chan/jeoning
July 21

scars

направленность: слэш

рейтинг: NC-17

статус: завершён

размер: 9 страниц, 1 часть

фандом: stray kids

пейринг и персонажи: ян чонин/бан чан

метки: au, лапслок, er, dirty talk, незащищённый секс, римминг, неозвученные чувства, нецензурная лексика, элементы драмы, элементы флаффа, упоминания насилия

описание:

они - это две стороны одной монеты, которую высшие силы подбрасывают, чтобы узнать, как закончится очередной день их сумасшедших жизней.

или au, в котором капитан спецотряда и известный воришка в очередной раз оказываются рядом.

хорошего прочтения 🍀


i know that i'm the best mistake

you ever made,

it sounds so fucking beautiful,

when you say my name.

i'm praying to a god,

a god i don't believe.

i showed you all my scars,

that i let nobody see.

длинная полоска поперёк позвоночника, побелевшая от времени. ещё один след на шее, остатки мелких царапин, старых и новых, пулевое ранение, вызывающее неприятный мороз по чановой коже.

чонин стягивает плотную чёрную водолазку нарочито медленно, словно бан не знает, как сильно она душит его на заданиях. крис усмехнулся бы с издёвкой, да не может: вид острых плеч заставляет его ёрзать по постели, облизывая губы.

ян поворачивает голову и глядит хитрым лисом.

ох, он определённо знает, насколько хорош.

— так и будете просто сидеть, капитан? - невинно хлопает длинными ресницами, самый настоящий чёрт.

— почему бы и нет? - хрипло отвечает вопросом на вопрос.

это невежливо, родители воспитывали его совсем по-другому, но, говоря откровенно, они и предположить не могли бы, где он сейчас находится.

он, капитан специального отряда, порядочный человек и законопослушный гражданин, в одной комнате с легендарным вором и мошенником.

и если между ними была бы решётка, это имело бы хоть какой-то смысл.

но между ними вместо железных прутьев - искры нагретого до четырёхсот пятидесяти одного градуса воздуха.

чан протягивает ладонь и касается покрытой шрамами кожи подушечками пальцев, словно боится обжечься.

на самом деле нет. больше нет.

когда всё это: ухмылочки, которые хотелось стереть с чужого симпатичного лица, пошлые шутки, нарочитые стоны на очередной стычке, только началось, бан бесился и пыхтел себе под нос.

когда ян сменил тактику, вместо вызывающего поведения выбрав тихо-выводящее - касания, взгляды, незаметные для других жесты - он обнаружил себя завороженным. лис не мог не привлекать всеобщего внимания, что уж говорить про бедного капитана, которого тот сделал своей мишенью, очередным драгоценным камнем, который захотел украсть воришка.

но всё окончательно решилось в морозный декабрьский вечер почти год назад, когда чонин, окровавленный, бегущий от преследования какими-то бугаями из серьёзной группировки, появился на пороге чановой квартиры. без насмешки, шуток или дьяволят в чёрных глазах.

он был безоружен и беззащитен.

но он пришёл к кристоферу.

и бан, перепуганный до смерти, затащил его в квартиру, сделал всё, что мог, а затем, удостоверившись в комфорте младшего, пошёл срочно набирать минхо - самого близкого друга, самое доверенное лицо и, спасибо богам, блестящего медика, работающего как раз с такими, как чан и чонин.

идиотами, то есть.

рыжий спас яна, хотя сам назвал это “заданием, которое я делал каждый вторник в меде, хён, не драматизируй”. и не прокомментировал ничего, лишь взглянув с сомнением на то, как чан бережно убрал волосы со лба спящего парня.

по сей день он оставался единственным, кто знал об… этом.

старший скользит ладонью выше, щекочет своими касаниями тонкую шею, аккуратно подхватывает подбородок и поворачивает голову яна окончательно. он целует чонина, ожесточает хватку и притягивает ближе, смакуя вкус чужих губ, как дорогущее вино.

это - встречи, по большей части, в ночи с пятниц на субботы, с суббот на воскресенья.

это - поцелуи, жаркие или спокойные, дикие или ленивые, касания по рёбрам, следы пальцев на тонкой талии, плечах и бледной шее.

