breaking the ice
пейринг и персонажи: ким сынмин/со чанбин
метки: au, hurt/comfort, лапслок, от незнакомцев к возлюбленным, фастбёрн, студенты, романтика, дружба, хоккей, фигурное катание, элементы драмы, цундэрэ, упоминания алкоголя, нецензурная лексика, счастливый финал
или au, в которой чанбин - сын, друг, спортсмен и студент, а ким сынмин - что-то вроде образа из сна, оставляющего светлую тоску после пробуждения. история о понимании, как всегда сложных чувствах и, естественно, любви.
нет в мире человека, более далёкого от спорта, чем я, поэтому в этом фанфике, вероятно, миллионы ошибок и/или глупостей. авторка правда старалась узнать как можно больше информации, но у авторки лапки. искренне надеюсь, что вы простите её •^•
также, у этой работы история интереснее чем у меня, поэтому обязательно читайте TMI посты в моём канале: https://t.me/n_t_v180325, и слушайте собранный на основе текстов песен плейлист (первая - та, под которую выступает сынмин, а вторая - феликса): https://open.spotify.com/playlist/3aaxeIe0Oyig5sBpj81fJV?si=CQwBmEroTlWEljC62clsMw&pi=CU8fQD9xSIum3
а ещё буду очень, ОЧЕНЬ благодарна за фидбэк 🤲
чудесной асти скай, которая девушка солдата и дождалась, вупсеню и пупсеню (викочке и риточке), терпеливо выслушивающим мои крики, и лизе, использовавшей весь книжный опыт, чтобы помочь. люблю и благодарю каждую 💗
звук, с которым острые лезвия коньков создают на льду замысловатый узор, кажется чересчур громким.
чанбин вдыхает через рот. здесь, в родной стихии, где свет из огромных окон отражается от блестящей поверхности, ему совсем не холодно.
и той фигуре, напоминающей подрагивающий язычок пламени, кажется, тоже.
фигура движется быстро, но не так, как привык чанбин - в её действиях нет грубой силы, даже намёка на неё.
это слово слишком простое, не раскрывающее и сотую долю того, как выглядят тонкие пальцы, плавно перетекающие в раскинутые словно крылья запястья; как движутся стройные, но невероятно сильные ноги в чудесных белых коньках; как красив изгиб хрупкой только с виду спины.
ни в одном языке мира нет слова, способного описать всё это.
фигура останавливается, заставляя лёд крошиться. теперь её лицо - не просто размытое пятно, а заострённая верхняя губа, округлый нос, взмокшие чёрные пряди, падающие на тёмные глаза, которые ярко контрастируют с окружающим холодом, и колючий взгляд.
вместо скольжения коньков по льду - сопение джисона через стенку. вместо хорошо знакомой мерзлоты - тепло собственной комнаты. вместо лица фигуры - белоснежный потолок.
имя его неуловимого языка пламени - ким сынмин.
в столовой шумно, громко и душновато, но со нравится.
в этот день за двумя столами, сдвинутыми за счёт умоляющих взглядов в сторону заведующей, собралась почти вся команда, а значит и шум, и гам возрастают в разы. чанбин на этом празднике жизни и фруктов вместо снэков оказывается зажат между ханом, то перекрикивающимся с парнями с другого конца, то лезущим в тарелки к друзьям, чтобы украсть кусочки курицы, и чани-хёном, сосредоточенно переписывающимся с тренером пак и не замечающим наглого вора.
сам со находится где-то посередине: он слышит темы, обсуждаемые парнями, даже, чуть улыбаясь, кивает, когда ынмён и джейс спрашивают, всё ли хорошо, но его сознание не здесь.
в ушах очень кстати хрустит лёд.
видение силуэта, далёкого и при этом невероятно открытого, преследует его уже почти неделю - с того несчастного дня, когда друзьям захотелось поддержать феликса на первом за долгое время состязании; с того безвозвратного момента катастрофы, когда ледяной поверхности коснулись лезвия белых коньков, а голос из динамиков торжественно объявил - ким сынмин.
чанбин повторяет три слога, не открывая рот, пока его собственная голова предательски прокручивает уж слишком яркое воспоминание.
это не был первый раз, когда со увидел фигурное катание, конечно нет. он никогда не был против соревнований по телевизору во время готовки, миллион раз становился невольным свидетелем тренировок, когда часы на арене не были официально забронированы, да тот же феликс, чтоб вас! его друг с младшего курса - чудесный фигурист, превращающий каждое движение в настоящее искусство.
так чем же, чёрт возьми, так уникален ким сынмин?
чанбин закрывает глаза, а перед ними - стройное, полное неуловимой для обычных людей силы тело, прокручивающееся прямо в воздухе так быстро, что не сосчитать оборотов.
и даже следующее за этим падение на лёд, наверняка оставившее на бледной коже россыпь синяков, кажется со не промахом, а только очередным подтверждением того, каким стержнем обладает ким.
его быстрая группировка, его собранность и отточенное до скрипа самообладание не оставляют чанбину выбора.
— бини? - разносится над ухом, и парень вздрагивает. со распахивает глаза и смотрит на обеспокоенно нахмурившего брови чана, — всё нормально?
чанбин быстро кивает, попытавшись смахнуть наваждение.
— парни, там феликс! ликси! - неожиданно верещит хан, приподнимаясь и размахивая руками.
со морщится от громкого голоса друга. он оборачивается, а затем замирает, мимолётно подумав “грёбанная дорама, а не жизнь”.
потому что бок о бок с ли стоит сынмин. сынмин, явно не горящий желанием видеть других людей, но покорно шагающий за ёнбоком.
— джи! - феликс, красно солнце, радостно обнимает джисона, а затем широко улыбается всей команде. закончив здороваться, парень отступает на шаг назад, представляя кима обзору, — знакомьтесь, мальчики, это ким сынмин, мой близкий друг и новенький в университете и среди наших фигуристов.
столы взрываются дружелюбными приветствиями.
чанбин чуть хмурится, вглядываясь в непроницаемое лицо парня. что-то в нём отчётливо говорит о дискомфорте, но, спроси кто, со не смог объяснить, что именно: так холодны и сосредоточены черты сынмина.
он молчит, не желая добавлять в хор голосов и свой, но взгляда не отводит. фигурист был так близок к нему только однажды, на тёмной кухне с единственным светом от уличных фонарей за окном - потому чанбин любуется.
пока запоздало не замечает этот ледяной взгляд, на мгновение вспыхнувший огнём, на себе. со открывает рот, желая сказать простое привет, как его прерывают:
— глупый хоккеист, - чеканит сынмин почти что злобно.
удивлённая ухмылка сама собой вырисовывается на лице чанбина.
— наглый фигурист, - отзывается он в той же манере, с интересом склонив голову набок.
восторженное предвкушение команды со чувствует кожей. его, а ещё заинтригованные взгляды от соседствующих компаний, включая других людей, занимающихся фигурным катанием.
сынмин складывает руки на груди, но больше ничего не говорит, лишь хмуро скользит глазами по чанбину. тот принимает повисшее молчание и разглядывает парня в ответ, с улыбкой замечая цепочку с серебряным кулоном, блестящим своим непонятным рисунком на свету.
— как мило, - феликс негромко хлопает в ладоши, развеяв замешательство. он выглядит недовольным, но ничуть не удивлённым, когда незаметно щипает друга за локоть, — если вы закончили, мы пойдём. пока-пока, парни!
шум вновь повторяется, но чанбин молчит. он смотрит вслед сынмину, всё также неохотно передвигающему ноги, и, готов поклясться, замечает, как тот бросает взгляд назад, прямо на него.
заинтригованное и поддразнивающее у-у-у от сокомадников со игнорирует.
— почему мы раньше его не видели? - неожиданно для всех спрашивает чанбин, бездумно наблюдая за персонажами феликса и хёнджина, привязанными друг к другу ниткой.
— кого? - джисон не поднимает головы от колонки, переставшей играть его плейлист.
— сынмина. если он твой близкий друг, почему мы раньше не встречались? - со смотрит на феликса и хмурится, когда тот медлит с ответом.
персонажи друзей, похожие на вязаных чёртиков, падают куда-то вниз. ли разочарованно поджимает губы, откладывает джойстик и подтягивает колени к груди, всё ещё обдумывая, что сказать.
— он… мы были в одной группе по фигурному, когда были младше. сынмин родился и жил здесь, но учиться уехал в пусан. что-то случилось в универе, поэтому он перевёлся к нам в этом году, так что вот.
— и вы всё это время поддерживали связь? - удивляется хван, выбирая следующую игру. пару месяцев назад вся компания скинулась на плейстейшон, и единогласно было решено поставить его в гостиную съёмной квартиры джисона, чанбина и чана - местный центр посиделок.
— вообще-то я рассказывал тебе про него, - цокает ли, шутливо пихнув парня в плечо. тот стыдливо поджимает губы и скатывается вниз по дивану, наконец остановив свой выбор на любимом феликсом паучке. ёнбок фыркает, закатывая глаза, — подлиза. но да, мы общались. не так часто, конечно, но он всё ещё мой друг. поэтому вы, - он обводит взглядом всех троих, воинственно наставив палец, — будете просто лапочками рядом с ним, это ясно?
— с тем сынмином, который назвал хёна глупым хоккеистом? да запросто, - смеётся хёнджин.
со закатывает глаза и качает головой, но на откровенную наживку не ведётся.
— за это прости, - искренне извиняется ли, снова нахмурившись, — я не знаю, почему он так на тебя взъелся. вы ссорились на вечеринке у миён?
чанбин поджимает губы, вспоминая их первую встречу и тени на заострённом лице.
— нет. мы едва говорили, я просто сказал, что восхищён его выступлением, вот и всё, - честно отвечает он, и лицо феликса внезапно проясняется, словно тот что-то понял, но…
— он тебе нравится? - раздаётся позади голос чана, и комната заполняется испуганным матерь божья, хён! от джисона.
чанбин же вздрагивает всем телом, отшатываясь от источника звука.
— хён, ты долбанулся так пугать?! - верещит со, ошарашенно разглядывая растрёпанного парня с пухлым пакетом из ближайшего супермаркета.
чан лишь виновато улыбается и стягивает с шеи длиннющий шарф.
— я купил фруктовые чипсы, налетайте. и да, ты, - бан показывает пальцем на друга, пока хёнджин с интересом ныряет в пакет едва не с ногами, — … не ответил на вопрос.
— когда я должен был, если ты чуть не отправил меня на тот свет?! - со драматично потирает левую сторону груди и качает головой, — я был лучшего о тебе мнения, хён.
— дурачьё, - смеётся капитан команды, щёлкая его по затылку.
чанбин слабо улыбается и вздыхает тяжело под внимательным и чутким взглядом старшего.
— он отличный спортсмен, это сразу видно, - все присутствующие согласно кивают или мычат, слишком занятые едой, на что со лишь снисходительно фыркает, — … и он уж точно не лезет за словом в карман, это мне нравится. но мы за два раза наговорили секунд сорок, так что… как я могу что-то говорить?
чанбин ловит взгляд феликса - тёплый, умилённый - и поспешно отводит глаза обратно на спокойного как маяк чана.
— тогда, возможно, стоит наговорить побольше? - резонно уточняет хван, расправляясь с упаковкой сушёных бананов.
— не думаю, что он захочет болтать с “глупым хоккеистом”, - рисует в воздухе кавычки джисон, явно задетый таким оскорблением их общего дела, — так что будешь делать?
четыре пары глаз устремляются на чанбина. он задумчиво смотрит на столешницу.
— если не захочет, пускай. но попробовать я почти обязан.
феликс улыбается, но со делает вид, что этого не видит.
чанбин влетает в аудиторию за пять минут до начала экономики. большинство преподавателей, включая профессора чхве, относятся к спортсменам снисходительно и понимающе, но пользоваться этим - низко, потому он торопливо собирался с утра, занимаясь зарядкой на ходу.
педагога всё ещё нет в помещении, и со выдыхает. он смотрит наверх, выискивая место, которое можно было бы занять, и замирает.
в голове проносятся и проклятия, и благодарности в сторону судьбы.
потому что на пустующем четвёртом ряду сидит сынмин. в строгой рубашке, расстёгнутой на одну пуговицу, и чёрных брюках, которые мельком видит чанбин.
ким замечает его, метнув взгляд в сторону недавнего источника движения. даже с этого расстояния чанбин видит хмуро приподнятую бровь.
тяжёлый вздох без разрешения вырывается из грудной клетки, когда со торопливо взбирается по ступенькам вверх. он сжимает в руке лямку тряпичной сумки, другой взволнованно поправляя надетые в спешке вместо линз очки.
— мне начинает казаться, что ты - сталкер, - не слишком вежливо открывает неизбежный диалог сынмин, откинувшись на спинку стула.
его брови с вызовом приподняты, а глаза горят молниями, и это наводит со на дурацкую мысль об ощетинившемся щеночке. ещё и склонённая голова до боли напоминает кого-то, но чанбин никак не может вспомнить и решает закинуть эту мысль в дальний ящик.
— можешь не переживать за свой зад, - спокойно отвечает он, пожав плечами, — у меня были эти пары задолго до твоего появления, поспрашивай у людей, если так интересно.
— много чести. просто не горю желанием видеть тебя дважды в неделю.
очевидно вопреки ожиданиям опешившего на мгновение кима, чанбин мягко усмехается и качает головой. он хочет сказать что-то ещё, продлить эту бессмысленную, но дико интересную перепалку, однако в помещение ураганом врывается преподаватель, рассыпающийся в извинениях, и со оказывается на ряду выше за считанные секунды.
кажется, студент ким не слишком воспитанно матерится себе под нос.
чанбин не слишком воспитанно хихикает, открывая толстую тетрадь для конспектов.
в один вечер около недели спустя мыслей становится уж слишком много.
чана и джисона нет в квартире - один поехал проведать сестру, другой - на свидание со своим неугомонным капитаном чирлидеров - а других ребят совсем не хочется загружать собственными проблемами. да и не проблемы это - скорее просто назойливые размышления, которыми рано или поздно грешат все.
со пялится в стену своей комнаты, украшенную плакатами, включая и хеллоу китти, и корейскую сборную по хоккею, а затем резко поднимается. если он продолжит ничего не делать, позволяя разуму сжирать самого себя - не дотянет даже до возвращения хана.
в руках быстро оказываются спортивный костюм, бутылка воды, беспроводные наушники и беговые кроссовки.
от себя не убежишь? чанбин попробует.
он покидает жилой комплекс, расположенный в десяти минутах от территории университета, за минимальное время. маршрут уже давно знакомый: обогнуть все улочки с кофейнями и магазинчиками, мельком взглянуть на медленно желтеющие листья деревьев у входа в аллею, оббежать здание учебного заведения и вернуться, по пути наградив себя каким-нибудь вкусным йогуртом из продуктового. всё вышеперечисленное желательно под ритмичную музыку с самыми глупыми мотивационными текстами на свете.
это не будет первым разом, когда со решил очистить мысли, и точно не станет последним.
бег не слишком нравится ему, но без возможности сходить в зал или на каток - сегодня первый закрыт из-за технических неполадок, а во втором без команды чанбин не видит смысла - это лучший вариант. и даже горение лёгких и усталость в ногах - не проблема.
это знак, это долгожданное я всё ещё жив.
он пробегает по дорожке, расположенной на краю холмистой территории. во впадине - аллея с большой асфальтированной тропинкой, окружённая зелёной травой и кустарниками.
там, как и в любое время учебного года, полно студентов, цепляющихся за последние месяцы тепла, чтобы усесться, обложившись учебниками, на пледах с разными снэками и напитками.
однако внимание чанбина привлекает не это.
параллельно ему, прямо по центру аллеи, движется ещё один бегун - в спортивной куртке, потрёпанных трениках и забавной зелёной шапочке.
со улыбается. в теории можно спуститься вниз и присоединиться к собрату - вероятнее всего, это кто-то из университетских спортсменов, с большинством из которых у него хорошие, понимающие отношения.
бегун останавливается, чтобы взглянуть на что-то на руке - умные часы, догадывается слеповатый без очков или линз чанбин - и потянуться к розово-жёлтому небу. одежда натягивается и приподнимается, оголяя очертания фигуры и тонкую полоску кожи на пояснице.
со едва не матерится вслух. какого хрена одна из причин перманентной, но не очень желанной работы его мозга здесь?
сынмин поворачивает голову, показывая профиль своего лица, и чанбин спешит убраться из поля его зрения, не имея сил ни на препинания, ни на шутки.
удивлённый, немного смятенный взгляд в спину он уже не чувствует.
— быть или не быть, хани? - медленно, философски вопрошает со, с прищуром разглядывая холодильные полки, полные разных бутылочек.
— чё? - очень умно спрашивает друг по ту сторону экрана, явно озадаченный внезапным звонком.
— ничё, - передразнивая, чанбин смотрит в телефон, — какие йогурты брать?
круглые глаза джисона становятся похожи на огромные тарелки, когда на фоне разносится весёлый смех минхо.
— то есть ты серьёзно позвонил мне, зная, что я с хёном, чтобы спросить про йогурты?! чанбин, мать твою!
— маму мою не трогай, дундук. и вообще, будь благодарным младшим! я зашёл в магазин, чтобы купить их всем нам, и даже не потребую денег, если ты не будешь меня бесить! - со угрожающе направляет палец прямо в камеру, стараясь говорить не слишком громко.
по ту сторону начинается какая-то возня. слышится возмущённое пыхтение джисона, которое чанбин узнает и сквозь сон, и при смерти, его звонкое ну минхо-о-о, немного пакостное хихиканье ли, а затем телефон, кажется, делает сальто, показывая лицо чирлидера.
— хён, - даже не удивившись, здоровается со.
минхо сверкает чуть выступающими передними зубами, улыбаясь.
— возьми овсяный от той фирмы, которую я тебе скидывал. у них хороший состав, я проверял.
— хён, верни мой телефон! - ноет где-то за кадром хан, явно безуспешно пытаясь дотянуться. друзья на экране опять двигаются: ли переворачивается на живот и вытягивает руки, чтобы, даже забравшись на него с ногами, джисон был в невыгодном положении, — и вообще, зачем ты проверял составы йогуртов?
— может, потому что я чирлидер? а может это из-за моего парня-хоккеиста, хм? - изливаясь сарказмом, минхо задумчиво выпячивает губы и прикладывает палец к подбородку.
хан где-то на фоне затихает, и чанбин буквально видит его медленно розовеющие щёки. картина умилительная и забавная - особенно когда младшенький, в очередной раз абсолютно поверженный невиннейшим комментарием дьявола во плоти, которого простые смертные ошибочно принимают за минхо, пытается промямлить что-то в ответ вместо привычно самоуверенных реплик.
— господи, помилуй мою душу, - притворно закатывает глаза со. показывать, что он счастлив за друзей, можно не чаще трёх раз в неделю, а то серьёзный капитан чирлидеров соберёт свой танцующий шабаш и наколдует понос - а там пока-пока, первая игра сезона.
— ты сам позвонил мне! - возмущается где-то на фоне джисон, уже вернувшийся из сахарного ступора.
— да, потому что чан уж точно не возьмёт, он ж с ханной раз в пять сотен лет видится. а ещё ему пофиг, какие йогурты пить, это ты будешь ныть.
— а я балерина, - в один голос откликаются минхо и чанбин, ехидно улыбаясь.
телефон друзей выбивается из рук ли, когда в того прилетает подушка.
со лишь мягко смеётся, отключаясь. без гула знакомых голосов, шороха постели в общежитии минхо, куда они наверняка завалились после прогулки, и недовольного ворчания, в супермаркете, вопреки странноватой мелодии на фоне, становится неожиданно тихо и пусто.
он предпочитает скинуть это на… на что-нибудь и сосредотачивается на ярких этикетках, пытаясь вспомнить нужную.
— ищешь тут вчерашний день? - разносится справа.
со не матерится и не подскакивает, хотя вздрогнуть хочется неимоверно. господи, кто вообще ходит так бесшумно?
— господи, кто вообще ходит так бесшумно? - скорее для ответа, чем с реальным возмущением произносит он.
— наглый и душный фигурист, спаси и сохрани, - чанбин не смотрит в сторону собеседника, и так прекрасно помня, как тот выглядит на этот раз. наверняка даже волосы не растрепались - чёртов идеальный мальчик.
это даже не раздражает. со давно перестал беситься с вещей, которые изменить не может - в основном, других людей. зачем тратить нервы на что-то, от тебя не зависящее, если можно смириться? даже если это откровенная заносчивость откровенно красивого и интересного парня.
— с чего такие мысли? - невозмутимо уточняет чанбин. вот это уже откровенное дурачество: он прекрасно знает, какой рыбой на суше кажутся некоторые люди, оставшиеся без родных линз или очков.
