Из Кампании в Рим. Гл.3 С Новым годом! (Ч.1) Казерта – неаполитанский Версаль, или Небываемое бывает

В Казерту мы поехали 31 декабря, что само по себе знаменательно: вряд ли летом нас потянуло бы прогуляться под открытым неаполитанским солнцем вдоль великолепного водного каскада, ведущего от горного источника к огромному дворцу – резиденции неаполитанских королей 18 века. А суровой зимой, да ещё под Новый год пройтись под пальмами, вдохнуть запах нежной белой розы – что может быть …ммм… забавнее?

Угорая от неаполитанских страстей нашего фильма «Собака на сене» (снятого, как известно, в Крыму, а вовсе не в Неаполе), я в подростковом возрасте недоумевала: как им, бедолагам, не жарко в столь пышных одеяниях? Ну, теперь мне ясно: дело-то происходит, скорее всего, лютой зимой (жаль, Казерты ко времени Лопе де Веги ещё не построили).
Итак, минуем зеркальные пруды, вглядываемся в лица страдающих отчего-то скульптур (или пламенеющих страстью – мы так и не поняли),

направляемся вдоль знаменитой и многожды тиражированной водяной дорожки с фонтанами и скульптурными группами.

Сколь привлекательны, забавны и причудливы барочные фонтаны!

Есть ли в садах и парках затеи затейливее, барокко пышнее? В нашем Петергофе (не люблю сравнения, но куда же без них) античные статуи смотрятся роскошнее, но куда как скушнее: нет в них той замысловатой самоиронии, пышности, эмоциональности на грани гротеска, громождения форм и вспучения сущностей!

Водные стихии дуют, плюют, веселятся и бедствуют, аллегории столь причудливы, что их не вдруг-то и прочитаешь, страсти столь насыщенны, что их не так-то просто понять.

Кабаны, собаки, богини и куропатки в их органичном, так сказать, единстве, изумляют.

Вершинная аллегория – Актеон, превращающийся на глазах в оленя и не узнанный своими же друзьями-собаками.

Сейчас они разорвут его, а Диана на том берегу гневается – водораздел как призрачен, так и непреодолим.

Образы двоятся, отражаются. зыбятся, перетекают и разливаются. Все-таки барокко – это фонтан.
Чрезвычайно довольные всем происходящим, мы направляем свои стопы в английский парк: дендрарий, розарий, несколько павильонов, разные оттенки зеленого – и ярко-желтые оранжи, цитрусы – все наши северные лета выглядят - как там? - карикатурой этой южной новогодней вакханалии.

Спускаемся по парку, вдоль каскада, который остался за стеной, и где-то после полутора километров пути с ужасом понимаем, что вернуться назад мы сможем только повернув обратно к воротам: прохода через стену в сторону французского парка нет, английский уводит нас далеко от железной дороги. О, ужас!

А нам-то срочно, уже совсем срочно надо на станцию, оттуда отходит поезд в Сант-Анджело-ин-Формис, и следующий пойдет часа через три, то есть храм с уникальными фресками 11 века будет уже закрыт, и в постновогодние дни тоже! Другой бы плюнул, другой бы обрушился на своих спутников, жестоко выругал их за беспечность (себя-то не в чем винить), но не я. Единым фронтом мы приняли решение рвануть, и за 40 минут попробовать рысью доскакать до станции, а это, между прочим, более километра вверх до ворот и три с половиной вниз по каскаду.

Если кто думает, что подобный спурт для двух корпулентных и двух не очень женщин и астматического ребенка – норма, не о чем говорить, пусть попробует пробежать 4, 5 км. за 37 минут сам. Благая, но неведомая сила гнала нашу квадригу с жеребенком навстречу прекрасному. За три минуты до отправления мы влетели на станцию, Тоня решительно обошла стоящих в очереди пассажиров: они и бровью не повели, здесь никто никуда не торопится. Ворвались в двухвагонный поездочек, отдышались и… накатили (уж что-что, а вино с собой у нас было). Всего 15 минут – и маленький деревенский полустанок Сант-Анджело-ин-Формис. Пытаемся идти 1,5 километра до базилики, я-то ничего, а у моих спутниц получается не очень. Ноги решили, что на сегодня хватит, но общими уговорами их опять привели в движение – вперед к базилике, о ней в следующей главе.