это - считанные минуты в солнечные утра, когда чан, едва открыв глаза, встречается со взглядом чонина, застывшем на нём самом. ян не позволяет видеть свою слабость больше пары мгновений, отворачивается и бесшумно вскакивает, но чан всё и так знает.

это - давно уже большее, чем просто снятие стресса или секс с парнем, находящемся по другую сторону баррикад.

бан старается не думать.

руки-веточки обвивают его. чонин не разрывает поцелуя, ловко перебираясь на колени кристофера, лезет под простую хлопчатую футболку, пытается стянуть её и раздражённо вздыхает, когда чан, не желая оторваться даже на секунду, совсем не помогает.

— ну что ты, - шёпотом ругается ян, тяжело глотая воздух, — сними.

крис смотрит снизу-вверх. его веки полузакрыты, но это ничуть не мешает бану разглядывать заученное лицо в десятитысячный раз.

— чани, - непривычно ласково. ян редко использует эту форму, хотя и знает, какую власть имеет, когда старший слышит её из уст лиса.

бан стягивает футболку через голову.

— доволен? - приглушённо интересуется чан, с полуулыбкой наблюдая, как загораются узкие глазки, когда замечают излюбленный торс капитана.

— почти, - чонин сползает с его ног и смотрит лукаво.

боги, как бан любит это выражение лисьего лица.

влажный поцелуй остаётся на впадинке между его ключиц. ян давит на плечи, вынуждая старшего почти что лечь, перекинув всю тяжесть на руки, которыми он мнёт постельное бельё, пока темноволосый, растягивая момент, лишь щекочуще ведёт вдоль его груди.

чонин неотрывно смотрит на тело чана, сосредоточенно и нежно, а затем цепляет один из сосков пальцами, начиная растирать его. младший ведёт языком по своим губам, заставляя чана непроизвольно вздрогнуть, и лишь потом наклоняется, чтобы широким движением оставить на эрогенной зоне след слюны. он дует на него, снова мнёт и переходит на второй, чтобы помассировать бусину одними лишь губами и проделать всё то же самое.

чан мычит, закидывая голову назад. он чувствует, как ян, повторяя всё ещё раз, медленно накрывает его член сквозь ткань брюк и несильно двигает этой ладонью, дразня.

— блядство, - кратко ругается бан, толкаясь навстречу.

— какие грязные выражения, капитан, - смеётся чонин, подняв глаза.

— поговорим, когда ты будешь лежать подо мной, ян. тебя обычно ничего не сдерживает.

— ты никогда не был на моём месте, так что не осуждай, - парень вальяжным движением поднимается и снова целует, мокро и голодно, — что-что, но трахаешься ты отменно, кудряшка.

— о, рад это слышать, - со смешком произносит кристофер, чем заставляет чонина хихикнуть.

они продолжают целоваться, совсем никуда не торопясь. чан кладёт руку на затылок своего партнёра, притягивает ещё ближе, не даёт сделать даже маленького вдоха, пока лис царапает его спину короткими ногтями.

с громким звуком бан отстраняется, чтобы мягко сказать:

— сними штаны и ляг, я сейчас приду.

неожиданно хватка цепких воровских пальцев становится крепче. ян смотрит блестящими от возбуждениями глазами как-то странно, чан не может разобрать, что означает этот взгляд.

— ты куда? - спрашивает хрипло, слегка наклонив голову.

— за смазкой. мы оставили её в коридоре вчера.

чониновы плечи расслабляются, и он кивает, сдвигаясь. розовая кожа, кажется, становится ещё ярче. чан прячет улыбку в уголке собственных губ, пока встаёт и выходит из спальни, потому что полностью понимает реакцию младшего на эти воспоминания.

воспоминания о том, как они ввалились в тихую квартиру, как чонин едва позволил кристоферу разуться, прежде чем упал на колени и привычными движениями расстегнул ширинку чужих джинс, сразу же проводя языком по всей длине, как чан хватался за его тёмные волосы и двигался навстречу, не сдерживая мычания и стонов, как рывком поднял яна и прижал к стене, чтобы наспех растянуть и врезаться в него, упиваясь звуками, исходящими изо рта лиса.