— может, тебе незаметно, но ты, даже смотря на меня, щуришься, не говоря уже о несчастных йогуртах.
от тона, которым сынмин это произносит, на них оборачивается женщина средних лет, то ли желающая увидеть скандал, то ли обеспокоенная. однако со, наверное, роняли в детстве.
потому что он улыбается, и совсем точно не с усмешкой.
прохожая слышит интонацию кима, но чанбин слушает его слова и улавливает неуклюжую, непричёсанную заботу в них. он читает невысказанное я смотрел на тебя достаточно часто и внимательно, чтобы это увидеть между строк, как настоящий профессионал.
промёрзшим сегодня внутренностям становится практически жарко от нахлынувшего волной тепла.
сынмин, кажется, тоже считает, что он потихоньку сходит с ума - по крайней мере, именно это считывает со в подозревающим подвох взгляде.
— ценю твою заботу, - чанбин и сам мысленно удивляется, как легко может поднять его настроение этот зануда-фигурист, даже не пытаясь. однако факт остаётся фактом: всего пары минут наедине с сынмином оказалось достаточно, чтобы скверное настроение улетучилось, превратившись в дымок.
он переводит взгляд на парня как раз вовремя, чтобы увидеть розоватые щёки, смазанные резким поворотом головы. ким очевидно смущается невинному комментарию.
чанбин очевидно ничего не говорит, только до привкуса крови прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не сказать чего-то лишнего.
со уж слишком показательно интересуется этикетками, пока ожидает условного возвращения сынмина в русло разговора. поэтому, когда рядом раздаётся этот размеренный, полный сотни тонов и слоёв голос, он не сразу понимает, в чём дело.
— а? - в недоумении переспрашивает чанбин.
— возьми с нижней полки жёлтый, самый проверенный, - бурчит чуть громче тот, всё ещё не возвращая свой взгляд на собеседника.
в груди словно взрываются фейерверки, но, не желая смущать и без того заметно страдающего парня, он прячет улыбку, наклонившись за нужным продуктом. это вовсе не то, что скидывал минхо, но хён точно простит его после пары минут драмы.
а расстраивать чувства сынмина чанбин не намерен.
он хочет сказать что-то на грани флирта и подначивания, но не находит кима на прежнем месте - вампир фигов.
бутылка йогурта греет руку. но, вероятнее, у чанбина и впрямь едет крыша.
— ли, звезда моя! коньки в руки и вон со льда: ваше время вышло! - кричит тренер пак, звучно стуча рукояткой клюшки по полу.
феликс, взмокший после тренировки, улыбается с лёгким оттенком вины. каток постепенно пустеет - фигуристы аккуратной шеренгой покидают арену, с уважением кивая небезызвестной суён. та на их приветствия реагирует слабо, но девушки и пара парней не особо расстраиваются.
куда более дружелюбные улыбки получает хоккейная команда “бродячие волки”, частью которой, к счастью или сожалению, является и со чанбин.
на удовольствие, в котором расплываются братья по полю, он смотрит с шуточным отвращением, за что тут же получает бу-у-у и парочку чья б корова мычала! этих смельчаков со с удовольствием пихает, и задержавшиеся фигуристы хихикают, пока над головами всей толпы снова не разносится строгий, пускающий по телу мурашки голос тренера:
— ким! тебе там особое приглашение надо или что?!
услыхав знакомую фамилию, двадцать с лишним пар глаз устремляются к чанбину. тот на это реагировать не собирается - после сынминова дефиле в столовой не все ещё угомонились, только новых слухов не хватало - а потому не поворачивается сразу же. он нарочито проверяет шнурки в сотый раз, хотя все прекрасно знают, что завязаны они туго, и лишь тогда, игнорируя внимание в свою сторону, медленно оглядывается на каток.
в фигурном катании со смыслит ровным счётом ничего, но ему хватает мозгов, чтобы и без музыки узнать отрывок программы с их первой, немного односторонней встречи. выглядеть хуже вне света и внимания десятков зрителей она точно не стала: сынмин скользит по льду плавно и слитно, словно летит, словно это также легко, как дыхание.
и это так прекрасно, что взгляд не знает, зацепиться ли за худой корпус, постоянно рассекающие воздух кисти рук или коньки, рисующие на холодной поверхности узор его трудов.
сынмин, точно знающий, где он и что делает, - возможно, лучшее, что со видел в своей жизни.
где-то на фоне мыслей чанбин со смешком думает, что, должно быть, напоминает команде камеру - так неустанно он следит за проносящимся по льду фигуристом, движения которого сложно даже запечатлеть.
в одно мгновение ким скользит лицом вперёд, раскинув руки, в другое - делает полный оборот на льду и приседает для прыжка, а в третье - оказывается на боку, неслабо ударившись локтём.
рядом разносятся охи, и со не замечает, как подскакивает.
тренер пак небрежно вскидывает руку, не позволяя ему приблизиться к выходу. её лицо странно нахмуренно: с примесью раздражения и разочарования, которые она не жалеет разве что на своих подопечных - на остальных спортсменов ей всегда было по барабану.
чанбин непонимающе сводит брови на переносице, желая со всем безграничным уважением возмутиться, но теряет запал, стоит суён взглянуть на него.
— пусть сам поднимается, раз такой гордый, - холодно отрезает женщина, ясно давая услышать и выйдешь ему помогать - не увидишь лёд даже во сне.
со сглатывает, но молчит, свободной от краги рукой хватаясь за бортик.
сынмин даёт себе не более нескольких секунд. стоит чанбину вернуться глазами к арене, как тот уже стоит на своих двух и безразлично подводит программу к финалу, закружившись в идеальной позе ласточки - в этом движении по рассказам феликса со узнаёт либелу.
он медленно выдыхает в такт тому, как эффектно остановившийся ким опускает руки. сынминово лицо, наверняка даже на обычной тренировке доигрывающее безмолвную историю, повёрнуто к пустым трибунам на противоположной стороне, отчего со может лишь по воспоминаниям представлять тонко поджатые губы и тускнеющие с уходом мелодии скрипки глаза.
“нет и не было никакой музыки” - отрешённо вспоминает с восхищённо приоткрытым ртом чанбин, смотря на нехотя приближающегося кима.
тот, мазнувший по толпе не слишком радостным взглядом, старшего заметно игнорирует, но со нисколечко от этого не обидно. ему, скорее, волнительно за парня, медленно скользящего прямо в объятия из неодобрения тренера пак - по прошлому опыту самого чанбина, ледяные и колючие.
— непослушание тренеру ярко демонстрирует серьёзные дисциплинарные проблемы, - суён склоняет голову, сложив руки на груди. несколько фигуристов ловко исчезают в коридоре, почуяв запах жареного, но большая часть остаётся, с плохо скрытым интересом прислушиваясь к зарождающемуся диалогу.
чанбин подавляет желание закатить глаза, сосредоточенный на всеобщем объекте внимания вовсе не из желания узнать что-то сенсационное раньше остальных. конечно, трудно назвать изгоем экстравертного хоккеиста, знакомого лично с одной половиной универа и косвенно - с другой, но обо всех новейших сплетнях со слышит только благодаря болтливым друзьям и общим посиделкам.
а не услышать о сынмине за время его пребывания здесь - довольно… непростая задача. с феликсом тема больше не поднималась - разве что в контексте мимолётных шуток вроде “ты знаешь, что устроил твой близкий друг?”, а вот со всеми остальными…
вероятно, только немой не обсудил своенравного, горделивого фигуриста из пусана. да и тот нашёл бы единомышленников при помощи языка жестов.
— вы не мой тренер, - ким выпрямляет и без того ровную спину, не прерывая зрительного контакта с женщиной.
— очень рад. фигуристы бронировали каток до трёх, сейчас же только без пяти, так что я имел полное право завершить тренировку. всего хорошего.
он протискивается во вход, неслабо задев суён плечом, и направляется к раздевалкам, едва не на ходу спрятав лезвия коньков в защитные чехлы.
чанбин смотрит на теряющуюся среди других спортсменов фигуру с отчётливым ощущением, что упускает что-то важное, однако на льду все мысли исчезают, уступая место чистым инстинктам.
грудь горит, дыхание утяжелено, по венам не кровь - раскалённая лава.
пусть и пусты трибуны и нет оглушающих криков разъярённой толпы; пусть не мелькают повсюду родные бело-синие цвета, не звучит музыка и не сверкают улыбками чирлидеры; пусть это просто одна из сотни тренировок - всё это не так важно, когда чанбину всё же удаётся перехватить шайбу у чана - их центрального нападающего, сегодня играющего в другой “команде”.
с лёгкой подачи - со за считанные секунды оценивает положения “своих” и принимает решение - она летит к на удивлению открытому инхо. джисон не успевает помешать тому, мгновение - гол по воротам противника!
со ликующе улыбается, под резкий свист тренера стягивая с головы шлем. со спины налетает кто-то: по кислотно-зелёным волосам он узнаёт их младшенького, новоиспечённого второкурсника ёнсама, и широко улыбается, похлопав по макушке-траве. чан удовлетворённо кивает, очевидно прокручивая в голове работу парней, и отбивает фирменные кулачки им обоим с лёгкой улыбкой. команда, вся в целом, а не по подразделениям, шумит ликующе, словно они выиграли кубок стэнли, а не друг друга в имитации одного периода матча.
естественно, чанбин присоединяется к абсолютно идиотским выкрикам.
свист проносится над головами спустя десять секунд - в этот раз суён даже дала время на порадоваться, как щедро.
они подъезжают к бортикам, с серьёзными, краснющими и потными лицами выслушивают замечания и всю прочую информацию, привычную для тренировок, не выдерживают под конец и ржут, как лошади, за что тут же получают нагоняй, но не злой, а из разряда притворного “вы - моя кара божья за прошлые грехи”, после чего видят отмашку идти домой.
в раздевалке невыносимо громко, ужасно пахнет потом, неряшливо раскинута одежда, но очень, очень весело.
чанбин уже не уверен, с чего именно хохочет: с тупого анекдота кихуна, не менее глупого спора джисона и ёнсама (двух макнэшек команды, как мило) или нелепых, почти припадочных танцев минхёка под какую-то песню кэти перри.
слёзы брызжут из глаз, когда он поднимает руки в знаке тайм-аута и присаживается на скамейку, пытаясь отдышаться. донсок, разделяющий с ним эту истерику, смеётся ещё сильнее, согнувшись пополам у своего шкафчика, в то время как чан лишь улыбается, покачивая головой. остальная часть команды уже ушла: у третьего курса тесты, к которым нужно готовиться, инхо поехал к родителям, а дэшик и ынмён ускакали на свидания к своим девушкам.
кажется, словно на стадионе нет никого, кроме них. да что там - в целом мире не осталось никого!
в комнату, естественно без стука врывается джейс, отходивший набрать воды в бутылку.
— парни, знаете, что? - он наклоняется вперёд всем корпусом с высоко поднятыми бровями. команда сиюминутно замолкает и зеркалит защитника под номером семнадцать, готовая выслушивать что-то очевидно интригующее.
джейс обводит их всех взглядом, а затем кратко кивает в сторону чанбина, тут же выпрямившегося. кто-то, кажется, сообразительные ёнсам и минхёк, тянут у-у-у точно зная, про кого пойдёт речь.
— бешеный вернулся. он на катке сейчас, одет точно также, стопудов в общагу и не заходил, - парень небрежно машет в сторону арены, — я иду, а он из второй раздевалки, на коньках уже. я поздоровался, а он чё-то про хоккеистов и травмы головы от шайб начал говорить, ну я и не понял.
джисон прыскает от смеха, даже не пытаясь вежливо замаскировать это под кашель. со закатывает глаза, размышляя, насколько по-дружески будет кинуть потную футболку в лицо младшего.
— боже, да что такого ему хоккей сделал? - минхёк возмущённо вскидывает руки, — сначала чанбини, сегодня тренер. потом нас стенка на стенку с фигуристами позовёт?
— да не гони. эта цапля, скорее, в одиночку пойдёт на всю команду, - фыркает донсок. чанбин знает, что беззлобно, но комментарий неожиданно ощутимо царапает по сердцу, и это, конечно же, не остаётся без внимания.
минхёк прямолинейно называет его мину кислой, когда донсок и ёнсам, смеясь, нараспев тянут про потерю некоего пацана.
потная футболка всё же отправляется в полёт, но до цели не доходит: парни отбиваются на лету, даже не сморщившись, и уже тянутся к своим сумкам, как спотыкаются о строгий чанов взгляд.
— бросите ещё хоть одну вещь, и я попрошу госпожу кван оставить все средства для уборки вам, а самой идти домой, ясно?
донсок куксится, а макнэ улыбается, но да, капитан они произносят одновременно.
— говоря о госпоже кван. нам не пора уходить, а? - джисон кидает взгляд на телефон, — можете заскочить к нам, если завтра никуда не надо.
— я пас. скоро тест, хочу заранее подготовиться, - ёнсам лёгким движением закидывает тяжеленную сумку на плечо, и с разных уголков раздевалки доносится умилённое улюлюканье.
— моё дорогое летнее дитя… когда у тебя там тест, через неделю? - хан драматично смахивает несуществующие слёзы, — когда-то мы все такими были…
— ага. ты вот - буквально несколько месяцев назад, - минхёк закатывает глаза, следуя за младшими в сторону выхода.
— цыц! я был наивным второкурсником, сейчас всё по-другому!
— заметно. особенно по тому, что ты здесь, а не с другими третьяками. у тебя тестирование в понедельник, - кихун мягко приобнимает джисона за плечи, улыбаясь с лёгкой хитринкой. тот обречённо стонет и отпихивает друга от себя.
— боже, инхо-хён плохо на тебя влияет. два душнилы, какой ужас.
— слышь! ты на святое не покушайся!
— захлопнитесь оба, - смеётся джейс, а затем смотрит назад через плечо, останавливая шаг, — хён? ты с нами?
чанбин, потерявший нить разговора, немного вздрагивает и быстро промаргивается. он смотрит на сокомандника потеряно, выдавливая только наитупейшее э-э-э, когда рядом разносится спасительный голос чана.
— он останется. вы идите, мы потом вместе приедем. не разнесите нам квартиру! - фальшиво строго наказывает бан, грозя пальчиком.
парни бессовестно ржут и отвечают немного рассинхроненным хором:
без экипировки, постоянных выкриков команды, строгого голоса тренера и ударов шайбы об клюшки арена кажется не просто пустой - скорее, заброшенной.
и всё же, ким сынмин здесь. словно главный герой самого сладкого сна, оставляющего светлую тоску после пробуждения.
это вновь та программа. подходя ближе, чанбин всё лучше улавливает смутно знакомую мелодию (от автора: "charms" - abel korzeniowski. можете найти её в прикреплённом в примечании плейлисте) - звучную, рассказывающую какую-то неведомую и печальную историю любви.
приближается неизбежный момент прыжка, и со сам не замечает, как задерживает дыхание.
сынмин кружится с поднятой прямо ногой, выполняет последние штрихи, приседает и будто бы взлетает, на бесконечную секунду зависнув в воздухе. он приземляется, удержав равновесие, но даже невооружённому глазу хоккеиста очевидно, как грязно получается.
в этот раз ким не продолжает шоу, а останавливается, упёршись ладонями в колени и зажмурив глаза.
чанбин останавливается в полшаге от выхода на лёд. одно дело - ехидно улыбаться сынмину, проходя на своё место на ряд выше, или отвечать колкостью на колкость, но по-настоящему доставать его - совсем другое.
совсем не то, чего бы хотелось со.
он собирается развернуться и уйти прочь, когда замечает, как ким размеренно выпрямляется и совсем не удивлённо устремляет тёмный взгляд в его сторону.
чанбин прикусывает губу. под пристальным вниманием пронзительных глаз, пусть и находящихся достаточно далеко, становится неожиданно неловко, но сдаваться и тем более сбегать он уж точно не намерен.
с тихим звуком, знакомым с детства, чанбин выходит на лёд и скользит в сторону парня.
— и часто ты следишь за фигуристами? - не раздражённо и не озлобленно спрашивает ким со вздохом.
— только за симпатичными занозами в заднице. а что, ревнуешь?
сынмин фыркает, сложив руки на груди, и без особых эмоций булькает что-то вроде больно надо. от него в принципе веет ни чем иным, как обыкновенной человеческой усталостью, и со неожиданно чувствует, как что-то откликается внутри.
он смотрит в сторону, на пустые сиденья, с которых всё ещё доносится музыка, словно повторяющая сама себя эффектом эха, и спрашивает якобы невзначай:
— каждый день после учёбы и в субботу, - на удивление честно и быстро отвечает тот.
— и ты не устаёшь? - едва произнеся, со понимает, как глупо звучит вырвавшийся вопрос.
сынмин безразлично пожимает плечами.
— нельзя стать лучшим, если берёшь передышку всякий раз, когда устаёшь.
— а ты стремишься стать лучшим?
— я уже им являюсь. среди фигуристов в этом университете уж точно.
чанбин открывает рот, впечатлённый самоуверенностью, но не находит слов и понимает: ким прав.
это вызывает лёгкую улыбку, которую сынмин, как мельком замечает со, осматривает с подозрением.
— и на потоке у себя лучший? - уточняет он скорее с иронией.
это уж точно не может быть правдой. хорошие, лучшие спортсмены, даже не профессиональные, тратят всю жизнь за пределами школ и универов на выбранное дело, и неважно, что это: хоккей, фигурное или чёртов хоббихорсинг.
но со смотрит на него и замирает, не увидев ни намёка на те самые нотки, присущие сынмину во время их перепалок. тот говорит серьёзно, и это заставляет чанбина с зарождающимся ужасом взглянуть на худое бледное лицо с мешками под покрасневшими глазами.
он хочет сказать что-нибудь. что угодно, начиная со сколько ты спишь и заканчивая мне жаль, но не может выдавить и звука.
потому что это заботит сильнее, чем должно. потому что со знает: сынмин не желает слышать ничего из этого.
вместо слов он кривовато улыбается и качает головой.
— что и требовалось доказать. ты - андроид, присланный из будущего в целях уничтожения человечества.
ким выгибает бровь, хотя его плечи заметно расслабляются.
— зачем будущему уничтожать человечество, если без него не будет никакого будущего?
— хм, тебе виднее, андроид. может будущее заполонили мутировавшие насекомые, кто его знает.
сынмин смотрит на него как на идиота секунду или две.
— ты псих, - размеренно заявляет он.
— не скрываю. можешь спросить у джисона или чани-хёна - с утра каждый день я смотрю “довод”, а по ночам под одеялом молюсь на кристофера нолана.
ким, явно не сумев сдержать серьёзно-безразличное лицо, прыскает от смеха, и со под слоем восторга от чудесной белоснежной улыбки понимает, что это первый раз, когда он видит её.
и, как смеет надеяться чанбин, не последний.
— зачем ты пришёл? - вернув спокойствие, спрашивает сынмин, — судя по всему, тренироваться тебе не с кем.
— почему же, - со улыбается до ушей, — неужели ты не хочешь научиться держать клюшку? должно же быть что-то, в чём ты не лучший.
— вынужден тебя разочаровать, но это я тоже умею, - произносит он, уставившись на кристальную поверхность.
по ощущениям, в голове чанбина взрывается сверхновая.
— ты играл в хоккей? - ошалевше выпаливает старший. образ кима, утончённый, холодный и одинокий на огромной арене, никак не вяжется с игрой, превращающей лёд в горящее поле битвы.
сынмин кусает внутреннюю сторону щеки, очевидно жалея о сказанном.
— это было давно. очень-очень давно.
— ты играл здесь, в сеуле, да? когда был ребёнком? это была школьная команда?
— мне кажется, ты излишне взбудоражен этим фактом, - хмуро и невпопад замечает тот.
— сам ким сынмин играл в хоккей? конечно я взбудоражен! - восторженно хихикает чанбин, — ладно-ладно… только одно скажи - как тебя занесло? а вынесло в фигурное потом? скажи, и я отстану, клянусь!
сынмин смотрит на него невпечатлённо, словно так и хочет сказать раздражённое ага, как же, но вместо этого тяжело вздыхает и, склонив голову в жесте, вызывающим у со дежавю, отвечает:
— родители, а точнее мама настояла. всё, доволен? теперь я могу продолжить тренировку?
чанбин хочет с улыбкой дать разрешение и уехать ближе к бортику, как в голове начинают крутиться шестерёнки, о существовании которых он и не подозревал.
знакомая склонённая голова. сложенные на груди руки. строгий характер и жёсткая самодисциплина. недопустимая фамильярность при общении. небезразличие суён к сынмину и, что важнее всего, почти одинаковые аккуратные носы.
— ты - сын тренера пак? - выдыхает чанбин, который, вероятно, и впрямь сошёл с ума.
