.
а потом чанбин хватает рукав когда-то своей футболки и тянет сынмина на себя. парень падает в его крепкие руки, ойкая от неожиданности, и прячет замёрзший нос в изгибе шеи и плеча, где разгорячённая кожа пахнет одеколоном сильнее всего.
чанбин закрывает глаза, позволяя аромату рыжих волос проникнуть внутрь, и оставляет поцелуй на чужом виске.