низ и без того напряжённого живота тянет приятное чувство. бан до боли кусает нижнюю губу, пока ищет бутылёк среди расположившегося на тумбочке хаоса, чтобы не видеть перед глазами красиво закинутую назад голову яна с выражением экстаза.

бан спешит обратно, смакуя мысль о том, что совсем скоро вновь сможет насладиться этим богоподобным видом и знанием того, что состояние яна - его личная заслуга.

чан скользит в открытую дверь бесшумно, босыми ногами касаясь прохладного деревянного пола. карий взгляд падает на худую фигуру, уютно расположившуюся среди вихря мягких белых подушек и одеял.

чонин выглядит словно одна из картин, созданных рукою талантливого художника. вихри взмокших чёрных волос, живой румянец, мягкие изгибы, превращающиеся в натренированное годами криминальной деятельности тело, дьявольская улыбка с длинными ресницами в придачу.

кристофер откровенно зависает, затаив дыхание.

ян замечает его, снисходительно смотрит глазами-искрами, а затем медленно поднимает руку и манит к себе.

чан ненавидит и обожает то, что идёт навстречу.

он оставляет смазку на табуретке, придвинутой к кровати в качестве тумбочки, и не подаёт виду, когда в приглушённом свете замечает блеск на полу. план созревает в голове, но до момента исполнения ещё далеко, а прямо сейчас есть чонин - нетерпеливый, своенравный, привыкший незамедлительно брать то, что хочет.

чан едва успевает облокотиться на постель в паре сантиметров от головы младшего, когда тот резким движением притягивает его к себе и целует. касание жарких пухлых губ, затем их отсутствие и настырное любопытство в области паха кристофера - всё это происходит слишком быстро, он почти не замечает, как стягивает с себя брюки и кидает их куда-то, специально подольше оставляя ремень.

ян может потом сколько угодно делать вид, что ничего такого не было, но сейчас бан видит, как лис жадно рассматривает кожаный аксессуар, думая явно не об исповедях всевышнему.

они - чан выяснил это, когда чонин успешно напоил их обоих до потери пульса - не верят в то, что кто-то по ту сторону услышит и ответит на их молитвы, но если он, этот высший промысел, и есть, крис готов отблагодарить его за появление самого худшего из бесов в своей жизни.

ладони яна путешествуют по крепкому телу капитана, пока тот влезает меж широко расставленных ног и, впившись пальцами в тазовые кости, подтягивает темноволосого к себе. их оголённые органы сталкиваются, и чонин рвано вздыхает, извиваясь.

чан наклоняется, чтобы кончиком языка обвести вену на чужой шее, и чувствует, как длинные, по-настоящему музыкальные пальцы огибают то место.

шрамы не болят.

но этот… полученный в самом начале пути, когда тот, кого кристофер считал своим учителем, примером, другом, на кого равнялся, не смог спрятать от него кровавые деньги и, пытаясь спасти свою шкуру, в буквальном смысле всадил нож, но не в спину, а в смертельной близости от сердца. этот след горел огнём, зудел и ныл.

и был на том же месте, что и самый большой шрам чонина, появившийся за пару-тройку лет до их первой встречи.

чан мягко отодвигает запястье яна и льнёт ближе, соединяя отголоски ранений воедино.

они - это истории об одном и том же, две стороны одинаковой монеты, которую высшие силы подбрасывают, чтобы узнать, как закончится очередной день их сумасшедших жизней.

чан ведёт поцелуями вдоль рёбер, щекочет пупок, широким движением языка лижет выступающую косточку таза, специально не трогает возбуждённый член, а затем хрипло произносит:

— на живот, - и ян слушает, подрагивающими пальцами хватаясь за деревянное изголовье с абсолютно дурацкой резьбой в виде цветов и птичек.

чонин растягивается, как может, разводит колени, на которых стоит, и выгибается изящно. чан, чревоугодно разглядывая открывшийся вид, невольно сравнивает его с женщиной-кошкой из комиксов про тёмного рыцаря, которые так любит младший, и слышно усмехается.

— что смешного? - с вызовом бросает нахмурившийся ян, глядя через плечо.

— ничего, крошка, потом расскажу, - бан стирает улыбку с лица и тянется за пределы кровати, чтобы подхватить лежащие на полу наручники.