красивое лицо кима вытягивается.
они замирают в этой секунде. одни на пустой арене, окружённые трибунами и отчаянной музыкой, поставленной на повтор.
наконец сынмин отмирает, резко отъезжая подальше.
его черты, незаметно расслабившиеся за этот разговор, вновь ожесточаются, тёмная чёлка спадает на блестящие подобно льду глаза, а губа начинает подрагивать.
— это не твоё дело, - выплёвывает он и исчезает с катка за считанные мгновения.
чанбин остаётся один посреди холодного простора, лишённый чудесной мелодии и чудесного момента, разделённого на двоих.
пораскинув мозгами, со приходит к выводу, что этот поворот судьбы, взятый будто из индийского сериала, ни на что особо не влияет.
про личную жизнь тренера пак он и остальная команда знают немногое - на то она и личная - а её сын вообще всегда был похож на призрака, пропавшего среди страниц истории.
очевидное напряжение в их отношениях со никак не касается. их родство в целом его никак не касается - и всё же чанбин полез не в своё дело, задев сынмина.
— я идио-о-от, - тянет отчаянно со, откинувшись на спинку дивана и закрыв лицо руками.
сидящие за столом минхо, чонин и хёнджин обеспокоенно переглядываются, но чан лишь прикладывает указательный палец к губам и шепчет не трогайте.
время до понедельника одновременно тянется и летит.
за два дня, потраченные на рефлексию и самобичевание, чанбин прокрутил в голове бесконечное количество вариантов развития событий. и самым страшным оказался не тот, где ким больше никогда не захочет с ним разговаривать, а тот, где он в принципе не придёт и необходимый разговор не случится.
появившись за двадцать минут до начала экономики и заняв привычное место, со немного нервно крутит в руках карандаш, затем ластик и снова карандаш, то и дело проверяя часы.
наконец те показывают девять, но ни преподавателя, ни сынмина, никогда не опаздывающего, нет.
чанбин с тихим стоном роняет голову на парту.
он не знает, сколько проходит минут, когда где-то спереди отодвигается стул и разносится голос милой девушки-отличницы жасмин:
— ребята, мне написал профессор чхве! произошла накладка, и нам не поставили замену, но через полчаса он будет здесь и настоятельно просит подождать.
аудиторию заполняет единогласное негодование, но за исключением пары человек все остаются на прежних местах.
со незаинтересованно приоткрывает один глаз, а затем резко выпрямляется: на ряд ниже маячит знакомая чёрная макушка, и это, наверное, подарок ему за двухдневные угрызения совести.
чанбин встаёт, звучно стукнувшись коленкой о парту, и едва сдерживается, чтобы рывком не броситься к сынмину. он делает несколько глубоких вдохов и выдохов, только затем размеренно спускаясь.
ким с секундной заминкой поднимает на него глаза, но молчит.
— привет, - тихо, чтобы не мешать другим студентам. чанбин улыбается, но более взволнованно, чем собирался, — я хотел поговорить. могу присесть?
сынмин гипнотизирует взглядом пустующий стул рядом с собой, обдумывая всё, после чего со вздохом кивает. хоккеист занимает место с благодарным взглядом, сразу же развернувшись корпусом к киму.
— прости меня, - со всем сожалением говорит со. тот лишь выгибает бровь, ожидая продолжения, — ты был прав: то, что я узнал - не моё дело, и мне не следовало так допытываться. я обещаю, что больше не стану об этом говорить и никому не расскажу. честно.
под внимательно рассматривающими его глазами чанбин прикусывает губу (и готов поклясться, что видит, как тёмные взгляд мимолётно отслеживает это движение), но не отводит своего. всё же, он действительно провинился и должен за это извиниться.
спустя минуту мучительных переглядок, сынмин чуть расслабляется и откидывается на спинку, сложив, а затем убрав руки с груди.
— да, тебе не стоило лезть в это, - произносит он хмуро, с тоном, так и кричащим а я же говорил, и со едва удерживается от шуточного закатывания глаз, пока ким, немного смягчившись, не продолжает: — но я… я ценю, что ты, ну… здесь. чтобы извиниться. это многое значит. и я… тоже обдумал всё и понял, что моя реакция была чрезмерной.
чанбин тепло улыбается, заметив слегка порозовевшие скулы.
— всё хорошо. мы больше не в обидах, верно? - ответом служит приглушённое ага, которому он вторит кивком, — ну, это главное.
они замолкают, балансируя на грани неловкой тишины, однако со испытывает разве что облегчение. взгляд падает на заднюю парту, заполненную его же вещами, и голову посещает дурацкая идея.
— ты умеешь играть в морской бой? - спрашивает чанбин настолько резко, что сынмин недоуменно хмурится, — морской бой, игра такая на листочках. там нужно…
ким вскидывает ладонь, останавливая не начавшийся рассказ.
— я в курсе, что такое морской бой, хён, - сердце со делает на десять ударов больше положенного, — … просто не совсем понимаю, с чего вдруг ты про него вспомнил.
вместо слов со тянется к своей тетради, предназначенной сразу для трёх дисциплин, вырывает листок, делит его надвое и кладёт одну из половинок перед кимом, вооружившись своим карандашом столетней давности.
сынмин смотрит на это молча, с приподнятыми бровями и поджатыми губами. его лицо, становящееся всё более понятным для чанбина, сейчас выражает искреннее удивление, что заставляет старшего засмеяться в мыслях.
однако упрямый ким качает головой и берётся за карандаш, в процессе уточняя количество однопалубных кораблей и одалживая чанбину линейку.
спустя несколько минут, полных “мимо”, “нет” и любований сосредоточенным лицом сынмина - тот забавно дёргает носом, сам того не осознавая - чанбин вспоминает, о чём ещё хотел поговорить.
— е два. можно задать тебе вопрос?
— ранил, - они одновременно отмечают этот ход: ким - точкой, со - крестиком, прежде чем тот с напускным раздражением отзывается: — это самое глупое, что можно спросить. ты уже задал вопрос.
— е три. в столовой ты сразу же был настроен негативно. это из-за вечеринки у миён? из-за моего комплимента твоему выступлению?
сынмин медлит, и это говорит со больше, чем все слова мира.
— ранил. ну… да. в основном да, из-за него.
— ты правда веришь, что я, такой же спортсмен, представляющий, через какой ад ты проходишь, мог бы насмехаться из-за падения на льду? - чанбин хмурится. в сердце и голове нет обиды, лишь чистое, искреннее непонимание и червячок сочувствия: подобные мысли не могут появиться без предпосылок.
— какое-то время верил. и не говори так, словно это что-то редкое - даже в большом спорте всегда происходят скандалы и подставы. никогда не знаешь, кому можно доверять, и тогда я не знал, какой ты.
ему приходится прикусить кончик языка, чтобы с вызовом не уточнить - какой? всё же их взаимоотношения, немного запутанные и крепкие как карточный домик, пока не готовы к открытым дружеским подразниваниям.
— для хоккея это редкая история. все эти интриги немного… низкие. и мерзкие. в чём смысл здорового соперничества, если нет честности и умения признать проигрыш? - уводит он разговор на нейтральную территорию, близкую им обоим.
тёмные глаза-льдинки блещут чем-то похожим на уважение, и это снова затапливает внутренности приятным ощущением.
— я согласен с тобой, но это то, как обстоят дела. мы мало на что можем повлиять. и да, ты всё ещё не сделал ход.
— но на что-то же можем. я понимаю, что звучу как ребёнок, просто… для меня искренне непонятно, зачем усложнять жизнь себе и окружающим ложью и лицемерием. всё было бы намного проще, говоря люди правду. и да, е четыре.
ким заносит руку над листочком, но не смотрит вниз. вместо этого он долго всматривается в лицо чанбина, скользит глазами по его чертам, словно видит впервые, а затем позволяет тени улыбки лечь на свои губы.
— ты не звучишь как ребёнок, хён. и да, убил.
чанбин широко улыбается, отмечая контуры трёхпалубного корабля на квадратном поле, подписанном сынмини ;>
к приезду профессора чхве они успевают завершить одну игру с отрывом в кораблик в пользу сынмина, ужасно довольного и плохо скрывающего это, и начать чертить вторую.
преподаватель рассыпается в торопливых извинениях, на ходу скидывая пальто и шарф. студенты же с энтузиазмом сонных мух расползаются по своим местам - все, кроме чанбина, получившего от кима невербальное разрешение остаться и даже перетащить вещи.
оставшийся час проходит спокойно и пугающе хорошо: со сидит в десяти сантиметрах от фигуриста, чей силуэт преследовал его во снах минимум трижды, слушает скучноватую, но неплохую лекцию и украдкой следит за аккуратными пальцами, заполняющими очередную страницу структурированного, оформленного конспекта. пусть они больше не общаются и не играют - оба имеют достаточно уважения, чтобы не мешать профессору - чанбину нравится расслабленность и искренность, повисшая над их головами.
— ещё раз приношу извинения за такие неудобства, ребята, и благодарю за терпение. можете быть свободны, - не успевает преподаватель закончить говорить, как студенты уже поднимаются с мест и исчезают за тяжёлыми дверьми.
со собирается неторопливо, во многом из отчаянного нежелания терять возможность провести время с сынмином, также никуда не спешащим. чанбин окидывает взглядом наручные часы и начинает размышления: перерыв между парами продлится двадцать пять минут, и в теории этого времени хватит, чтобы сгонять за кофе сэндвичами, продающимися через дорогу, но идти лучше прямо сейчас, пока не набежала толпа голодных студентов...
за мыслями он и не замечают, как ноги в такт сынминовым приводят к выходу из аудитории, а когда замечает, тут же встряхивается:
— у тебя есть занятия сейчас? - спрашивают они в один голос, после улыбаясь друг другу.
— ты первый, - добавляет ким, махнув рукой в сторону парня.
— у меня пара, но до этого есть ещё минут двадцать с хвостом. мы можем… выпить кофе, если ты не против, - со останавливается, немного нервно опустив ладонь на заднюю часть шеи.
они стоят посреди коридора, уже опустевшего, сквозь широкие окна заполненного приятными лучами осеннего солнца.
на лице сынмина играет свет: создаёт неточные тени, переливает чёрные волосы и зажигает карие глаза настоящим шоколадом. и он весь, обыкновенно далёкий и недосягаемый, холодный и безразличный, вдруг становится таким реальным - рукой подать и можно переплести пальцы; ощутить не морозную ледовую поверхность, а вполне нормальное тепло человеческого тела.
конечно, никакой руки он не подаёт, лишь сжимает в кулак.
ким смотрит внимательно - действие точно не ускользнуло от его взгляда - и вовсе не раздражённо, скорее даже со сдержанной, но радостью. однако та быстро тает на поверхности карих радужек, и ким досадливо поджимает губы.
— у меня нет пар, но я договорился пообедать с отцом сегодня, - сообщает он, — я бы действительно не отказался от кофе и перекуса, но не в этот раз. прости? - интонация получается явно не такой, какой хотелось киму, но чанбин лишь поднимает уголки губ, покорённый всеми сегодняшними открытиями о фигуристе.
— тебе не за что извиняться, семья - это святое, - уверенно заявляет со.
сынмин усмехается, но во взгляде его читается искренняя благодарность за понимание и терпение.
— к университету должен подъехать доминик торетто с той самой песней, орущей из машины? - ким приподнимает бровь, и со прыскает, тут же разводя руками.
— ого-о-о, - тянет притворно он, — господин ким, да вы разбираетесь в поп-культуре? я-то думал, что вы слушаете классическую музыку, читаете произведения не новее двух сотен лет и ложитесь спать в одиннадцать, нет, десять часов вечера.
сынмин еле слышно цокает, закатывая глаза.
— ничего ты не знаешь, джон сноу, - выпаливает он меньше чем через три секунды, и на этот раз чанбин уж точно не сдерживает смеха.
ким улыбается скромно, но невероятно довольно себе под нос, и это, вероятно, самое очаровательное, что доводилось видеть со. однако солнечные лучи покидают коридор, скрытые густыми облаками, а вместе с тем рассеивается и магия прошедших полутора часов - телефон сынмина кратко вибрирует и тот, быстро окинув взглядом сообщение, поднимает голову, чтобы что-то сказать.
— долг зовёт? - подсказывает со, складывая руки в карманы широкой толстовки на замке. ким лишь кивает, изящным движением смахивая пушистую чёлку с глаз, напоминающих виноватого щеночка - чанбину вновь приходится прятать умилённую улыбку. вместо этого он лишь ободряюще жмёт плечами, — не волнуйся, всё хорошо. до встречи?
— до встречи. я должен тебе кофе, так и запомни, - сынмин наставляет на него палец, настроенный серьёзно, и старший фыркает, качая головой.
ким разворачивается на пятках и отдаляется невесомой походкой, когда в голову чанбина прилетает глупая и невероятно безнадёжная идея, обмозговать которую времени нет.
парень замирает на половине шага и разворачивается с немым вопросом на лице.
чанбин впивается большим пальцем в указательный.
— я… ты же знаешь, что мы с чани-хёном и джисоном живём вместе, да? так вот, у нас в квартире часто собираются ребята - команда и просто друзья, и завтра как раз такой день. феликс тоже будет! - бросает поспешно со, с зачатком печали наблюдая за сужающимися подозрительно глазами, — ещё пару ребят из фигурного, часть нашей команды и несколько друзей в качестве плюс один. в общем… ты приходи. если захочешь, конечно же.
коридор погружается в молчание. сынмин, кажется, и вовсе перестаёт существовать на несколько секунд - так неподвижно его тело, пока мозг судорожно взвешивает все за и против.
чанбин кусает щёку изнутри, морально подготавливая себя к горькому нет. за язык его никто не тянул да и не привык он сожалеть о чём-то - попытка никогда не пытка. однако сейчас ему ничего не хочется так, как…
— я подумаю, - наконец произносит ким на выдохе, намного тише чем раньше.
чанбин вскидывает голову, с шокированной и несмелой улыбкой хлопая глазами.
сынмин, заметив воодушевление, спешит поднять ладони на уровень груди, притормаживая.
— … но не обещаю, хён. просто чтобы ты не… рассчитывал на многое.
чанбин кивает как болванчик на панели автомобиля.
— конечно. конечно, я понимаю… до встречи?
— боже, - ким качает головой, но в этом со не видит раздражённости, — до встречи, до встречи.
возможно, этот день чанбин заканчивает, немного ярче нужного пересказывая всё вечно комментирующему джисони и работающему в ноутбуке чану, но пока не доказано - нет проблем.
окликнутый недовольным голосом чана, тот спешит убраться с кухни, балансируя с банкой безалкогольного пива и украденными из-под ножа кихуна ломтиками колбасы.
чонин, кромсающий за столом огурцы, помидоры и болгарский перец, хихикает, прикрывая рот ладонью. бан же вздыхает и показушно закатывает глаза до затылка, аккуратно раскладывая овощи, сыры и мясные изделия по большим деревянным тарелкам - как будто этот съедобный узор не исчезнет, стоит только пальцам хоккеистов появиться на горизонте.
ынмён поспешно приземляется задницей на разложенный в гостиной диван, проверяя наличие погони. чанбин, настраивающий музыку на телевизоре и потряхивающий ногой, усмехается глуповатому поведению друга и качает головой.
— однажды хён всё же убьёт тебя, - заявляет он, забивая в поисковике составленный кровью и потом плейлист, устраивающий всю огромную компанию.
— не раньше, чем ты помрёшь от волнения. забей уж, чанбини, мир не закончится, придёт он или нет, - ынмён закидывает в рот остатки колбасы и тянется, чтобы похлопать друга по плечу, но тот отстраняется, морщась.
со шумно выдыхает, сдуваясь и запуская руку в волосы.
— знаю я, - бубнит он под внимательным взглядом придурковатого, но всегда поддерживающего - ну, в своей особой манере - парня, — просто… мне хотелось бы, чтобы он пришёл.
— понимаю. мне тож было стрёмно приводить джиён, мы ж тут как реальные волки…
— манерами точно, - смеётся заносящий и раскладывающий подносы с закусками джисон.
— ну это тож. так вот, мы ж как дикари, а она вся… ну, она, - он задирает подбородок и неопределённо поднимает руки. хан и со переглядываются с улыбками: из ынмёна так себе оратор, но его любовь к студентке факультета бизнеса никогда не заключалась в красивых словах, — … но ты ж знаешь, как всё щас. вон, скоро приедет и будет на нас орать во время монополии громче всех. романтика!
чанбин смеётся, благодарно хлопая улыбающегося до ушей парня.
— я понял. спасибо за поддержку, но это ведь другое. мы с сынмином не встречаемся - мы и говорили нормально-то пару раз. он здесь скорее как друг феликса, так что моя просьба не смущать его всё ещё актуальна.
— ой, да помню я, читал твои сообщения! и брехня эт, не нужна ему защита. и эт его не ликси позвал, а ты, так что наш любимый хённим наконец потерял девственность в опции “плюс один”. с почином! - ынмён, расслабленно раскинувшийся на диване, лениво поднимает жестянку, и хан поддерживает, устремляя вверх даже не открытую бутылку сока.
чанбин цокает и пихает в плечо ближайшего из них: бежать за джисоном, а потом оправдываться перед минхо слишком лениво.
— да идите вы, - беззлобно фыркает он, пока младшие нагло смеются.
дальнейшую беседу прерывает настойчивый стук в дверь - это минхо, ёнсам и квонджу, девушка джинхёка и вратарь женской хоккейной команды, притащили три большие пиццы из любимого и проверенного заведения. следом происходят последние приготовления, а там наступают четыре часа дня, и легче оставить дверь открытой, чем вскакивать каждый раз, ей богу.
гостиная подобно кувшину заполняется голосами, радостными приветами, стуками кулачков и краткими объятиями. к половине пятого в квартире насчитывается восемнадцать человек и плюшевый морж, сидящий рядом с телевизором, - подарок чана и джисона, которым со их и избил в прошлом году. после осмотра, бан с уверенностью объявляет, что нет только феликса, и принимается разыскивать того, но ли лишь отписывается, что всё хорошо с каким-то ехидно улыбающимся смайликом.
джисон бросает на чанбина двусмысленный взгляд, но со отмахивается и уходит к девушкам, обсуждающим новинки в мире дорам, иногда переключаясь на проблемы глобального потепления и загрязнения мирового океана.
когда в 16:48 разносятся пикающие звуки набора пароля на дверной панели, все пары глаз, точно знающие о творящемся между хоккеистом и фигуристом, устремляются к поспешно глотающему вишнёвый сок чанбину. скользя по паркету пушистыми носками - боже, он что, всё время был в этом ярко-голубом недоразумении с котиками? - со выходит в коридор и осторожно открывает проход раньше, чем человек снаружи заканчивает.
улыбка феликса, вероятно, могла бы обеспечить целый город электричеством на недельку. однако больше чанбина волнует его лицо, неумеющее скрывать эмоции и ярко намекающее взглянуть в другую сторону.
— сынмин, - выдыхает неверяще со, распахнув дверь полностью.
младший слабо поднимает уголки поджатых губ, приветственно взмахнув рукой. на тонких плечах - чёрное пальто до пола, сидящее идеально, волосы красиво взлохмаченны, в руках коробка со смутно знакомым дизайном, а на шее блестит уже знакомый серебряный кулончик.
— хён, - отзывается ким, убирая часть тут же ускользающей обратно чёлки за ухо.
они замолкают, и чанбин по блестящим чёрным глазам видит - тот тоже ищет подходящие слова, даже в теории не портящие ничего.
— феликс! - восклицает ёнбок, ничуть не смущённый, — вы закончили предварительные ласки? мы можем зайти, а, хён?
со поспешно отходит в сторону, пропуская их вперёд. сынмин, дожидаясь, когда друг разуется и освободит место, скромно окидывает коридор заинтересованным и изучающим взглядом, что заставляет чанбина где-то на фоне мыслей поблагодарить судьбу за чана и джисона, безоговорочно согласившихся вымыть всю квартиру даже после тренировки.
феликс ловко забирает из рук младшего коробку и поднимает её, красуясь.
— а сынмини купил торт! - радостно объявляет он.
— что? зачем? - со переводит взгляд на кима, обманчиво спокойного - его выдают обкусанные губы и непривычный румянец, появившийся не только от прохладного ветра.
— ёнбок сказал, что вы уже за всё скинулись, поэтому я решил внести вклад по-другому, - жмёт плечами тот, вызывая на лице старшего улыбку - и возразить ведь нечем!
— хорошо… проходите, я тебя со всеми познакомлю.
с появлением сынмина в гостиной кажется, что даже музыка, которую никто не трогал, становится тише. разговоры смолкают, и лица устремляются в сторону выхода - радостные или безразличные.