не давая чонину времени подумать, он пристёгивает одно из тонких запястий к постели, после чего осторожно прикусывает кожу на плече младшего. тот в ответ ёрзает, шутит что-то в духе “решил-таки меня арестовать…” и подаётся назад, чтобы врезаться задницей в бёдра чана.

— ты сегодня собираешься трахать меня, или нужно ждать в очереди недельку? - язвительно и капризно. они оба знают, что чонин несёт бред: у криса и в помине нет кого-то другого.

— я собираюсь заставить тебя закрыть рот. ну или сделать так, чтобы ты ничего разумного выговорить не мог.

— пока получается плохо, - исподлобья.

— это мы ещё посмотрим, - широко улыбается чан, чтобы в следующую секунду отодвинуться, выдавить смазку на пальцы и наклониться.

он облизывает губы, рассматривая розовые края, а затем опускается к заднице партнёра так жадно, словно только этого и ждал.

протяжный стон чонина срывается на хрип, когда чан, прекрасно зная возможности чужого тела, вводит сразу два пальца, недолго разрабатывает, а затем разводит их ножницами, посередине вклинивая свой язык.

бан слышит, как ян, не выдерживая, одной рукой падает на подушки и продолжает мычать. он не может видеть лица, но представляет, как тот крепко жмурится и кусает губы, как его брови складываются домиком, а капли слюны спадают с уголка рта.

используя вторую руку, крис оставляет на левой ягодице звонкий удар, а затем втягивает чувствительную кожу отверстия несколько раз, продолжая работать уже тремя пальцами. он слегка отстраняется, но лишь для того, чтобы провести языком туда и обратно, вновь погрузиться кончиком внутрь и окончательно подняться, не вытащив при этом ладони.

движимый внутренними ощущениями, он накрывает спину младшего своим телом, вытягивает свободную ладонь вперёд и кладёт её на чужой кадык, сжимая совсем слабо. чонин в ответ ещё сильнее поднимает подбородок и качается, пытаясь насадиться на замедлившиеся пальцы.

— ч-чан, - дрожащим голосом зовёт ян, — чан, пожалуйста.

парень молчит, резко погружаясь до самых костяшек. темноволосый вскрикивает.

— чани…

кристофер врезается зубами в чужую лопатку.

— хё-ён, - тянет чонин, зарываясь лицом в мягкую постель. всё сказанное им далее превращается в неразборчивую кашу из гласных.

чан, удовлетворённый тем, что выбил своё любимое обращение из уст парня и действительно заставил его поумерить пыл, на коленях отступает назад. чонин рефлекторно движется вслед потерянной заполненности, но старший останавливает его, поглаживая бархатную кожу на округлой зоне.

он выдавливает смазку из забытого среди подушек бутылька, старается равномерно нанести её (получается плохо, по ощущениям чан скоро от возбуждения просто сложится трубочкой), а потом, придерживая член, бережно, но быстро входит, заставляя чонина поперхнуться тем воздухом, что он судорожно глотал.

кристофер двигает тазом размеренно, с оттяжкой, чтобы обезопасить и одновременно с тем подразнить младшего. ян поднимается, на этот раз держась на локте, и заключённой ладонью обхватывает короткую цепочку, натягивая её.

чан набирает скорость, когда чувствует, как темноволосый расслабляется. его руки, венистые и крепкие, подхватывают чонина в области торса: прямо под сердцем и в самом низу живота, где даже можно ощутить что-то. бан льнёт к нему, прижимается, зная, что чонин может хорошо разобрать стук его главного внутреннего органа.

темноволосый по обыкновению перестаёт сдерживать себя. его забавное и в какой-то степени даже трогательное - кристофер лично учил лиса некоторым английским словам - “fuck”, повторяющееся вперемешку с разными вариациями имени старшего, заполняют всю комнату. особенно громко и пронзительно, когда чан несколько раз подряд вбивается до конца с громким шлепком.

кудрявый с удовольствием прикусывает мочку чонинова уха, кратко облизывает её и шепчет, посылая по худому телу листопады мурашек:

— ну что? у меня всё ещё плохо получается? - улыбается, а, заметив уже было открывшийся для саркастичного ответа рот, выходит почти полностью и заполняет вновь.