— ребята-а-а-а, - ли склоняет голову, — это ким сынмин, но, полагаю, вы и так это знаете. мой друг и один из фигуристов.
тут и там падают приветствия, почти сразу же переключающиеся на самого феликса. чанбин внимательно вглядывается в профиль парня, но тот не выглядит задетым или расстроенным, и камень беспокойства на душе со становится чуть легче. он делает шаг поближе, чтобы быть хорошо слышным для кима, и разворачивается полубоком.
— девочки на диване - соли, джиён и квонджу, они встречаются с парнями из команды и учатся в нашем универе, соли, кстати, с тобой на одном факультете. рядом с ними ёнсам и дэшик, а в приставку играют джисон и хёнджин - он из чирлидеров, как и чонин, это вон тот. у стола с едой минхо, парень джисона и капитан чирлидеров, инхо, кихун, чан и ынмён. а ёнми, джинхёк и минхёк скорее всего на балконе. сонджэ, я думаю, ты знаешь.
ким немного потерянно кивает, продолжая разглядывать смутно знакомые лица. со снисходительно улыбается и машет рукой.
— не пытайся запомнить сразу. спрашивай напрямую, если что, тут ни у кого не получалось с первого раза, поверь.
— охотно верю, - сынмин выделяет первое слово, и чанбин смеётся, делая вид, что не замечает заинтересованных взглядов в их сторону.
сохранявший до этого молчание феликс, ухватившись за руку друга, добывает им место на специально приготовленном матрасе прямо на полу, где до этого уже разговаривали ёнсам и дэшик. макнэ команды с радостью обнимает блондинистого фигуриста, а тот дурашливо треплет зелёные волосы, сразу же включая в диалог и сынмина, пусть и немного неловкого, но вполне вежливого и дружелюбного.
комната вновь набирает громкости.
балконная дверь открывается, впуская внутрь холодок и троих человек.
— нихрена себе, - минхёк подхватывает свой стаканчик с края стола и встаёт, опёршись на тот, — что такого сказал чанбин, что замороженный принц осчастливил нас своим присутствием?
со втягивает воздух в лёгкие, готовый прямо на месте дать другу шайбой по голове, однако того и так одёргивает оказавшийся рядом чан, неодобрительно нахмуренный.
однако киму, кажется, что об стену горох. он нарочито медленно оглядывается на звук и окидывает хоккеиста равнодушным взглядом.
— не беспокойся. мой визит сюда относительно тебя - что-то вроде благотворительности.
минхёк улыбается, ни капельки не задетый, пока ёнсам, хёнджин, ёнми и ещё пара человек смеются.
чанбин перехватывает взгляд сынмина, и тот едва заметно кивает, давая понять, что всё в порядке. со облегчённо выдыхает и отпивает остатки соки из оставленного им же стаканчика, когда на плечо ложится широкая рука незаметно подкравшегося ынмёна.
— я ж те говорил, - шепчет и улыбается тот.
со лишь поднимает ладони с несмелой, но ощутимой радостью внутри и чокается о его банку пива.
— … вот из-за этого мы и начали называть их трирачей! - заканчивает сквозь хохот друзей чонин.
— а джисону перестали давать острые соуса в руки, - дополняет хван, красный от смеха: каждый раз эта история доводит его до истерики.
сынмин, внимательно слушающий, тихо смеётся, прикрывая рот тыльной стороной ладони.
часы в такт этому пробивают восемь часов. тарелки на столе преимущественно пусты, половина напитков кончилась, а джинхёк, квонджу, ёнми, соли и дэшик уже ушли со своими порциями тортика, пропустив жаркую игру в мафию с матами, предательствами и шикарной командой злодеев в одном из раундов: непроницаемая джиён, тактик минхо и подозрительный для всех, но умело уворачивающийся сынмин.
чанбин улыбается себе под нос, наблюдая, как ким шепчет что-то кихуну и инхо, с которыми он часом ранее разговорился на почве рассуждений о пользе и вреде искусственного интеллекта.
со тихо поднимается со своего места и плетётся в сторону балкона, кивая на беззвучный вопрос чана.
они живут на пятом этаже, и вид, конечно, открывается не такой просторный, но чанбину нравится. с этой стороны квартиры не видно университета и парка, в котором он чуть не напоролся на сынмина, зато можно взглянуть на двор и крышу небольшого магазина, откуда прошлой весной они с феликсом, джисоном и хёнджином доставали маму-кошку и трёх лопоухих котят.
со умиротворённо вдыхает морозный воздух и, подставив под него лицо, улыбается непонятному, но приятному чувству, заполняющему всё тело.
шум из квартиры на мгновение становится громче и снова заглушается - кто-то открыл дверь, а затем скромно пристроился неподалёку.
чанбин поворачивает голову, с трепетом взглянув на смотрящего вперёд сынмина. тот зеркалит его позу и наклоняется, облокачиваясь локтями на холодные перила.
— они всё же достали тебя? - спрашивает со с иронией. ким хмыкает и притворно задумывается.
— хм… ну, анекдоты кихуна немного идиотские, минхёк прямо-таки воняет хоккеем, а минхо и инхо душные, как пустыни, но в целом всё не так плохо.
— “душные”? это ты кому-то говоришь? - усмехается со, а затем карикатурно насупливается, — и что значит “воняет хоккеем”? мы по-твоему скунсы?
— ты - не особо. насчёт остальных… скажем так, я бы с удовольствием взглянул в глаза того, кто взял их из самых клишированных ромкомов о спорте.
— я дам тебе номера их матерей, - серьёзно заявляет со, но не выдерживает и хихикает, поддерживаемый смехом кима.
они затихают. тонкие стены не защищают от шума гостиной, но чанбин ощущает себя как в мыльном пузыре - наедине с сынмином и приятным, тёплым и тягучим как карамель молчанием.
он окидывает взглядом кима, уже и не скрывающего, что смотрит в ответ, и снова замечает блеск серебра на его ключицах.
— а можно… - чанбин спотыкается, проглатывая слово “спросить”. сынмин, очевидно это слышащий, улыбается, пока в тёмных глазах танцуют смешинки, а со булькает ой-да-ну-тебя, но продолжает уже по-другому: — твой кулон… что там нарисовано? я давно его заметил, но никак не мог разглядеть.
парень, неосознанно потянувшийся к украшению, останавливается, что-то обдумывая. со уже спешит заверить, что не настаивает и спросил из чистого любопытства, прости-пожалуйста, когда проходит секунда, а ким наощупь находит застёжку и снимает тонкую цепочку, аккуратно протягивая её со.
on ne voit bien qu’avec le cœur. l’essentiel est invisible pour les yeux ("зорко одно лишь сердце. самого главного глазами не увидишь") - гласит внутренняя надпись на чужом языке, но чанбину не нужен перевод, чтобы начать улыбаться.
рядом сияет малюсенькая, но легко узнаваемая мордочка лиса.
— красиво, - на грани шёпота выдыхает со, — и эта цитата… я тоже люблю её.
сынмин возвращается в прежнюю позу, не без толики тоски окидывая взглядом проходящих по двору подруг средних лет и их детей, катящихся спереди на самокатах.
— это подарок. от матери. она всегда твердила, что видит учеников не глазами, а…
— сердцем чует, - чанбин с улыбкой оглаживает тонкие буквы ногтём, — это первое, что она сказала, когда я пришёл в команду. думал, что будет что-то клишированное вроде ты - важная часть коллектива или все мы винтики большого механизма, но тренер пак лишь заявила, что раз я теперь волк, то и выть буду по-волчьи. клянусь, она приходила ко мне во снах первые месяца полтора, - с наигранным ужасом со прикладывает руку к сердцу и округляет глаза.
пугающе откровенное как и ты тает на языке, когда чанбин завороженно вслушивается в тихий смех, переливающийся оттенками едва заметной печали.
— похоже на правду, - вздыхает он, продолжая гипнотизировать двор глазами, отражающими свет.
вина больно колет прямо в середину грудной клетки.
— прости. знаю, я обещал не поднимать эту тему больше…
— забей, хён, - легко отмахивается ким, поведя острым плечом, — я сам это начал.
— чанбин-хён, - давит младший, обратив свой серьёзный, но мягкий взгляд на со, — всё правда нормально. я стараюсь не делать того, чего сам не хочу, и всё же поддержал разговор.
хоккеист поджимает губы, но вынужденно кивает. мороз бежит по коже и заползает под одежду, так что со без слов тянется к двери, позволяя сынмину и возвращённому кулону оказаться в тёплых объятиях гостиной первыми.
— и на тренировках не перетруждайся! пары не пропускай!
— а что там с фигуристом, о котором ты упоминал?
ма-ам и джису-у они с нуной и отцом тянут одновременно, что заставляет женщину звонко рассмеяться. смахнув с лица длинную прядь каштановых волос и поправив перчатки, госпожа со тянется к сыну, чтобы привести в порядок капюшон его толстовки.
— ну вот а что вы мамкайте, м? одна в брюках тонюсеньких, другой забыл, что такое куртка. как о вас не переживать, вот скажите? - она поворачивается к мужу и машет рукой в сторону виновато переглядывающихся детей, — вот как о них не переживать?
мужчина тихо посмеивается и приобнимает джису за плечи.
— никак. тяжела доля родительская, - вздыхает он, покачав головой, и сестра оскорблённо отворачивается.
чанбин лишь молча улыбается, пряча действительно замёрзшие руки в карманы.
время близится к девяти вечера, улицы давно освещены фонарями и вывесками, а они стоят у небольшого ресторанчика в двадцати минутах езды от кампуса, вкусно поевшие и хорошо поболтавшие. и, как всегда, не горящие желанием прощаться, разъезжаясь словно герои форсажа.
на плечо ложится тонкая, но тяжёлая рука старшей сестры.
— тебе лучше сваливать, пока по второму кругу не пошло, - заговорчески шепчет девушка, и чанбин прыскает.
— решила вот так просто от меня отделаться? да ни за что!
черён ахает и отпихивает его от себя.
— может, я просто захотела побыть хорошей и понимающей старшей?
— спустя двадцать два года? не поздновато? - продолжает гнуть чанбин, весело улыбаясь.
— дети! - мама упирает руки в бока, недовольно глядя на них.
от громких тирад в духе да это он/а начал/а! всех прохожих спасает лишь громкая трель звонка. со, узнав мелодию, поспешно тянется в карман и с удивлением задерживает взгляд на подписи - господин кван (стадион). он судорожно пытается вспомнить, забыл ли сумку с формой, но та гордо виднеется в окошке машины.
жестом парень просит прощения у членов семьи и отходит чуть в сторону, приняв звонок с неуверенным алло?
— здравствуй, чанбин. это ведь ты?
— да, господин. у вас что-то случилось?
— нет… точнее, не совсем. мне немного неловко просить тебя об этом, но мы с супругой заметили, что в последнее время вы с ким сынмином сблизились, а феликс на звонки не отвечает… - услыхав знакомое имя, чанбин неосознанно выпрямляет плечи и напрягается, — … и мы не были уверены, кому звонить. ты не мог бы приехать на стадион?
— я… да, конечно, но что случилось? и причём здесь сынмин? - где-то за спиной начинающего переживать парня черён чуть улыбается родителями и шепчет одними губами вот этот.
мужчина на другом конце звонка замолкает, подбирая слова, и со с тревогой представляет себе всё самое худшее.
— он здесь, на льду. и он… мне кажется, пьян. сильно пьян. не хочет уходить и игнорирует наши слова.
… и всё же такого развития событий чанбин не ожидает. проходит пара мгновений, которые он тратит на растерянные хлопки ресницами, прежде чем со возвращает себе голос и, заверив господина, что сейчас подъедет, поспешно прощается.
— я… - он, всё ещё шокированный неукладывающейся в голове информацией, поворачивается обратно к семье. как объяснять им надвигающееся скомканное прощание решительно неясно, но это, кажется, и не так необходимо.
— долг зовёт? - ласково шутит отец, подняв брови в вопросе. чанбин кивает, и тот похлопывает его по плечу, — ну, тогда беги. будь аккуратнее на дороге и не превышай, чтобы там ни было.
— и подумай о нашем предложении! - наставляет мама с грозно поднятым пальцем. кажется, все чувства со на секунду искажают его лицо, потому что женщина цокает языком, — чанбини, милый, это всего лишь одна вечеринка для сотрудников. можешь прийти с чани и джисони или со своим фигуристом!
— та-ак, ну всё-всё, нашему чанбини уже пора бежать и супергеройствовать, - как всегда вовремя вклинивается черён, появляясь между родителями и братом. те лишь притворно возмущаются, но отходят, позволяя девушке оказаться в крепких объятиях, — будешь мне должен, - шепчет она.
чанбин фыркает, но согласно кивает и торопливо садится в машину, на прощание помахав уже из тёплого салона.
дорога до арены занимает двадцать семь минут и две дыхательные практики, призванные усыпить разбушевавшийся мозг. в голове рисуются не самые приятные картины, подпитываемые одним пульсирующим в висках вопросом:
с чего вдруг ким сынмин, образцовый студент и идеальный спортсмен, позволил алкоголю коснуться своих губ?
— он на льду уже почти сорок минут, нас игнорирует и уходить не хочет. прости, что мы тебя вырвали так поздно, милый, но больше не знали, что делать, - поспешно приговаривает госпожа кван, прижимая руки к груди. её супруг, охранник арены лет шестидесяти, открывает двери к катку и пропускает парня вперёд.
— всё в порядке, я рад, что вы позвонили мне. идите домой со спокойной душой, госпожа кван, я позабочусь о сынмине и приберусь тут.
женщина улыбается, но на добром лице отлично видны тени ехидства.
— спасибо, дорогой, за беспокойство, но это моя работа, за которую я получаю деньги. а вот за сынмином действительно придётся приглядеть тебе, - она указывает рукой на каток, сейчас кажущийся бесконечным, и подбадривающе сжимает крепкое плечо.
со скромно улыбается, с уважением наклонив голову, после чего аккуратно ступающими, но торопливыми ногами в коньках спешит к ледяному простору.
сердце испуганно замирает, пока в голову закрадывается щемящее чувство дежавю. сынмин встречает его также как и в тот раз, кажущийся одновременно далёким и очень близким, - согнувшись и впившись ногтями в свои колени.
ким вздрагивает и резко выпрямляется.
чанбин ошалевше наблюдает, как радостная улыбка озаряет его лицо, а две руки поднимаются и широко машут.
— хён! - почти визжит ким, и со невольно задаётся вопросом, сколько бутылок и чего понадобилось, чтобы его так унесло.
он, от нервов неловко копошащийся, спешит выйти на лёд, пока сынмин громко напевает что-то неразборчивое, еле заметно пошатываясь.
— хён, смотри! - окликает ким ещё раз, вынудив старшего поднять глаза и задохнуться от ужаса.
потому что тот, даже в пьяном тумане отлично владеющий своим телом, начинает двигаться. потому что он набирает скорость, немного неуклюже, но всё ещё потрясающе красиво разворачиваясь.
потому что он определённо готовится к прыжку.
чанбин не помнит, как бросается вперёд, используя все восемнадцать лет занятий хоккеем.
он врезается в сынмина, крепко обхватывая его обеими руками и прижимая к себе.
— ты спятил?! - орёт со, замедляя их обоих.
ким хлопает растерянными глазами, тем не менее спокойно позволяя расстоянию исчезнуть, оставшись лишь в запястьях парня, зажатых между их телами.
чанбин глядит на него, пока в груди бешено пульсирует смесь страха и гнева. сынмин смотрит чисто, открыто, так, как не смотрел никогда до этого - и со не хочет признавать, что от этого невинного взгляда ураган внутри потихоньку смолкает.
со даёт себе и сынмину минутку перерыва. короткие шестьдесят секунд в тёплых объятиях и резком запахе алкоголя, заставляющем нос сморщиться.
наконец, удостоверившись, что ким крепко стоит на ногах, он отъезжает и пристально вглядывается в тёмные глаза.
— какого чёрта? - всё, на что прямо сейчас ему хватает слов, словно комом вставших поперёк горла.
ким обворожительно улыбается с тенью вины, поправляя волосы.
— прости… я просто хотел показать тебе, как делаю тройной аксель! у меня всегда получается лучше на тренировках, чем на соревнованиях, и тренер предлагал убрать его из программы, но я поставил целью сделать его, а значит, что нужно сделать. о, у меня так однажды было с…
— сынмин, - мягко, но настойчиво произносит парень. ким мгновенно замолкает, продолжая глядеть бездонными глазами-блюдцами так доверчиво, что сердце колет.
— расскажешь мне про это, когда протрезвеешь, хорошо? нужно идти домой, уже поздно.
сынмин яростно мотает головой.
— н-нельзя. мне нужно практиковаться!
со с досадой поджимает губы. он осторожно протягивает руку, позволяя киму схватиться за неё длинными пальцами, и наклоняет голову.
— ты сделаешь этот дурацкий аксель, я уверен. но во всём нужен баланс, и сейчас явно наступило время отдохнуть и дать себе немного расслабиться. ты ещё успеешь потренироваться, пойдём.
сынмин куксится и отъезжает назад.
— соревнования через две недели. я уже провалился на прошлых, мне снова нельзя!
— ты занял второе место, сынмин. это не называется “провалиться”.
ким надувает губы сильнее прежнего и прячет тёмный взгляд. чанбин многое отдал бы, чтобы хоть одним глазком взглянуть на творящееся в этой умной и неповторимой головушке, особенно сейчас, когда он с такой искренней горечью говорит о "провале". однако внезапно лицо парня чуть проясняется, и он, одетый лишь в одну водолазку с коротким рукавом, не слишком аккуратно ложится на лёд.
— ляг со мной, - не слушая возмущений и не реагируя на попытки его поднять, заявляет сынмин.
со теряет дар речи, а затем тяжело вздыхает, мысленно считая до десяти. он не особо верит в происходящее, но тем не менее уточняет:
— и потом ты встанешь и пойдёшь домой? без сопротивления? - ким быстро кивает, сложив руки на животе.
ложась на лёд, плечом к плечу с ним, со осмысливает все принятые за последнее время решения и приходит к выводу, что ни о чём не жалеет. тем более когда губы кима изгибаются в широкой улыбке, открывая ряд ровных зубов.
— и долго нам морозить задницы? - спрашивает завороженный их переглядками со, скорее из уже привычной вредности.
его прищуренные от радости глаза в приглушённом свете пустой арены кажутся почти чёрными, если не считать белые огоньки-отражения. как в зеркалах, в них чанбин видит себя и с удивлением замечает улыбку, появившуюся на лице так естественно, что он и не заметил.
где-то внизу мизинец кима находит и обнимает его собственный, когда парень отворачивается, с преувеличенным благодаря алкоголю интересом разглядывая белый потолок. со же рассматривает свою картину: запоминает мимолётные детали, вникает в чувства, отражённые в точёных чертах, проникается и пытается навсегда сохранить её где-то на подкорке мозга.
— я поздно занялся фигурным, - внезапно и так невзначай произносит сынмин, что чанбин и не сразу реагирует, — на коньках-то стоял уже с трёх лет, но не для фигурного. я был этим… атакующим.
— нападающим, - на автомате поправляет со, с задержанным дыханием прислушиваясь к простым, но отчего-то кажущимся очень важными словам. ким поворачивается и, улыбнувшись, кивает.
— да-да, вот этим. и, в общем… мама хотела, чтобы я играл, и я играл, но только пока они не развелись. потом я… - он икает, следом тихо ойкнув, — … потом я умолял отца отдать меня на фигурное, и он, в общем, отдал. он, конечно, сделал это только из мести матери, наверное, но я всегда хотел верить, что это не первая причина.
свисающий с его шеи, кулон играюче поблёскивает.
чанбин больно кусает щёку изнутри, силясь не представлять мальчика с заплаканными карими глазами, растрёпанными волосами и небольшими белыми коньками, сжимающим это самое украшение в ладошке.
— не говори больше, - мягко просит со, в ответ на погрустневший взгляд продолжая: — я хочу выслушать тебя, сынмини, правда. но ты не должен делиться со мной чем-то, чем бы не захотел поделиться на трезвую голову.
— но я хочу! - в сердцах восклицает он, даже приподнявшись на локтях, — а на трезвую голову мне не хватает смелости... я ссыкун. ох, я ведь таким и умру! - ужаснувшись подобной перспективе, ким полностью садится и закрывает рот руками.
чанбин с трудом давит смех, смотря на комично округлённые глаза. кряхтя, он поднимается и помогает проделать то же самое младшему.
— я не считаю тебя трусом, - твёрдо заявляет со, отпуская его руку. чанбин бросает взгляд за плечо парня и недовольно подмечает промокшую насквозь одежду, — где твоя куртка?
— куртка? - сынмин хлопает глазами, — а… я без куртки, да.
в голове крутится много слов и ругательств, однако, смахивая чёлку с чужого лба, чанбин принимает решение промолчать. он тяжело вздыхает и, проскользив за спину парня, мягко подталкивает его к бортам.
ким хихикает и напевает что-то про оленя и его страну - чанбин не вслушивается.
чанбин, копошащийся с ремнём безопасности, поднимает голову и смотрит на сынмина. тот, закутанный в толстовку старшего, с огромным капюшоном, спадающим на глаза, но немного короткими рукавами, выглядит одновременно забавно и до одури мило - со поспешно садится прямо, отворачивая розовеющие щёки.
— хён? - настороженно спрашивает разморенный теплом парень.
— о, э… родители. родители на совершеннолетие и поступление подарили, - он медленно выезжает с парковки у арены, по привычке смотря по бокам.
на часах десять пятнадцать вечера. им потребовалось полчаса, чтобы выйти со стадиона: сначала чанбин почти тащил сынмина, в этом состоянии гораздо хуже балансирующего на земле, чем на льду, затем развязывал свои и его коньки, искал брошенную где-то сумку парня и паковался, застёгивал свою толстовку на отнекивающимся киме и, уже победно шагая к выходу, удерживал того от болтовни с господином и госпожой кван, сочувствующе улыбающимися.
однако теперь они сидят в автомобиле, тихом и уединённом, и со выдыхает, расслабляясь в привычном кресле водителя.
— ты знал, сколько они женаты? - внезапно раздаётся голос, обладатель которого до этого момента казался задремавшим.
— эээ, нет? нет, кажется, они не говорили, - вспоминает чанбин, медленно сворачивая на узкую дорогу - до общежития, где живут сынмин и феликс, рукой подать.
— почти сорок лет, - как-то странно выдыхает ким. старший бросает взгляд на него и с некоторым удивлением - этот вечер в принципе не перестаёт его удивлять - замечает мягкую, почти мечтательную улыбку на лице, освещённом белым светом фонарей.
— ты знал, что они оба были фигуристами? не профессиональными, конечно, но они познакомились в этом университете, когда поступили. их дети уже взрослые и помогают деньгами, поэтому они смогли вернуться на эту арену. ну, в каком-то смысле… - продолжает болтать сынмин, не обратив на него внимания, — наверное, это так здорово… они даже показывали мне фотку, которую повесили в кабинете господина квана - прямо с этого катка! только до ремонта и с другими фигуристами. а ещё там есть фотография их маленькой внучки, она занимается плаванием, и собаки со смешной кличкой. эта… ну, как же её… что-то вроде рембо… точно, рокки! это мальчик. о, у меня никогда не было питомцев, потому что у отца аллергия, но я всегда хотел кого-нибудь… в детстве я мечтал о пони, представляешь? а ещё…
сынмина уносит всё дальше и дальше, но чанбин теряется в этом белом шуме.
они оба были фигуристами пульсирует в груди пугающе приятным теплом, покалывает пальцы желанием взять чужую тонкую ладонь, лежащую на бедре, в свою и согреть.
чанбин кусает губы, сворачивая к зданию общежития.
— вот так, - приговаривает он, помогая сынмину опуститься на аккуратно застеленную кровать.
тот пытается что-то промычать, но тошнота, подкатившая к его горлу после короткой поездки на машине, не даёт чанбину разобрать ни слова. вместо этого со быстро оставляет сынминову спортивную сумку под столом с его половины небольшой общажной комнаты и принимается за дело: на ощупь включает настольную лампу, приоткрывает окно и добывает покачивающемуся парню одеяло.
— ляжь, - мягко просит со, расстёгивая замок на толстовке, чтобы тому не было слишком жарко.
сынмин, бесстыдно широко зевая, подчиняется.
— правильно говорить “ляг”, - невозмутимо произносит парень, морща нос и устраиваясь поудобнее.
чанбин цокает, закатив глаза, но одеяло ему на плечи накидывает без агрессии.
— что бы ты ни пил, надо было брать крепче. может хоть так бы перестал быть таким душным.
— порт… прт… портвейн, в общем, - ким зевает ещё, на этот раз прикрыв рот запястьем. наконец он ложится на спину, но чуть повернувшись лицом к сидящему у кровати чанбину, — я, правда, не особо разборчивый. попросил какую-то девушку в магазине помочь, вот и купил вот то, что купил.
со ласково улыбается, не скрывая умиления - тот всё равно не вспомнит.
— и почему я не удивлён, что тебя так разнесло от портвейна?
ким обиженно хмурится и наставляет палец на его лицо.
— как будто ты лучше! с четырёх лет играешь… да ты в жизни алкоголь не пил!
— не спорю. и в этом уж точно нет ничего постыдного, алкаш ты доморощенный, - чанбин откровенно веселится, наблюдая за недовольно сморщенным носом, — ну всё. пора спать, сынмини, давай, глаза, руки, ноги - все спать.
ким замирает, остановив даже свои ладони, до этого перебиравшие края одеяла. со хмурится.
— что такое? - он внимательно вглядывается в знакомое лицо, когда сынмин бубнит что-то, невозможное для перевода, — чего? скажи погромче, пожалуйста.
— ты не мог бы… не мог бы остаться? ну, пока я не усну. обычно я сплю с ликси в комнате, поэтому мне спокойно, но он сегодня ночует в квартире хёнджин-хёна, а я… - ким неопределённо показывает рукой в свою сторону, и чанбин хмурится от этого небрежного жеста.
тёмные глаза смотрят на него немного испуганно, как глазки животного, ожидающего, но боящегося удара.
со криво улыбается, пригладив чужую взлохмаченную чёлку.
— конечно, - отвечает он легко.
и тысячи звёзд, зажигающиеся в глазах сынмина, стоят ещё тысячи таких конечно.
в начале было слово. и слово это было какого… ?!
затем был неслабый удар по плечу.
и только потом - распахнутые в растерянности глаза, ноющая спина и белый потолок, почему-то украшенный бумажными звёздами и перевёрнутой разноцветной надписью всё ты сможешь!
чанбин хмурится. в его комнате такого нет.
воспоминания о вчерашнем вечере накрывают лавиной, и со подскакивает, осознавая пространство вокруг себя. ноющая спина легко объясняется сном на жёстком полу, прислонившись к кровати, а вот слово и удар - сидящим на постели ким сынмином, лохматым, помятым, со следом подушки на бледной щеке и круглыми от бешенства глазами.
— что ты здесь делаешь?! - чеканит громким голосом фигурист.
чанбин, ещё минуту назад сладко спавший, давится воздухом. в голове путаются мысли, как будто из них двоих напился именно он, а в груди рождается возмущение, высказать которое со не в силах.
наконец, спустя несколько секунд пустых открытий и закрытий рта, он выдавливает что-то хоть немного рациональное сынмину, явно принявшему оборонительную позицию:
— я… ты выпил вчера, пошёл на стадион. господин кван позвонил и попросил забрать тебя, я это и сделал, а потом ты попросил остаться… нет, не в том смысле! - со паникующе машет руками, увидев резко поднявшиеся брови парня, — ты просто сказал, что так спокойнее, и я посидел, а затем сам вырубился, видимо… прости, я правда не собирался спать в твоей комнате!
со останавливается, не зная, что ещё сказать.
сынмин же молчит, обдумывая всё своей явно болящей головой. он прячет лицо в ладонях, протирая его, замирает в таком положении, а затем резко возвращается к чанбину, вздохнув.
— прости, хён. я запаниковал… присаживайся, - он отодвигается ближе к стене, и хоккеист, облегчённо опустив плечи, действительно располагается на краю постели. сынмин поджимает губы, убирает волосы за уши и неловко перебирает пальцы, — и много… что я вчера наговорил? что делал?
— ничего противозаконного, я за этим проследил, - ким фыркает, — … но ты не хотел уходить с катка, пока я не полежал там с тобой, поэтому не удивляйся, если заболит горло. ещё рассказал, что в детстве мечтал о пони, историю госпожи и господина кван и… ну, ты упомянул развод родителей и то, что поздно начал заниматься фигурным, но не вдавался в особые детали.
с тихим о господи сынмин закрывает глаза. старший сохраняет молчание, позволяя ему пережить эти несколько мгновений стыда, но сдерживающую хихиканье улыбку не скрывает.
— прости за это, - искренне просит ким, положив руки на краснеющие щёки. чанбин наконец тихо смеётся, качая головой, пока тот насупливается.
— да ладно тебе, расслабься. со всеми бывает…
— с тобой - нет, - уверенно заявляет он.
со лишь жмёт плечами, соглашаясь.
— меня не тянет на алкоголь и всё прилагающееся. разве что чипсы и сладости временами… но с чани-хёном под боком много такого не поешь.
— меня не “тянет на алкоголь”, - булькает ким, — это просто… я разговаривал с родителями вчера. ну, точнее, ссорился и захотел забыть об этом хотя бы ненадолго.
чанбин кусает губу, опешив от неожиданной честности.
— мне жаль, - вкладывая всю искренность в эти слова, с задержкой отзывается со, неуверенный, что ещё может сказать.
— я знаю. спасибо, - он кратко улыбается, бессмысленно разглаживая складки на одеяле. вид парня вдруг становится задумчивым, почти взволнованным, — давай я… не знаю, угощу тебя кофе? обедом? ужином?
со поднимает уголки губ, прыская от смеха.
— сынмини, успокойся. не делай ничего из чувства вины.
ким на секунду затихает, с прищуром взглянув на парня. ким смотрит на него прямо, пристально, не отрываясь.
— как я уже говорил, - медленно, почти по слогам произносит он, — я стараюсь не делать того, чего не хочу. это не чувство вины, хён. это свидание.
чанбин открывает рот, замерев под весом внимательных глаз.
однако грани мыльного пузыря, скрывающего их от внешнего мира, лопаются.
раздаётся грохот, и вздрогнувший со запоздало понимает, что это стук по двери - громкий и тяжёлый, сопровождаемый знакомым голосом.
— сынмини-и-и! - поёт феликс, продолжая пинать дверь, — я принёс завтрак! открывай, сынмин! солнце встало, встань и ты! меня сейчас убьют в коридоре за шум, поэтому откро-о-ой!
ким матерится себе под нос, вскочив и споткнувшись. чанбин растерянно хлопает глазами, ещё не пришедший в сознание, в котором красным горит лишь одно слово.
резким движением сынмин распахивает дверь наполовину, но до чанбина в комнате размером с коробку прекрасно доносятся оба голоса:
— какого дьявола ты тут шумишь? - полу-серьёзно заявляет ким, заставив смех феликса разлиться в коридоре.
— пытаюсь тебя разбу… ты что, пил? - мигом теряет всё веселье в голосе ли.
чанбин опешивает от резкого перепада. таким ёнбок бывает нечасто, преимущественно когда дело касается его близких - именно поэтому со настороженно прислушивается.
— феликс, не начинай. всё нормально, правда.
в коридоре повисает тишина, прерванная тяжёлым вздохом и дальнейшими словами ли:
— ладно. тогда, может, пропустишь меня в нашу комнату? у меня руки щас отвалятся!
ким тормозит с ответом достаточно заметно, чтобы до этого просто громкий голос парня преобразился в громкий шёпот, граничащий с визгом.
— ты не один?! - сынмин вновь не успевает среагировать, как ли всё понимает и заводит вечный двигатель каждого лучшего друга, — господи, почему сразу не сказал?! написал бы, я у хёни подольше бы застрял… хотя тебе, наверное, было некогда, да? - из-за спины парня со замечает, как того пихают в плечо и продолжают с нехилой хитринкой в голосе: — я его знаю? а как же хён? он с универа? или из пусана? хотя ты не особо всех их жалуешь, было бы странно… кстати, что за толстовка, его… - мгновение молчаливого осознания перед бурей, — о господи, ким, чтоб тебя за ногу, сынмин! - громко охает он.
чанбин давит желание ударить себя по лицу. как можно было так глупо подставиться?
— хён! - кричат из коридора, не пропускаемые парнем.
— прекрати орать! - шипит ким и, определённо сожалея о своём решении заранее, отходит в сторону, открывая проход для него.
— ликси, - спокойно заявляет со, махнув рукой.
тот же, оперативно окинув комнату взглядом, щурится, смотрит сначала на одного, затем на другого и поджимает губы с досадой.
— ты что, заставил чанбини-хёна спать на моей кровати? - спрашивает недоверчиво он. сам чанбини-хён прыскает от смеха и тут же становится пеплом под горящим адским пламенем взглядом.
феликс определённо заметил, но комментировать безмолвный диалог не стал.
— вроде того, - отзывается вместо кима со, улыбаясь, — всё хорошо, ликси. я уже ухожу и не буду вам мешать.
— что за глупости! я принёс омлеты и сэндвичи из кофейни у дома хёни, помнишь, мы пробовали эту вкуснятину? давай кушать с нами, мы не жадные! - заверяет ли, но чанбин лишь мотает головой и рывком встаёт, проверяя комнату на наличие забытых вещей.
собравшись за рекордную минуту, со останавливается лишь у входа, когда сынмин порывается стянуть и вернуть толстовку.
— оставь, - мягко просит со, и лёгкий румянец ложится узором на его щёки. он поворачивается и машет напоследок другому обитателю общежития, — пока, ликси! скоро увидимся.
ёнбок, уже хомячащий что-то из пакетов, усердно кивает. со тихо смеётся и делает шаг за порог, когда сзади раздаётся голос:
— я имел в виду всё, что сказал.
со оставляет смущённую улыбку при себе и кивает, даже не пытаясь угомонить ускоряющееся сердце.
восхищённое вау падает с его губ, прежде чем чанбин успевает подумать. наверное, со стороны он действительно кажется глупым хоккеистом, но для самого себя со решает, что находится в клишированной сцене мультика, в которой главный герой смотрит на того, кто ему нравится.
потому что ким сынмин выглядит волшебно.
в уже знакомом чёрном пальто, с мягким даже на вид белым шарфиком и перчатками в тон, тёмных прямых брюках, идеально чистой и выглаженной рубашке и сапогах без шнурков или застёжки. через плечо перекинута сумка с рисунком созвездия, на запястье мелькают часы, а на ключицах блестит кулон.
со мысленно хвалит себя за выбор в пользу водолазки и тёплого кардигана поверх вместо любимого свитшота.
— привет, - ким улыбается, немного нервно поправляя волосы.
— привет, - чанбин осматривает его ещё раз, пытаясь подобрать слова умнее восхваляющих междометий, — ты выглядишь… потрясающе. даже больше, чем потрясающе. тебе очень идёт, да.
он посмеивается, но смущение со чует даже с расстояния в три метра.
— спасибо. ты тоже хорошо выглядишь. не замёрз, пока ждал?
— брось, я ждал тебя три минуты. не говоря уже о том, что мы договорились о встрече только через десять минут, - они оба прыскают, разбавляя витающую в воздухе неловкость, так и желающую захватить их в свой вязкий плен. наконец со отходит, открывая дверь стоящей у обочины машины и кладя ладонь на край крыши, — присаживайся.
сынмин благодарно кивает и ныряет в согретый салон. он с вежливо сдержанным интересом оглядывается, улыбнувшись при виде наклеек-цветов и чехлов с хеллоу китти на ремнях.
— это сделала мой племяшка, клянусь, - шуточно оправдывается со, пристёгиваясь. парень хмыкает и невесомым движением приклеивает отошедший край пышного розового пиона.
— только одна, сестра. ей двадцать шесть, а малышке соён скоро будет три. а ты ведь… единственный ребёнок? - осторожно уточняет он, и сынмин поворачивает голову, серьёзно взглянув в чанбиновы глаза.
— хён, - от такого тона у со холодок пробегает по шее. да уж, кровь гуще воды… — я благодарен за твою реакцию на моё… родство с тренером пак, правда. ты очень адекватно отнёсся к этому и выполнил всё, что обещал: не лез и не поднимал тему, но я… я действительно не хочу, чтобы ты чувствовал себя скованно из-за этого. спрашивай, что хочешь, не думай о моей реакции.
они переглядываются несколько мгновений, а затем чанбин громко выдыхает.
— спасибо. я просто… наверное, не хочу обидеть тебя? поэтому так осторожничаю, - сынмин приподнимает уголки губ с чем-то, отдалённо похожим на нежность.
— я понял. но ты, кажется, уже должен был заметить, что я не дам себя в обиду и не промолчу, если твой вопрос как-то меня заденет, - чанбин смеётся, приговаривая о, ещё как, чем смешит и самого парня. успокоив своё тихое хихиканье, он добавляет: — к слову, чтобы ты знал, на посиделке у вас дома один из парней, имя которого я, к сожалению, забыл, подошёл и начал говорить что-то вроде ну, ты эт… поясни ему, что ты не сахарный, я ж вижу, что это так. и, того самого, не обижай нашего хёна.
пародия выходит такой качественной, что со стонет, закрыв лицо руками. протяжное и немного обречённое ынмё-ё-ён смешивается со смехом кима, превращаясь в симфонию, по окончанию которой со приоткрывает глаза через щель между пальцами и наблюдает за широко улыбающимся фигуристом.
— не удивляйся, если в скором времени увидишь меня в каком-нибудь выпуске новостей за убийство сокомандника, - мрачно заявляет он, и сынмин легко жмёт плечами.
— я обязательно дам интервью для тру крайм ролика про эту историю и прославлюсь как человек, натравивший бродячих волков друг на друга, - в тон ему отзывается парень, и со хватается за сердце.
— вот как, да? значит, это был лишь холодный расчёт и заумный план?
— а то. представляешь, сколько денег я получу, написав роман “меж двух пастей”?
чанбин прыскает, качая головой.
— ты не перестанешь стебаться над названием нашей команды, да? - сынмин в ответ гордо кивает, и со не остаётся ничего кроме преувеличенно тяжёлого вздоха.
они хихикают как идиоты, окончательно прогоняя всякую неловкость.
— так ты расскажешь, куда мы едем, или проведём весь вечер под окнами общежития? - спрашивает с нескрываемым нетерпением ким, у которого пару днями ранее по переписке забрали все права на решение этого вопроса со словами тебе понравится.
со усмехается, наконец берясь за руль и отъезжая от здания.
— а ты что, был бы против? самый удобный вариант, как мне потом не отчитываться феликсу о каждом нашем действии, - он, внимательно оглянувшись по сторонам, выезжает на дорогу пошире и едет по забитому в навигаторе маршруту.
— не поддерживай его инстинкты курицы-наседки, я тебя молю.
— как скажешь. но он просто искренне переживает за тебя.
— знаю. однако у нас разница всего семь дней, а ликси принялся заботиться обо мне ещё с двенадцати. это немного… слишком.
— понимаю. чани-хён порой такой же, но старается не перебарщивать. может, их в австралии такими клепают, а? - сынмин фыркает, улыбаясь. в этот момент его слова прокручиваются в голове со, и тот удивлённо поворачивается, — погоди, у тебя что, недавно был день рождения?
парень неопределённо жмёт плечами, отмахиваясь.
— не так уж недавно - двадцать второго сентября. не беспокойся, это не важно, я всё равно не фанат дней рождений. уж лучше рождество.
чанбин поджимает губы, не позволяя мысли о том, что, вероятно, ким никогда и не отмечал свой праздник, расползтись в голове. он переводит тему, и остальные сорок минут поездки они общаются о чём-то отвлечённом: со рассказывает, что не мечтал о пони (ким краснеет), но умолял родителей о собаке и получил её на десятый день рождения, потом они обсуждают университетский концерт, проходящий в этот вторник, и делятся музыкальными предпочтениями - сынмин, как и ожидалось, слушает классическую музыку, но иногда балуется американскими поп-треками и day6, а чанбин вообще всеяден и открыт для любого жанра.
— а откуда у тебя машина? - непринуждённо интересуется ким, когда старший паркуется на стоянке большого парка, известного фигуристу только по наслышке.
со прыскает от смеха, выворачивая руль.
— что? что смешного? - недоумевает тот, заглядывая на лицо парня.
— машина - подарок от родителей на совершеннолетие и поступление в универ. ты уже спрашивал, когда был пьян. мне просто стало забавно от этого, прости, - несмотря на свои слова, чанбин улыбается, когда сынмин вновь бормочет что-то, стыдливо пряча глаза за ладонью, прислонённой ко лбу.
— какой кошмар. боже, я точно найду людей в чёрном и сотру тебе память.
— ну уж нет, - со выключает автомобиль и поворачивается к парню, поглядывающему на него. улыбка на лице хоккеиста становится ужасно довольной, — я не собираюсь забывать наше свидание, сынмини. давай, мы уже приехали, вылезай.
с небольшим копошением выбравшись на прохладный воздух, ким оглядывается. парковка находится на небольшом холме, чуть поодаль от ярко горящей огнями набережной.