чонин вместо комментария рождает на свет нечленораздельный стон и тянет наручники так сильно, что металлическая дуга впивается в нежное запястье.

чан кладёт свою руку поверх, безмолвно говоря расслабиться, и ян повинуется. бан переплетает их пальцы, борясь с желанием остановиться и поцеловать каждую ярко выраженную костяшку.

он знает, что завершение, со всеми будоражащими вытекающими, совсем близко, так что лёгким движением проверяет член партнёра - набухший, розовый и твёрдый, царапает короткими ногтями, а потом проделывает то же самое с краями припухшего и раздражённого отверстия.

чонин рухнет, уже едва ли не вереща, и сжимает свой орган, обильно кончая в ладонь и на матрас.

чан откидывает голову назад, жмурится, ещё пару раз толкаясь в сжавшееся тело, а затем выходит и принимается ласкать себя. многочисленные изображения младшего, ловящего оргазм, в самых разных позах и ракурса, помогают ему справиться со своим возбуждением быстрее, но всё они меркнут, когда бан чувствует на себе чужую руку.

он широко распахивает глаза, видя, как взъерошенный, взмокший, абсолютно разбитый ян вытягивается и ведёт пальцами вверх-вниз.

— иди сюда, х-хён, - хрипит темноволосый, — кончи на меня.

спазм стискивает чана, заставляя его колени подкоситься. он доползает до развернувшегося чонина, лицо которого находится аккурат на уровне паха, и силится не закрыть глаза, когда тот, продолжая движения, широко раскрывает греховные губы и вытаскивает язык.

сама похоть в людском обличии.

бану приходится сжать в руке изголовье кровати, потому что умелые пальцы делают своё дело, и на яна брызгает белая жидкость, капли попадают ему в рот, и лис, ничего не стесняясь, показушно сглатывает, смотря из-под длинных ресниц.

чан хотел бы и стереть воспоминание, и запомнить этот момент навсегда.

крис проводит большими пальцами по щекам младшего, стирая следы их общего преступления, а затем наконец садится на задницу и жадно целует.

он вслепую находит ключ от наручников и освобождает яна, чтобы в следующее мгновение парень бросился к нему, обвив шею, и настойчиво продолжил контакт двух пар губ.

чан прижимает его к спинке кровати, шарится одной рукой по голому телу, другой, полностью растопыренной, держа макушку чонина.

они целуются до тех пор, пока кристофер не улавливает что-то странное. он отстраняется, несмотря на сопротивление темноволосого, и с ужасом находит на его красивом, вечно неунывающем лице мокрые дорожки слёзы.

— боже, крошка, что такое? болит где-то? принести мазь? может лучше грелку? подожди, я сейчас всё принесу, у меня ещё есть бульон куриный… - чан порывается вскочить и броситься бегать по всей квартире, но ян твёрдо останавливает его, качая головой.

— нет, всё хор-рошо, чан-и, - запинается он от короткого ика, — я… всё в норме.

— да я вижу, как всё в норме, - хмурится старший, обхватывая щёчки чонина. он заставляет лиса смотреть прямо в глаза, не увиливая и не прячась, а затем серьёзно, с расстановкой произносит: — что случилось?

чонин молчит. его глаза, смоляные зрачки и тёмно-карие радужки, бегают судорожно, туда-сюда, пока не заставляют на одном месте.

— я… - начинает он непривычно тихо, — хён… кто мы? точнее, кем мы будем? как всё это должно кончиться?

чан молчит, обдумывая сказанные слова. он подбирает правильные формы для тех мыслей, которые крутились в голове ещё давно, но не находит ничего лучше самого банального и старого, как свет, совета.

будь самим собой.

— тем, чем захотим, - вырывается легко, несмотря на серьёзность кристофера, — мы будем вместе, если захотим, или порознь. мы будем вместе, если ты позволишь мне, потому что я хочу этого, и мы будем стоять плечом к плечу. и ничего, кроме нас самих, не сможет этому помешать, чонин.

ян смотрит на него.

он смотрит.

и чан видит доверие.

чонин переплетает их пальцы, а кристофер бережно прижимается ко лбу младшего.

could you love me at my worst?