он восхищённо приоткрывает рот.
— ты поэтому просил одеться теплее? - быстро догадывается ким, поворачиваясь к подошедшему ближе парню. тот, с большим удовольствием отметив светящиеся радостью глаза, быстро кивает.
— тут надо пройтись пешком вниз, к воде. это территория парка, но он ещё не весь построен, зато вдоль берега уже есть, где перекусить и выпить кофе. и кое-что классное, ради чего я и решил ехать сюда. позволишь? - со поднимает ладонь внутренней частью вверх, и сынмин, не колеблясь, с улыбкой кладёт в неё свою.
не спеша, они спускаются за двадцать минут, наполненных разговором обо всём на свете. конечно, не обходится и без казуса, когда со, заболтавшись, пропускает нужный поворот и сосредоточенно разглядывает карту, не имея возможности попросить помощи у кима - не может же он так глупо испортить сюрприз нескольких дней! к счастью, дорога до нужного места всё же находится, и они успевают за пятнадцать минут до начала - как раз вовремя.
сынмин замирает, бегая глазами по местности.
впереди - немаленький экран, спрятанный под полукруглой крышей, и штук пятьдесят мягких кресел-мешков. горят фонари и увешанные на них гирлянды. тут и там уже расселись люди с разнообразными вкусняшками, но не так много и, по большей части, их примерные ровесники.
на белом прямоугольнике сияют золотая надпись “маленький принц” и отсчёт, показывающий уже тринадцать минут.
чанбин с волнением вглядывается в профиль фигуриста, притихшего, но сжавшего его пальцы чуть сильнее.
наконец сынмин поворачивается и слабо улыбается. одними губами он шепчет спасибо, и со, заметив неожиданный блеск тёмных глаз, кивает и мягко тянет парня к свободным местам посередине.
за десять минут старший в ближайших лавках добывает им карамельный попкорн - как он незаметно узнал в машине, любимый сынминов - и горячий чай в стаканчиках. они больше не болтают - ким всё ещё кажется впечатлённым подобным сюрпризом - лишь ненавязчиво держатся за руки, лежащие на краю чанбинова мешка.
просмотр мультфильма протекает хорошо. сынмин приходит в себя и улыбается на шутках, иногда обменивается краткими комментариями с со, напряжённо затихает на сцене под дождём, а под конец картины, когда героиня находит принца, позволяет себе чуть опуститься и прилечь на плечо замершего от этого хоккеиста. тот, продолжая греть одну ладонь о стаканчик подостывшего чая, робко поворачивает голову и, не встретив сопротивления, утыкается губами и кончиком носа во вкусно пахнущую чем-то сладким макушку.
на титрах люди начинают расходиться, но они остаются в таком положении как можно дольше, пока экран совсем не тухнет. поднимаясь, парни обмениваются немного смущёнными улыбками, но не придают этому особого внимания, покидая территорию открытого кинотеатра.
— этот мультик - крайнее, что я смотрел в кино. ну, до этого дня, - внезапно признаётся ким, заставив старшего шокировано приподнять брови.
— ты серьёзно? он же вышел в пятнадцатом году…
— знаю. я ходил с матерью, а потом времени не было особо. не люблю сидеть в кинотеатре один.
чанбин сочувствующе поглаживает большим пальцем ткань его перчаток.
— мы с семьёй раньше каждый вечер что-то смотрели. родители приходили с работы, мы с нуной накрывали на стол и спорили, что это будет, а потом за ужином включали. я тоже не часто смотрю что-то без компании, - делится в ответ со, пока ноги несут их вглубь парка, где свет фонарей становится чуть рассеяннее.
о появлении набережной, ограждённой перилами, их предупреждает шум небольших волн. сынмин с радостью приближается к ограждению, аккуратно перейдя велосипедную дорожку, и останавливается, жадно втягивая запах воды и холодный воздух.
со пристраивается рядом, облокотившись на перила двумя руками и согнувшись. он завороженно вглядывается в темноту, кажущеюся бесконечной, и внимает звукам берега.
мир вновь превращается в мыльный пузырь, вмещающий лишь их двоих. тихий и спокойный.
— она всегда сравнивала меня с тобой.
чанбин поворачивается, не совсем понимая, к нему ли обращались. сынмин же смотрит только вперёд, сверлит своим взглядом холодный простор и тёмное небо, украшенное редкими, но очень яркими точками звёзд, пробивающимися сквозь городской смог.
тем не менее, ким упрямо продолжает:
— я был случайностью: они вообще расстались на тот момент, но решили пожениться, чтобы подарить мне какое-никакое детство. она ушла из хоккея из-за беременности, а все говорили, мол какая потеря, как же так, - сынмин явно не хочет, но его голос приобретает горькие нотки. несмотря на это, холодное не от ветра лицо остаётся неподвижным и пугающе… смиренным, — она отдала меня на хоккей, едва я научился считать. мне нравилось стоять на коньках, но не играть, и тогда я узнал, что существует фигурное катание. умолял родителей отдать меня туда, но она была категорически против, а отцу не было разницы. в итоге, в фигурное я попал только в десять, когда они развелись. мне пришлось быстро нагонять всё упущенное, и это, вероятно, главная причина… ну, вот этого, - ким неопределённо машет в свою сторону, но чанбин понимает, что тот имеет в виду, — а в пусан я уехал к отцу, он сейчас поселился там с мачехой. не подумай, что я хочу жалости, просто… не знаю. мне хочется, чтобы ты был в курсе.
со поджимает губы и кивает. сынмин прикрывает глаза и вцепляется в ограждение.
— не знаю, почему, но она всегда рассказывала только о тебе. не о чане-хёне и не о ком-то другом, только о тебе. чанбин то, чанбин сё. она не говорила напрямую ничего, но всегда смотрела на меня и хотела, чтобы это был ты, - слова влетают в тело со острыми иглами, парализуют мышцы, — она любит меня, я знаю. по-своему, но любит. и моя предвзятость к тебе, моя обида и злость… это действительно глупо.
чанбин резко выпрямляется, напугав его, и накрывает ладони парня своей. их глаза сталкиваются, и что-то во взгляде сынмина, спрятанном за колышущейся на ветру чёлкой, неуловимо меняется.
— я не считаю это глупым, - со всей серьёзностью произносит он, — я… я благодарен, что ты рассказал. и мне жаль, что её слова заставляли тебя чувствовать всё это, ни один ребёнок не заслуживает подобных мыслей в своей голове, - чанбин делает паузу, набирая воздуха в лёгкие. он не считает, что имеет в своей жизни что-то, на что можно было бы жаловаться, но сынмин только что был с ним кристально честен и откровенен: меньшее, что может сделать со - ответить взаимностью, — мои родители - хорошие люди. они сделали всё, что могли, чтобы подарить нам с черён детство, и я ценю это больше всего на свете. мама рано родила нуну, они не успели встать на ноги, а через четыре года появился и я, поэтому родителям пришлось работать на износ. но в конце концов они открыли свою пекарню, и это вылилось в сеть из пяти точек по городу и одной в инчхоне. это очень здорово, но они… они всегда поддерживали мою страсть к хоккею, но, наверное, не думали, что я буду так серьёзно настроен, и всё же где-то в глубине души надеялись подключить меня к бизнесу. до сих пор надеются. головой понимаю, что ничего не поделаешь, у каждого свой путь, но… не знаю. просто всегда есть ощущение, что я словно…
чанбин поджимает губы, на дне тёмных глаз находя своё отражение - во всех смыслах.
сынмин молчит, но соединяет их пальцы в крепкий замок и поддерживающе сжимает. чанбин в ответ кратко улыбается и смахивает волосы с его лица, позволив своей руке остаться на линии челюсти парня, льнущего к ней щекой.
от вида такого нежного, приземлённого кима дыхание спирает, и дальнейшие слова вырываются изо рта со без спроса:
— ты удивительный, ким сынмин. не потому что ты чей-то сын или потрясающий фигурист… то есть, нет, ты, конечно, потрясающий фигурист, просто… твою мать, - младший тихо смеётся, тем не менее не переставая внимательно вслушиваться в слова, заставляющие его лицо светиться, — я имею в виду, что ты удивительный сам по себе. не благодаря сравнению с кем-то, не из-за результатов соревнований или оценок преподавателей. просто потому что ты - это ты. и я… - чанбин взволнованно облизывает губы, — … я ничего не хочу так сильно, как поцеловать тебя прямо сейчас.
сынмин замирает с приоткрытым ртом, но лишь на секунду. его глаза ехидно прищуриваются, а голова наклоняется, пока брови с вызовом приподнимаются.
— тогда почему не целуешь? - спрашивает ким, и это выражение лица, этот тон возвращают чанбина мыслями в самое начало их знакомства.
он притягивает парня к себе бережным, но быстрым движением и врезается в пухлые розовые губы. пару секунд они пытаются подстроиться друг под друга, ищут общий темп, а когда находят, приближаются ещё сильнее, переплетаются руками и до сих пор сжатыми вместе пальцами. со слабо кусает того в отместку за подразнивания и опускает ладонь на его поясницу, притягивая вплотную, пока между телами не остаётся ни сантиметра.
сынмин с тихим чмоком отстраняется и, приподняв пушистые чёрные ресницы, обдаёт жаром дыхания губы парня:
ты мне нравишься попадает прямо под кожу чанбина, согревает и ускоряет ритм сердца.
он целует кима вновь, между ласковыми прикосновениями отвечая просто и естественно. правильно.
день x, неиронично отмеченный чанбином и в бумажном, и в электронных календарях, наступает спустя шесть суток - в пятницу, после ещё одного свидания на университетском концерте, где он с хохотом заставил сынмина танцевать под hot to go.
надпись “СОРЕВНОВАНИЯ СЫНМИНА” красноречиво смотрит на него с экрана телефона, будто это не со подорвался в восемь утра, несколько часов сдерживающий желание завалить их несмолкающий диалог вопросами, в порядке ли ким. вместо этого он позволяет себе немногое - искреннее пожелание удачи и стикер с котиком, чмокающим получателя.
ответа не следует. даже единичка непрочитанного сообщения не исчезает.
со честно пытается отвлечься. отмокает в душе полчаса, нарочито долго кушает, повторяет свой доклад на одну из пар, созванивается с черён, чтобы увидеть племяшку, рубится в приставку с джисоном, а затем смотрит на часы - до начала ещё девяносто минут.
— боже, - он откладывает джойстик и проверяет телефон ещё раз. тишина.
чанбин досадливо поджимает губы и пытается примерить на себя чувства кима. тому очевидно волнительно, но сам со перед играми никогда не остаётся один, а потому не совсем может представить успокоение в одиночестве. и всё же он не пишет сынмину вновь.
хан сочувствующе хлопает по плечу, улыбаясь кривовато.
— переживаешь, как будто твои соревнования.
— да я даже в нашем сезоне так не нервничаю! - он бессильно взмахивает руками, затем устало протирая лицо, — какой кошмар…
— не кошмар, а любовь, - философски тянет джисон, тем не менее не переставая усмехаться, — минхо грозился убить меня, если полезу ещё хоть в одну драку сам.
— у-у-у, ну тогда нам было приятно тебя знать. потянем аренду на двоих, а, чанбини? - вставляет своё слово бан, сидящий за ними на диване и внимательно изучающий что-то в ноутбуке. со показушно задумывается, за что незамедлительно получает подушкой по лицу. завязывается небольшая потасовка, также быстро решающаяся, и невозмутимый кристофер продолжает: — ты до арены пойдёшь пешком?
— машину? - удивляется хан, а затем прищуривается и играет бровями, — что, повезёшь своего золотого медалиста на свидание?
— дурак. он же после соревнований, я подумал, что так ногам будет легче и ему не придётся тащиться до общаги. а зачем спрашиваете? - чанбин поочерёдно оглядывает друзей, но те не реагируют и смотрят друг на друга, а затем в унисон со смехотворным умилением тянут оу-у-у.
со фыркает и машет рукой, приговаривая да-ну-вас-нафиг. парни в унисон хихикают, но чан всё же удосуживается ответить:
— мы хотели поехать с тобой. там же и феликс будет, - быстро объясняет он, и у чанбина не возникает ни возражений, ни вопросов.
и то, и это возникает, когда в коридоре арены со стороны зрителей он встречает кихуна, инхо, ынмёна, джиён и ёнсама, держащего плакат ли феликс ворлд доминейшн с одной стороны и ким сынмин, вперёд! с другой.
— какого… - вполне справедливо начинает чанбин, но оказывается заткнут инхо:
— это была их идея, - он показывает большим пальцем в сторону друзей, светящихся от радости, — мы знали, что ты начнёшь отнекиваться, поэтому пришли молча. ещё вопросы?
со задыхается возмущением, но не успевает и звука издать: джисон хватает его за запястье и тянет ко льду, где уже собираются зрители.
решив, что с самоуправством сокомандников разберётся позже, чанбин поворачивается и скользит взглядом по катку, пока не натыкается на противоположную сторону - ту, где уже стоят несколько фигуристов, знакомых и не очень.
телефон в кармане неожиданно пиликает. он на рефлексе проверяет строку уведомлений и тут же оживляется:
привет, прости, я не брал телефон в руки. спасибо!
всё получится! держу за тебя кулачки и целую в лоб
чанбин с мягкой улыбкой отправляет стикер уже другого котика и прячет гаджет.
наверное, где-то там (вероятнее всего, в раздевалке), сынмин сейчас делает то же самое. затем поправляет свою бело-синюю рубашку со свободно струящимися рукавами из полупрозрачного материала и узором маленьких камушков, тянется к потолку, грея мышцы, проверяет шнуровку белоснежных заточенных коньков и зубрит в голове программу, уже доведённую почти до идеала…
— вы что здесь делаете? - раздаётся откуда-то сбоку, и сердце парня падает вниз.
— тренер пак! - улыбается ёнсам, гордо щеголяя немного кривыми буквами на плакате, — а мы это… друзей пришли поддержать! там и ликси, и ёнми, и сонджэ, и сынмин, смотрите!
молчание и пристальный взгляд женщины на своей макушке чанбин чувствует кожей. в голове прокручивается если не обращать внимания, всё исчезнет, но исчезать тренер явно не планирует.
— со, на минутку, - произносит она и, даже не дождавшись ответа, уходит прочь: всё равно знает, что защитник пойдёт следом.
под семью сочувствующими, но не понимающими всей трагедии взглядами он шагает за тренером на личный эшафот, думая, что делать при каждом возможном исходе этого разговора.
тренер останавливается в одном из ответвлений коридора, украшенном фотографиями разных составов команды за всё существование бродячих волков. тут есть и они - прошлогодние, получившие гордое место бронзовых призёров, но радующиеся как при полёте на луну.
суён, сложив руки на груди, бездумно вглядывается в их счастливые, беззаботные лица. чанбин сохраняет расстояние в метр и останавливается, от незнания, куда деть руки, засунув их в карманы.
— ты встречаешься с кимом? - без отлагательств начинает женщина, как всегда прямая и не особо эмоциональная.
ответ нет даже не появляется в голове. вместо этого со думает, каким образом преподнести да, ещё и сделав это так, как хотел бы сынмин.
подсознание услужливо подсказывает, что сам ким лишь вызывающе спросил бы на глазах всей команды, какое до этого дело какому-то тренеру, но в их паре должен быть кто-то терпимо токсичный.
пауза затягивается, и чанбин не придумывает ничего лучше голой правды:
— да, - просто срывается с его губ. на лице тренера не дёргается ни одного мускула, и он продолжает, заранее оглянувшись на наличие людей: — он рассказал мне о… ну, вы поняли.
— я в курсе, - брови парня удивлённо вздымаются, но женщина лишь качает головой, — последние тренировки ты пялился на меня в любой удобный момент, догадаться было несложно. и давно это происходит?
— при всём безграничном уважении, тренер, но спрашивать такое вам нужно не у меня, - твёрдо произносит он, сжимая руки в карманах в кулаки. суён впечатлённой не выглядит, но что-то меняется на её лице, позволяя словам литься как ручей: — я ваш подопечный, но он - ваш сын. я просто… я думаю, что он был бы рад, если бы вы попробовали спросить. не как меня сейчас, словно на допросе, а просто поинтересоваться.
— собираешься давать мне уроки родительства? - выгибает бровь женщина, но зло её голос не звучит - скорее, устало.
— нет. просто хочу, чтобы он порадовался, - чанбин жмёт плечами, — скажите честно, чего вы ожидаете от этого разговора? выяснить мои намерения? или пригрозить лопатой?
— я знаю тебя достаточно долго и хорошо, чтобы понимать, что намерения добрые, а лопатой не напугать, - спокойно отвечает тренер, но со усмехается. она наконец отрывает взгляд от фотографии и смотрит прямо на него, — не заставляй меня менять своё мнение.
чанбин улыбается шире и кивает с готовностью бойскаута.
вернувшись на шумящие, пусть и не заполненные даже наполовину трибуны, он с радостью отыскивает взглядом знакомую фигуру в спортивной кофте, всё никак не поворачивающуюся в их сторону. однако это и не нужно - со становится легче от одного силуэта парня.
соревнования проходят по уже изученному сценарию. он немного отстранённо наблюдает за несомненно впечатляющими выступлениями незнакомых парней и девушек, вежливо аплодирует и умиляется горящим глазам джисона, в толпе чирлидеров разглядевшего хёнджина, чонина и, что важнее всего, минхо.
из притуплённого состояния его вырывает лишь одно - звучное ким сынмин, заполняющее притихшую в паузе между фигуристами арену. ощущение такое, словно выныриваешь из воды - особенно благодаря ёнсаму, тут же вскочившему с места с нужной стороной плаката, и остальным ребятам, повысившим громкость до максимального уровня: тут тебе и поддерживающие выкрики, и хлопки, и даже ынмёнов свист.
феликс, приметивший их ещё минут тридцать назад, наконец со смехом показывает киму местоположение “сюрприза”. даже приличное расстояние не мешает со визуализировать удивлённо ползущие вверх брови, которые, тем не менее, ничуть не отвлекают сынмина от резвого выхода на лёд, небольшой дуги и остановки в нужной позе - опёршись одним коленом о жёсткую поверхность и склонив голову.
медленными, изящными движениями ким вытягивается в полный рост, не забывая работать руками - те, прокрутив запястьями, раскидываются полностью и несут его, в такт музыке набирающего скорость, вперёд.
даже неотрывно следящему со, забывшему про важность воздуха, сложно описать всю магию, создаваемую одним-единственным человеком, его навыками, красотой и замёрзшей водой под острыми лезвиями. следующий за мелодией, то тихой и затяжной, то громкой и отчаянно зазывающей кого-то неизвестного, сынмин словно бесконечно делает развороты, движения руками, кружения и прыжки.
однако всё меркнет, когда со узнаёт отрывок музыки и видит, как ким закручивается в либеле.
он впивается ногтями в ограждение и, кажется, напряжённо наклоняется, пытаясь быть как можно ближе к непрекращающему лететь фигуристу.
длинные ноги парня отрываются ото льда как в замедленной съёмке. чанбин даже пытается подсчитать обороты в воздухе, но сбивается после первого, а затем и вовсе подскакивает, непонятно куда дёрнувшись.
потому что сынмин касается поверхности коньком, но соскальзывает и падает, больно ударившись ногой.
рядом раздаются охи и ахи, но со замирает, не обращая внимания на привкус крови во рту. киму не требуется и секунды - он вскакивает и продолжает ровно с того же места, поддерживаемый тихими хлопками тут и там.
колени со сгибаются лишь к концу выступления, позволил присесть обратно к сжимающему его запястье чану и тревожно бросающему взгляды джисону.
сердце стучит где-то в области живота, и чанбин жмурится. он переживает за сынмина больше самого себя, но это не то, в чём нуждается и будет нуждаться ким, если не увидит желаемого результата. поэтому со глубоко вдыхает прохладный воздух и погружается обратно в гущу событий стадиона - там как раз подходит к концу музыка, а фигурист заканчивает представление, на этот раз лицом-сценической маской к нему.
с трибун на лёд сыпятся игрушки, а соседние с чанбином места просто взрываются криками, превращающимися в скандирование всего двух слов - ким сынмин.
виновник балагана отмирает и, кивнув выехавшим за плюшиками детям, устремляет возмущённо-вопросительный взгляд в сторону старшего.
со улыбается как можно более непринуждённо, жмёт плечами и, указав на орущих друзей, отмахивается, безмолвно отрицая любую с ними связь. парень откидывает голову назад и прячет розовое и потное лицо за ладонями, пока хоккеисты и джиён, практически задыхаясь от смеха и возгласов, тянут к себе и чанбина, также начинающего пропевать любимое имя из восьми букв.
наконец, тот, уважительно поклонившись зрителям, уступает место на льду феликсу. выступление ли, быстро смахнувшего с лица хихиканье, разительно отличается: с первых секунд чанбин узнаёт саундтрек из рапунцель, бодрый, завораживающий своим сказочным звучанием. программа фигуриста соответствующе состоит из почти игривых прыжков, хлопков в такт музыке и живых движений, похожих на свободный танец и прерывающихся резко, со вскинутыми вверх руками и широкой улыбкой.
руки побаливают от аплодисментов, но абсолютное счастье на светящемся лице друга стоит того тысячекратно. хоккеисты снова кричат, бросают припасённые персонально для ёнбока игрушки - преимущественно цыплят - и машут руками, пока ли присаживается в полу-шутливом реверансе.
после феликса выступает ёнми и ещё один парень, а затем соревнования заканчиваются, и повеселевший со холодеет. он ищет глазами сынмина и находит того в крепкой хватке второго фигуриста, что-то приговаривающего с улыбкой.
незнакомая никому из них спортсменка из другого универа по имени чхве минджу - третье место. ли феликс, на радость и общий визг всей компании, - первое.
со кусает губы, поглядывая с экранчика с результатами на далёкий профиль парня. увидеть его эмоции он не может, но ким, к большому удивлению и недоверчивому облегчению, не даёт поводов беспокоиться: на имени друга он победно вскидывает руки и сам приближается для крепкого-крепкого объятия.
откуда-то сбоку на плечо падает рука, и со видит сразу и чана, и ынмёна, довольно приподнимающих уголки губ. он неровно улыбается в ответ.
наконец выбравшись из толпы к стеночке, со нетерпеливо оглядывается. часть фигуристов, как он успел отметить, уже покинула здание, но их спортсменов среди тех точно не было, потому компания с присоединившимися чонином, хёнджином и минхо просто ждёт.
— о-о-о-ох, наша рапунцель здесь! - пропевает хан, прервав зарождающуюся дискуссию своего парня и парня кихуна, — сбрось свои волосы, дорогая!
феликс смеётся, изящным движением руки взмахнув блондинистыми локонами. рядом шагают и трое других фигуристов, приветственно улыбающихся, но чанбина волнует только один - тот, который встречается с ним взглядом и одними губами шепчет всё нормально, мгновенно успокаивая переживания со.
— у меня свободная квартира и уже купленный торт. с вас пицца и напитки, и мы в расчёте! - вызывает радость у собравшихся хван, приобнимая ли за плечи и шепча что-то, смешащее младшего.
ким выразительно выгибает бровь, без слов задавая вопрос, но чанбин только мотает головой, немного сморщившись.
— простите, вы поезжайте, но мы с хёном пас, - подаёт голос сынмин, и ребята, обменявшись ехидными взглядами, принимаются совершенно неоригинально шутить, растягивая да-да, конечно-конечно!
ким закатывает глаза, но немного кривой изгиб губ с потрохами выдаёт его желание рассмеяться. которое, тем не менее, быстро растворяется, стоит парню мимолётно заметить тренера пак, стоящую в кармане коридора, недоступном для обозрения никому, кроме него, чанбина и феликса.
со неосознанно выпрямляется и встречается взглядами с ли, быстро анализирующим всё происходящее.
— ну всё, пойдёмте на улицу, мне уже жарко! вы на машинах? - ёнбок незамедлительно тянет хвана за руку и настойчиво толкает всех к выходу. те лишь машут на прощание друзьям, откуда-то даже доносится чаново будьте аккуратнее! и следующие за этих страдальческие стоны хоккеистов, никогда не перестающих стебать капитана за замашки мамы-волчицы.
со широко улыбается, глядя вслед толпе, а затем, невесомо коснувшись спины парня, шепчет:
— я подожду на парковке, - он уже делает шаг вперёд, как цепкая ладонь хватается за локоть.
чанбин с удивлением заглядывает на лицо сынмина, где сквозь карие глаза пробивается тень беспокойства. останься падает с розовых губ, и со не смеет больше шевелиться, только отходит чуть дальше, чтобы не мешать.
суён никак это не комментирует, уж слишком стараясь спокойно подойти ближе.
— тренер пак, - ким кивает, складывая руки на груди, и чанбин поджимает губы, чтобы не усмехнуться. ну что за язва - в коридоре помимо них ни души.
— сынмин, - почти ласково произносит женщина. они переглядываются несколько мгновений, и со, тихий свидетель этой трагикомедии, немного отдалённо удивляется внешнему - да и не только - сходству, — я просто хотела сказать, что это было хорошее выступление. ты проделал серьёзную работу.
ким подозрительно щурится, окидывая её взглядом.
— с чего вдруг? что-то случилось?
— почему ты считаешь, что что-то должно случиться, чтобы я хотела похвалить твоё выступление? - сынмин приподнимает бровь, и она тушуется, — ладно, да, я понимаю, почему ты можешь так считать. но я говорю искренне, без всякого второго смысла.
ким медлит с ответом, всматривается в её лицо, словно ищет признаки лжи. в конце концов, подозрительная складка между его бровей чуть растворяется, и он несмело кивает.
— спасибо, - полувопросительно тянет он, на что получает такой же неловкий кивок.
со, наблюдающий примерно с теми же эмоциями, что и за семейством кошек прошлой весной, принимает ответственность за окончание разговора на себя: мягко обхватив ладонь парня, он тянет того к выходу и скомкано прощается за них обоих, спеша на парковку.
двери машины с характерным звуком разблокируются. он перехватывает у молчащего сынмина сумку и, наклонившись внутрь наполовину, опускает её на заднее сидение, обратно возвращаясь с букетом.
губы парня складываются буквой о, а глаза шокировано расширяются. чанбин не остаётся ждать его слов, лишь настойчиво протягивает ароматно пахнущие цветы.
— это розовые розы, белые лилии и ромашки, - зачем-то произносит он, указывая одной рукой на бутоны, а второй бессмысленно массируя своё плечо. ким неотрывно смотрит на букет, и со продолжает: — я спросил, какими цветами можно обозначить зарождающиеся чувства и восхищение, и мне предложили это. был ещё вариант только с сиренью, но там столько видов, и у всех разные значения! а я даже не знал, что есть розовая сирень… но, надеюсь, тебе понравится. точнее, понравилось.
ким поспешно поднимает глаза, ярко и немного смущённо улыбаясь.
— мне нравится. спасибо, - искренне произносит он на грани слышимости, и чанбин кивает.
они почти не разговаривают на коротком пути к общежитию. ким - приходя в себя, а со - позволяя ему переваривать всё произошедшее.
— я мог сам поднять свои вещи, - без особого смысла произносит парень, сумку которого отняли ещё на первом этаже. одной рукой он отпирает дверь и, толкнув её спиной, оказывается внутри комнаты, — проходи.
— знаю. именно поэтому ты и несёшь букет, - невозмутимо отзывается хоккеист, разуваясь.
вещи парня он оставляет на небольшом деревянном стульчике с жёсткой спинкой, придвинутом к одному из рабочих столов, судя по чистейшей поверхности и организованным папкам, принадлежащему сынмину. на стене висит небольшая магнитная доска, и даже там ни одного украшения - только учебные заметки, стикер с напоминанием купить воды и поле для записи недельных событий (чанбин с улыбкой видит, что сегодняшнюю дату они отметили одинаковым подчёркиванием красной ручкой). единственное, что привлекает внимание - фотография двух детей, держащихся за руки с до боли знакомой улыбкой.
— это моя кузина по папиной линии. мы довольно часто общались, но она уехала учиться в америку, - объясняет ким, повесив пальто в общий шкаф, — я переоденусь?
зависнувший со поспешно отворачивается обратно к столу.
— скучаешь по ней? - не очень ловко переводит он тему, невольно вслушиваясь в шорох одежды.
— по ночам не плачу, - фыркает приглушённо фигурист, — мы общаемся, она там счастлива, это главное. кстати, я так и не отдал твою толстовку.
— забирай себе. купил её, потому что хёнджину не хватало одной вещи для неплохой скидки.
— как благородно и самоотверженно, господин со, - дверцы шкафа закрываются, а господин со прыскает, — можешь поворачиваться.
конечно, он видит свою вещь на тонких плечах, стоит только встать лицом к парню. конечно, какая-то часть чанбина навсегда покидает его грешное тело.
— как хорошо, что вы уродились таким джентльменом. а не то пришлось бы её снять, - сынмин, едва коснувшись пола ногами, оказывается на своей постели, садясь по-турецки. он смотрит на со и, заметив медлительность того, вопросительно приподнимает бровь.
в голове парня происходит маленький ядерный взрыв.
— когда ты звал меня подняться, это был намёк? - спрашивает чанбин немного дезориентировано и, возможно, впервые в жизни сталкивается с растерявшимся ким сынмином.
тот почти комично приоткрывает рот, не найдясь с ответом. для этого требуется секунда или две, и в конечном счёте он, нервно попытавшись убрать чёлку, выдавливает:
— я… зависит от того, хочешь ли этого ты… - сынмин смотрит несмело, почти робко и с очаровательным румянцем, который окончательно приводит в чувства со.
старший подходит к кровати и опускается на её край, устраиваясь полубоком. его ладонь находит сложенные вместе руки кима и, словно спрашивая разрешения, аккуратно подхватывает. он чуть наклоняет голову, заглядывая за пушистую чёлку и улыбаясь.
— ты ведь понимаешь, что нам некуда торопиться? - спрашивает вкрадчивым голосом.
— не говори со мной как с проблемным ребёнком, - ким закатывает глаза, не переставая тем не менее жевать собственную губу, — и да, я понимаю. конечно, я понимаю, просто… это всё слишком непривычно.
— знаю. и мы разберёмся со всем поэтапно, вместе, хорошо? - фигурист медленно кивает, заставляя улыбку парня стать шире, однако в груди всё ещё беспокойно копошится червячок тревоги, — могу я спро… точнее, эээ… чёрт тебя дери, сынмин, я теперь не могу говорить эту фразу!
младший бессовестно хихикает, но машет рукой, побуждая его продолжить.
— ты как? - собравшись, серьёзно спрашивает со, глядя в глаза. ким тут же меняет настрой, очевидно понимая весь контекст и значимость всего двух коротких слов.
на мгновение он останавливается, будто заглядывая внутрь себя в поисках ответа. краем глаза со замечает, как тот нервно теребит кожу рядом с ногтем указательного пальца, но молчит в ожидании.
— я не… - наконец медленно начинает ким, — я чувствую разочарование и злость на себя, но это не… это не то, что было раньше. не знаю, просто сейчас я словно точно уверен, что смогу сделать этот грёбанный аксель месяцем раньше или позже, а медаль… мне, конечно, не всё равно, но какая уже разница, если вышел из комнаты и совершил ошибку? тем более я… - он мнётся, кусая губы, но всё же позволяет их взглядам столкнуться. со замирает, вслушиваясь в секундную тишину и всматриваясь в тёмные радужки, — … я не чувствую себя проигравшим.
чанбин давится втянутым воздухом, а затем, медленно, чтобы дать киму шанс отказаться, тянется за ласковым прикосновением его губ. они целуются почти целомудренно, не спеша, после чего со мимолётно отстраняется. их лбы почти соприкасаются, когда хоккеист приоткрывает глаза.
— ты всегда можешь поговорить со мной, - ответом служит отрывистый кивок. чанбин аккуратно поправляет его волосы, но взгляд соскальзывает вниз, и он останавливается, заметив красное пятно на длинных светлых носках, — у тебя кровь?
сынмин немедленно прослеживает за его взглядом и тихо ругается, после чего просит открыть первый ящик тумбочки у кровати. там всякая мелочь, неудивительно организованная: маленькая копилка с монетами, ватные палочки и диски, набор для дезинфекции, зеркальце с расчёской и небольшая сумка, украшенная красным крестом.
получив последнее в свои руки, ким оперативно достаёт из аптечки перекись, пластыри и какую-то мазь. он стягивает носки, аккуратно отложив их в сторону, и осматривает открывшуюся картину с поджатыми губами.
чанбина переполняет кисло-сладкое чувство, похожее на сочувствие. ступни парня изранены - что совершенно неудивительно для фигуриста: с несколькими лейкопластырями, желтоватым пятном старого синяка, мозолями, которые и пустили кровь, а также уже белыми шрамами прошедших лет.
— я не очень люблю это видеть, - вырывает его из бездумного разглядывания сынмин, тоже осматривающий раны.
со поднимает глаза, заломав брови понимающе. он молчит секунду, но в конце концов тянет руку и оттягивает корни волос, лучше показывая область лба.
— видишь тут шрам? это я так у бабушки с дедушкой на озере играл без шлема лет в десять да грохнулся, - чанбин оттягивает ворот, нащупывая немного неровный порез, — и вот тут ещё. а здесь, - приподнимает край футболки, где сияет одна из самых больших отметин, — шайба прилетела. ещё в прошлом сезоне чуть колено на льду не оставил в драке, а пару лет назад сломал два пальца.
сынмин чуть морщится, но самому парню всё равно - он невозмутимо продолжает свою мысль:
— я тоже как-то сильно загнался по этой причине, но моя мама сказала, что тела - это новые, чистые холсты, а все шрамы, веснушки, родимые пятна, родинки и прочее - детали уникальных картин. мне очень понравилась эта мысль, и я перестал волноваться. а знаешь, что сказал отец?
— он наклонился, придвинул моё лицо ладонью и на ухо, понизив голос, спросил: “хочешь знать, откуда у меня эти шрамы?”
смех сынмина звоном разливается по комнате, когда тот откидывает голову. со наблюдает за этим с щемящей сердце нежностью, затем мягко забирает из его рук медицинские принадлежности и, бросив выразительный взгляд на ноги кима, спрашивает:
день х заканчивается мягкими прикосновениями, немного неровно приклеенными пластырями, каким-то фильмом на экране ноутбука, бурчащим на фоне, горячим чаем, доеденными пирожными феликса и множеством поцелуев.
отдалённый рёв трибун за дверями раздевалки, громкие выкрики сокомандников, приятная ноша формы на теле - чанбин живёт ради этого.
стройной линией они выходят на площадку, где уже соревнуются бело-синие оттенки со стороны домашней команды и жёлто-зелёные с другой. фанаты - преимущественно, конечно, знакомые лица студентов - верещат и хлопают в ладоши, приветствуя спортсменов. те широко улыбаются и машут в ответ - со, вероятно, больше всех, одновременно с тем выискивая знакомый силуэт человека, обещавшего прийти.
по плечу скользит неслабое прикосновение, и он реагирует вопросительно вскинутым подбородком. чан показывает направление своей клюшкой, заставляя всё внутри чанбина радостно задребезжать.
сынмин стоит там, на первом ряду в окружении феликса и прочих неиграющих членов компании, с широкой улыбкой и сложенными на груди руками. и пусть арена шумит так, что уши отваливаются - хоккеист вновь чувствует, как мир остаётся за пределами их мыльного пузыря.
оказавшись на территории, отведённой игрокам и стаффу, он, скинув шлем, подходит вплотную к ограждению и поднимает голову.
— ты что-то хотел? - перекрикивает толпу ким, изогнув бровь.
— ага. заготовил штук тридцать шуток на тему “ким сынмин и его злейший враг - хоккей”, да только в раздевалке оставил, - подхватывает со с усмешкой, облокачиваясь на клюшку.
парень показушно закатывает глаза до небес, а после возвращает зрительный контакт, на этот раз абсолютно серьёзный. волнуешься? чанбин скорее читает по губам и выражению лица, чем слышит, и в ответ неопределённо жмёт плечами.
сынмин долго всматривается в его мимику, что-то обдумывает, а затем словно замирает на секунду - и тут же наклоняется вперёд, хватая со за джерси и запечатывая их губы поцелуем.
приглушённо чанбин слышит, как всё в радиусе пяти метров заполняется единогласно взбудораженным о-о-о-оу, но его внимание не забирают уши - только рот, охотно отвечающий на недолгий, но определённо подбадривающий жест. ким отстраняется с фантомным чмоком, потяжелевше дышит прямо в губы и смотрит на обескураженного парня сквозь ресницы приподнятых век.
— не опозорься там, - почти приказывает он, разжав стискивающие ткань пальцы.
со успевает лишь кивнуть с, вероятно, самым глупым лицом из возможных, прежде чем тренер пак, на устроенное шоу отреагировавшая только быстрым взглядом, торопит их собраться для беседы.
речь суён коротка и произносится строго по делу - впрочем, команда уже давно привыкла. она напоминает сегодняшнюю тактику, имена потенциально опасных соперников (чего стоит только нападающий, придурок шим, уже пытавшийся вывести из себя каждого волка - даже чана с его стальной выдержкой), со замаскированным под недовольство волнением просит кихуна не перенапрягать травмированное в прошлом запястье и искренне желает удачи, поторапливая стартовый состав.
отбив кулачки всем шестерым, среди которых выходит на лёд и капитан, со направляется к скамье - его собственное появление планируется только к началу второго периода на замену джейсу.
однако, заметив что-то инородное на деревянной поверхности, он хмурится и приглядывается, а затем обречённо мычит и накрывает лицо ладонью. парни рядом пакостно хихикают, словно малые дети.
простой бустер, вероятнее всего позаимствованный у сестрёнки джинхёка и подписанный стикером с красивым со чанбин, гордо возлегает на скамейке.
— твоя идея, пакость двухметровая? - беззлобно, с напускной ворчливостью он кивает в сторону ынмёна, не дав тому проржаться. но парень на удивление мотает головой и машет руками, видимо, для пущей убедительности, — а чья? я ему эту штуковину в жопу засуну, так и знайте.
парни взрываются второй волной хохота, и только в это мгновение до чанбина доходит, что ынмён показывает куда-то на трибуны.
куда-то - это, естественно, на умирающих со смеху феликса, девочек и сонджэ, а также безумно довольного собой фигуриста.
у со отвисает челюсть. поздравляем, ачивка “пранкер ким сынмин” разблокирована.
— надеюсь, видео-подтверждение своего обещания ты присылать не будешь, - улыбается во все зубы друг, и отмерший чанбин неслабо пихает его локтём в нагрудник, скрытый под формой.
первая игра сезона проходит бодро, держит в напряжении и интриге: счёт меняется на 1:0 в пользу волков на одиннадцатой минуте, заметно распаляя толпу и спортсменов - на и за пределами поля.
намётанным глазом со сразу же примечает недовольство команды ястребов и растущее в воздухе напряжение, присущее хоккею как никакому другому спорту. словно чей-то невидимый палец ложится на курок во время игры в русскую рулетку - оглушительный звук или затянувшаяся пауза? но если выстрел, то в кого?
тем временем нападающий соперников, чью фамилию со так и не запомнил, стремительно приближается к воротам с шайбой, скользящей по льду легко и молниеносно. обманным выпадом ему удаётся обхитрить джейса, но в каких-то жалких четырёх метрах от ворот будто из ниоткуда появляется чан, уже отнявший и передавший шайбу ёнсаму.
соперник не оставляет места негодованию и бросается следом, и чанбин, даже не замечающий, как волнительно жуёт губу, одобрительно кивает.
а затем палец нажимает на курок.
макнэ команды слишком поздно замечает опасность с правой стороны, смазав свою подачу минхёку. придурок шим грубо врезается в него, уже лишившегося шайбы, своим телом таранит к ограждению и по инерции неслабо прикладывает их обоих.
тренер пак бросается к бортам, арена наполняется возмущёнными криками, вздохами и ахами, а запасные подскакивают со своих мест, огромными глазами разглядывая лежащего у противоположной стороны сокомандника.
— ёнсам! - бессмысленно охает и со, хотя удивляться тут нечему: в шиме благородства и честности столько же, сколько деревьев на дне океана.
парню удаётся присесть на четвереньки и, медленно дыша, начать собираться с силами. проходит несколько секунд, которые команда заполняет едва слышным бормотанием в духе давай же, давай, прежде чем ёнсам условным знаком показывает неспособность играть дальше, чан помогает ему встать, что-то спрашивая, а тренер даёт добро на выход джисону, хмурому как туча.
шим получает удаление на пять минут, но без полной дисквалификации, что встречается волчьими фанатами бурным негодованием. в гуле толпы можно различить маты, оскорбления и прочую прелесть, но решение судей не меняется, и игра продолжается, как только ёнсам оказывается в безопасной зоне трибун и бросает выходящему джисону бесцветное порви их, хён.
хан кратко улыбается и кивает, уверенно выезжая на лёд. болельщики встречают его, свежего, молодого и прославленного своей скоростью нападающего, громкими овациями и кричалками, скандируют имя, пока шайба не оказывается в игре.
за две минуты до конца периода счётчик меняется вновь, показывая 1:1 - центральному атакующему ястребов удаётся “попасть в домик”, пропустив шайбу между ног кихуна, обманутого ложным броском влево. с такими показателями команда отправляется на пятнадцатиминутный перерыв, возбуждённая, вспотевшая и недовольная.
— мудак ёбанный, чтоб ему не сралось, - выплёвывает джинхёк, едва увидев пластырь на лице ёнсама. все шестеро игроков безмолвно проверяют его состояние, но нахмуренный макнэ приободряет их слабой улыбкой.
— нормально всё. пусть хоть подавится своим ядом, задолбал уже, - спокойно произносит младший, словно не его руку чанбин поддерживающе сжимает последние несколько минут. сокомандники мрачно молчат, отдав всё внимание подошедшему тренеру.
нападающего джинхёка заменяет инхо, защитников минхёка и джейса - чанбин и ынмён, а вратаря кихуна - дэшик. джисон и чан, чувствующие себя отлично, возвращаются на поле.
прежде чем наглухо застегнуть шлем, со делает большой глоток воды и окидывает взглядом неутихающие, пестрящие родными цветами трибуны. на поиски сынмина тратится некоторое время, но чанбину всё же удаётся зацепиться взглядом за фигуру в тёмной одежде, на которой, однако, уже висит симпатичный шарфик с фирменным талисманом университета.
ким, словно почувствовав внимание, резко отрывается от разговора с феликсом и спокойно улыбается. пальцем он указывает на хана и вопрошающе приподнимает подбородок, на что со показывает “окей”. сынмин кивает и тычет уже в самого парня, очевидно намекнув быть более осторожным.
чанбин посмеивается и отдаёт честь, разворачиваясь к выходу.
свист главного судьи, шайба в игре, инстинкты на максимум.
первые шесть минут проходят относительно спокойно: ястребы едва не забивают новый гол, который умело отражает дэшик, а инхо вступает в словесный конфликт с новым нападающим соперников, но эту проблему оперативно решает чан, отрезавший сокоманднику всего пару слов.
муть начинается, когда придурок шим, видимо, почувствовавший свободу, садится на хвост захватившему шайбу джисону. чанбин, находящийся практически на другом конце поля, видит ситуацию плохо, но, судя по крикам болельщиков, не он один замечает нарушение в поведении старшего нападающего, очевидно пытающегося задержать парня.
хан теряет равновесие и шайбу, падая на бок. тем не менее, никакого наказания не следует, поскольку судьи не фиксируют ничего переступающего правил. тут же следует реакция: бурные у-у-у-у трибун, опущенные вниз большие пальцы и обвинения в слепоте.
чанбин не осуждает их за это. внутри клокочет злость, но со лишь вдыхает поглубже и сжимает клюшку. лучший ответ - это победа, а потому до конца периода ни один гол не загорается на половине табло ястребов, в отличие от домашней команды, единичка которых меняется на красную двойку.
второй и по совместительству последний перерыв начинается с этим счётом. пятнадцать минут пролетают мгновенно: со, жутко вспотевший, немного уставший, но всё ещё жаждущий того адреналина, что приносит игра, успевает разве что посидеть в раздевалке, выдуть половину бутылки воды и улыбнуться киму, возвращаясь в игру. в этот раз меняются только два игрока: чан на донсока и дэшик на отдохнувшего и оптимистично настроенного кихуна.
спустя четыре минуты после старта третьего, самого напряжённого периода у ворот ястребов собирается толпа: это инхо, виртуозно пробиваясь сквозь защиту, наносит мощный удар, однако отражённый вратарём. член команды бродячих волков пытается вновь, но проваливается, и шайба улетает на середину поля, где её перехватывает и уверенно ведёт джисон.
чанбин мчит за ним как подстраховка, весь обращается в зрение, слух и осязание, но и этого не хватает, чтобы предотвратить повторение истории - шим появляется позади третьекурсника и, оказавшись примерно на одном уровне, начинает играть совсем уж грязно, но так, чтобы больше двух минут штрафа за это влепить не могли.
ярость захватывает тело со, раскрывается как цветок из его груди, кипятит кровь и стискивает зубы.
джисон, обычно избегающий физических конфликтов, пытается отвязаться от хвоста, но заканчивается это неудачно: отправив шайбу донсоку, он с грохотом врезается в борт левой стороной тела. шим же, остановка которого вышла намного мягче, почти сразу подскакивает с места и, видит бог, усмехается.
со подлетает к другу, проверяя, в сознании ли тот. хан улыбается криво, говорит, что всё хорошо, но, поднимаясь, явно чувствует боль в руке.
чанбин поджимает губы, а метафорический выстрел оставляет паутину трещин в окнах стадиона.
он хватает шима за рукава джерси, едва тот успевает ответить тем же жестом, и что есть мочи бьёт в овальную челюсть три раза подряд, заставив костяшки саднить. арена заполняется шумом, по большей части разъярённо-взбудораженным, рядом мельтешат игроки обеих команд, но со плевать - перед глазами картина минутной давности, заполненная сморщившимся от боли младшим и мерзко ухмыляющимся придурком, возвысившимся над ним.
а ещё отчего-то сынмин, разочарованно глядящий из-под длинных ресниц.
только этот хрустальный силуэт заставляет со послушаться орущего и пытающегося оттащить его ынмёна, а также позволить пелене ярости раствориться. трибуны оглушают, однако со хладнокровно оглядывает окровавленный нос и подбородок оппонента, чувствуя что угодно, но не стыд.
фанаты ястребов неистово хаят его, кричат что-то оскорбительное, вот только волчья половина стадиона с лёгкостью перекрывает их, встречая чанбина на суше как национального героя. тяжёлый комок, царапающий горло, слегка отступает, когда тренер пак одобрительно (ну, по её меркам) кивает и даже чан присоединяется к хлопкам по плечу.
его удаляют с поля до конца матча, но, что радует больше всего, и шима тоже. игра продолжается с тремя заменёнными игроками, в то время как джисону и его гематомам оказывают медицинскую помощь.
чанбин не находит сил повернуться лицом к болельщикам, потирая повязку на сбитых костяшках. хочется сосредоточиться на игре, порадоваться со всеми, когда ынмён забивает гол, несмотря на двух защитников рядом, но фантомное ощущение пристального взгляда на макушке не даёт этого сделать. за несколько минут до конца игры он, не прекращавший ругать себя, всё же поворачивается и действительно сталкивается с тёмными глазами. однако эмоции, написанные на лице их владельца распознать сложно, и со лишь жестами обещает ему разговор после, получив кивок в ответ.
через сто восемьдесят секунд со счётом 3:1 бродячие волки одерживают победу в первой игре сезона.
игроки ликуют, добираются до бортов и обнимают едва не переваливающихся на поле товарищей. чанбин и сам не замечает, как оказывается в монструозном комке объятий из торчащих тут и там конечностей, тем не менее старающихся не передавить все кости раненому джисону, орущему громче прочих.
трибуны за их спинами взрываются криками, и со наблюдает за буйством сине-белых цветов с широко открытыми глазами и улыбкой на всё лицо. феликс подпрыгивает, трясёт за плечи аплодирующую рядом квонджу, а затем громко говорит что-то сынмину, сморщенному от грохота, но искренне поднимающему уголки губ.
в раздевалке после матча в сотни раз меньше людей, но шума словно больше. ынмён, кихун и джисон, сидящий на скамейке, сильно рассинхронившись, орут we are the champions, my friend, ёнсам, минхёк, джейс и практически все остальные дрыгаются на подтанцовке, чан, умирая со смеху, снимает всё на телефон, чтобы затем отправить в “сокровищницу” - свой ноут, хранящий все воспоминания команды, и даже инхо качает головой в такт, складывая вещи в сумку.
чанбин, плавающий на волнах отходняка, сидит на противоположной от хана стороне с безвольно висящими руками и слабой улыбкой. краги валяются где-то поблизости, как и шлем, но чтобы собраться с силами и подготовиться к выходу ему требуется почти двадцать минут - и это далеко не самая большая цифра среди команды.
не дожидаясь остальных - всё равно все придут в одну точку - он покидает резко молчаливый стадион. уборщики, включая госпожу кван, которую со тепло приветствует, направляются ко льду, чтобы смыть физические следы сегодняшнего дня, а тренер пак, уже занятая разговором по телефону, находится в своём кабинете, чистом, но с заваленным бумагами столом. завидев его, собравшегося было уйти, суён поднимает вверх ладонь и шёпотом приказывает подождать.
чанбин послушно замирает, наблюдая как она, не перестающая угукать в трубку, торопливо пишет, собирается показать, затем задумывается и добавляет что-то ещё.
хорошая игра. даже включая драку. ты молодец, хоть это и не было обязательно - гласит немного небрежная надпись на обратной стороне какого-то документа. снизу почерк становится ещё торопливее: передавай привет сынмину.
со хмыкает, но кивает без сопротивления.
он выходит на улицу, где голубое небо медленно окрашивается в интересный розово-оранжевый свет, сразу же выслеживая у своей машины фигуру в знакомом пальто. ким, наблюдающий за входом на арену, вытягивается и убирает чёлку немного нервно. чанбин разделяет его состояние: неприятный ком в горле возвращается, а живот скручивается в узел от тревожного вопроса, пульсирующего под кожей - что он скажет?
хоккеист делает глубокий вдох, сжимает лямку спортивной сумки покрепче и подходит к нему неторопливыми шагами.
— привет, - сынмин кратко поднимает уголки губ.
— привет, - также отзывается со.
они замолкают. кажется, что слон не просто в комнате - он на парковке, танцует зумбу и дует в свой хобот.
— если ты сильно устал, я могу повести машину, - с вопросом в голосе предлагает ким, — права у меня с собой.
— ты везде носишь их с собой? - удивляется парень, на что фигурист лишь жмёт плечами. действительно, чего ещё можно ожидать от мистера аптечка-салфетки-швейный набор-вода-в каждой сумке?
чанбин не может сдержать улыбку, залезая в карман и отдавая ему ключи без сомнений. ехать всего ничего, а сынмину и операцию с риском для жизни доверить не страшно - так почему бы не отдохнуть на пассажирском?
они усаживаются на новых местах в бессловно согласованной тишине. ким настраивает машину под себя, поправляет зеркала под удобным углом и ставит спинку кресла почти прямо, в то время как со лишь откидывается чуть назад и сквозь полуприкрытые веки наблюдает за красиво сосредоточенном на ощущениях лице.
— ты хотел поговорить, - ненавязчиво напоминает он, когда сынмину, отвыкшему от руля, удаётся выехать с парковочного места.
не отвлекаясь от дороги, фигурист облизывает губы и обдумывает правильные слова.
— почему ты его ударил? - всё же спрашивает ким ровным голосом, пусть его волнение и так заметно, — я имею в виду… да, он играл грязно, это даже мне видно было, но всё же?
— в хоккее не всё решают судьи, - незамедлительно отвечает со, уже прокрутивший возможный диалог в своей голове десяток раз, — есть куча негласных правил, а он сволочь, которая сознательно их нарушает и избегает наказания.
сынмин молчит, переваривая его слова.
— я не стану говорить, что это было круто или что я в любом случае на твоей стороне. насилие есть насилие.
— я и не прошу этого, знаю, что ты не станешь. но одно дело - насилие на поле, контролируемое судьями, тренерами и даже зрителями, а другое - где-то в подворотне. и лучше так, чем словами или подлостями в спину.
ким поджимает губы, очевидно понимающий некоторые аспекты его логики. однако их отличные друг от друга взгляды на данный вопрос волнуют чанбина куда меньше, чем кое-что другое:
— это напрягает тебя, да? - задаёт он вопрос, стараясь звучать спокойно.
сынмин отзывается не сразу, заворачивая в последний поворот до жилого комплекса трирачи. со нервно теребит повязку на костяшках, дожидаясь ответа как приговора.
— я не назвал бы это так, - вдумчиво произносит ким, — у нас не могло быть полного совпадения во всех мнениях, такого просто не бывает, и мне… больно видеть нечто подобное с твоим участием, но не из-за страха, если ты про это, - он отвлекается, паркуя машину на закреплённое за их квартирой месте и давая чанбину облегчённо выдохнуть. вернувшись в русло диалога, ким выключает автомобиль и отдаёт ключи, при соприкосновении их пальцев сжав руку парня. ласково, почти невесомо он оглаживает раненые места, подняв взгляд с них на замершего со, — … я беспокоюсь за тебя, хён, а не за каких-то мудаков, ломающих кости соперникам.
старший глотает воздух и бездумно кивает, завороженный вниманием чёрных радужек, почти сливающихся со зрачком.
кто знает, сколько ещё они бы просидели там, в ставшей уютной тишине машины, если бы не звонок на чанбинов телефон от контакта ликси (^o^). со непонимающе глядит на экран, а затем подносит его к уху.
— твоя машина заехала уже пять минут как. передай сынмо, чтоб тот перестал вылизывать рот моего любимого хёна и дул наверх помогать с чапче, а то у меня не получается.
возмущение и смущение вперемешку накрывают с головой. боже, что они, хоккейные дикари, сотворили с тем милым цыплёнком-первокурсником из солнечной австралии?
— ли феликс ёнбок! - восклицает со, мгновенно чувствуя приливающее к щекам тепло. ким, не слышащий разговор, но прекрасно представляющий его примерную суть, тяжело вздыхает, цокает языком и закатывает глаза - и всё почти одновременно - после чего вылезает из машины.
они не “вылизывают рты” друг друга. ни в лифте, ни в каком-либо другом месте, хотя ликси и сонджэ шутят об этом едва ли не в один голос, пока девочки смеются или ругаются - в зависимости от качества прикола. сынмин действительно спасает целую сковородку чапче от безвременной кончины, и к тому времени как раз начинают прибывать задержавшиеся хоккеисты - почти что партиями, все с едой, напитками, играми и ещё бог знает чем.
чан, трое “их” чирлидеров и джисон пересекают порог квартиры чуть ли не первыми. убедившись, что контроль над ситуацией на себя взял капитан, со наконец выдыхает и приступает к воплощению давно задуманного: подходит к накрывающему шведский стол сынмину и шёпотом просит пойти за ним.
ким на радость не сопротивляется и не задаёт вопросов, лишь проходит в чанбинову комнату, с тенью улыбки оглядываясь. он уже был здесь дважды, но не задерживался надолго, а потому хватается за первую возможность рассмотреть многочисленные плакаты, полки и фотографии. вон на книжном шкафу висят медали и сияют кубки, тут на бок шкафа скотчем прикреплена гирлянда, а на жалюзях вообще целая сказка - сделанные с ликси, ынмёном и ёнсамом облака из ваты со свисающим серебристым дождиком.
— красиво, - восхищённо и негромко произносит сынмин, облокотившись на стол у окна, чтобы коснуться блестящей мишуры.
чанбин согласно мычит, копошась в небольшой тумбочке у кровати. наконец найдя хорошо скрытую плоскую квадратную коробочку, он поднимается с колен, прячет ту за спину и присаживается на край кровати.
— можешь подойти, пожалуйста? - спрашивает со вежливо, не давая взволнованности взять над собой верх. вместо слов сынмин, чуть нахмуренный и подозрительно глядящий, опускается рядом, смахивая чёлку.
— через стенку от наших друзей? я не настолько глупый хоккеист, минни.
ким определённо обращает внимание на оба выбивающихся слова, но ничего не говорит, лишь склоняет голову как рассказывающий страшилку ребёнок.
— ты ведь знаешь, что такое убийство действительно произошло? только там парень убил не своего партнёра, а… понял, прости, - ким быстро смолкает под умилённым, но так и кричащим ты серьёзно? взглядом.
— эх, мой ты тру-крайм блогер… расскажи потом, ладно? - сынмин кивает, не скрывая радости, и со мимолётно думает, что для такой аритмии можно было бы просто выпить с десяток энергетиков, но выметает всё лишнее из головы, — а теперь послушай… из меня оратор ровно такой же, как фигурист, но я бы хотел, чтобы эта речь запомнилась тебе хорошей. всё, происходящее между нами, оказалось очень быстрым, но я рад, что мы там, где мы есть. ты невероятный, ким сынмин, и я правда не представляю, что делал до твоего появления в моей жизни.
ким смущённо поднимает правый уголок губы и взволнованно поправляет чёлку.
— и ты очень, очень мне нравишься. и это, я надеюсь, - он вытаскивает из-за спины коробочку, — не даст забыть, сколько людей любят тебя и как много ты значишь для них. для меня. с прошедшим днём рождения, минни.
тёмные глаза расширяются, а брови поднимаются наверх.
— ты серьёзно, хён? ну зачем? - растерянно спрашивает ким, всё же позволяя впихнуть подарок в свои руки.
— за всё хорошее. прости, ну не могу я отделаться от мысли, что пропустил твой праздник!
— это ерунда. я и сам его пропустил. не нужно было…
— поздно, сынмини. давай, открывай, я хочу увидеть реакцию! - со хватает лежащего рядом плюшевого щеночка-подушку и во все глаза наблюдает, как ким поднимает крышку.
парень молчит, вглядывается в содержимое и еле слышно за шумом из остальной части квартиры - пришли последние парни из команды - ахает, поняв, что видит.
отложив упаковку, негнущимися пальцами он достаёт серебряный браслет в виде крупной цепочки, к которому надёжно прикреплены уже два шарма - маленький принц, обнимающий лиса и розу, а также белоснежный конёк, похожий на настоящий, принадлежащий киму.
— сюпри-и-из, - тихо тянет чанбин, внимательно осматривающий словно лишившиеся краски лицо фигуриста. червячок беспокойства копошится в сердце, и со наклоняется, пытаясь перехватить тёмный взгляд, — минни? тебе нравится? я не был уверен, какой размер взять, но, надеюсь, он не слишком большой и… ох, сынмини…
тёмные глаза блестят от слёз, а губы болезненно белы от того, с какой силой он их поджал. старший мягко, сочувственно улыбается, касаясь его лица руками, убирает чёлку за ухо и подсаживается ближе, чтобы оставить на лбу мимолётный след поцелуя.
— всё хорошо, - бессмысленно шепчет со, когда тонкие руки протискиваются под его собственными и крепко обхватывают за туловище. он гладит крепкую спину успокаивающе, вслушивается в музыку чужого дыхания и невесомо скользит по чёрным волосам губами.
они легко покачиваются в этом коконе какое-то время, игнорируя периодически спрашивающие а где чанбин и сынмин? голоса за пределами пузыря. ким достаточно быстро успокаивается, и со отпускает его, тем не менее продолжая тревожно разглядывать смягчённые черты лица.
сынмин крутит украшение в руках, всматриваясь в шармы.
— спасибо, - со всей душой произносит он, наконец найдя силы, чтобы оторваться от подарка, — это очень красиво и… значимо для меня.
чанбин улыбается, пожимая плечами.
ким отвечает такой же улыбкой, фыркнув из вредности. наклонившись вперёд, он трепетно целует хоккеиста, медленно и тягуче, с благодарностью и слегка солёным привкусом. со охотно отвечает, положив ладони на стройную поясницу, пока губы не начинают болеть.
они выходят из комнаты немного красные, растрёпанные и готовые к шквалу шуток, которые, однако, под строгим надзором чана и, что удивительно, минхёка, не выходят за рамки приличия - за это чанбин благодарно кивает друзьям, отлучаясь на кухню за недостающим ему стаканчиком.
возвращается со поспешно, желая как можно скорее влиться в атмосферу празднования, но на пороге гостиной неожиданно даже для самого себя замирает.
ынмён непринуждённо болтает с соли, квонджу, инхо и джейсом, смеясь и весело щебеча. кихун что-то показывает в телефоне жующим пиццу джинхёку, дэшику, ёнми, сонджэ и джиён, пока минхёк и донсок спорят, как правильнее объяснить ёнсаму непонятную лекцию со второго курса.
диван оккупируют чонин, хёнджин, чан и феликс, с хихиканьем наблюдающие за перепалкой минхо и джисона, похожей на ссору пожилых супруг. ли-старший шипит что-то про внимательность и дубиноголовость, тем не менее меняя порозовевший пластырь на щеке парня, который в свою очередь оправдывается шуточными и глупыми подкатами, что когда-то и свели их в коридорах универа.
чанбин посмеивается, переводя взгляд на последнего, но самого выделяющегося для него человека в комнате.
сынмин, его душный, вредный, до нелепого упрямый, удивительный и непостижимый ким сынмин сидит на диване, приваливается к спине феликса плечом и, высунув от усердия кончик языка, постигает мир плейстейшон. он проверяет управление человеком-пауком в игре, пока на левом запястье тихонько шелестит браслет.
со чанбин расплывается в улыбке, рассматривая это лицо, уже давно знакомое и ставшее родным.
со чанбин здесь, в этой гостиной, наполненной любимыми людьми, смехом, стуком приставки, музыкой и разговорами.