Из Кампании в Рим. Гл. 4. Неаполь. (Ч.3) Addio, Napoli.
Слабеет моря гул прощальный,
Как сонный шепот Нереид,
Напев далекий и печальный —
«Addio, Napoli» звучит...
В Дуомо есть крипта, в которой расположен первый в Европе (ого!) баптистерий. Над ним – мозаики пятого, вроде бы, века.
Вот, кажется, античные такие мозаики, ан нет, все иначе: образ рая удивительной благородной красоты, в нем и плоды, фрукты, вино (из сюжета о браке в Кане Галилейской), и звери-люди (символы евангелистов), и звезды, и небо, и все вверх – к точке схождения. На том месте, где потом принято будет писать Пантократора, знак.
В Неаполе существует очень разветвленный, устойчивый и вполне себе ужасный культ мертвых. О нем читайте у sibeaster в разделах, посвященных подземному Неаполю. У меня, к сожалению, клаустрофобия, и хоть покойников в виде костей я не боюсь вовсе, панические настроения от замкнутого помещения преодолеть не могу, сколько ни пытаюсь. Поэтому ни в катакомбы Сан-Дженнаро, ни в Сан-Гаудиозо, ни в костницы под храмами мы не заходили: меня не пускала туда фобия, а моих спутников внутреннее благородство (не хотели наслаждаться останками без меня). А вот в капеллу Сан Северо мы сходили (пришлось постоять в очереди). Рекомендую после (или вместо) моих рассуждений посмотреть о ней посты многожды упомянутого sibeaster: в них не только ценные комментарии, но и фотографии, а в музее снимать запрещено («Бамбино, ноу!» - женщины-полицейские к Гришке, увидев в его руках фотоаппарат). (фото с сайта музея).
http://sibeaster.livejournal.com/51401.html http://sibeaster.livejournal.com/51479.html
Странное впечатление оставила после себя эта капеллка. Об её «хозяине» – неаполитанском Якове Брюсе, но с бОльшими деньгами, мы были наслышаны. Мистик, масон, все с ним понятно, и желание герцога Сан Северо разрубить себя (свой труп) на части, чтоб потом все склеилось, и после такой процедуры воскреснуть – не поразило нас своей оригинальностью и новизной. Бывает.
Сильное впечатление оставила телесность в камне, столь явное культивирование физической природы человека, его физиологии, телесной значимости. Фантастическая (и это почти не метафора) искусность мастера-камнереза в передаче материи, ткани вызывает нехороший такой трепет.
Тело Христа в центре капеллы столь «живо», что хочется его потрогать – неужели камень, неужели это мраморные складки савана? Он прекрасен – после смерти – именно телесной, материальной красотой, и многочисленные предки герцога, закованные в аллегории, связанные с воскресшей материей, тоже. Сильные эмоции я испытала, на грани восхищения и отвращения, в общем, рекомендую сходить.
Вечером последнего дня в Неаполе мы поднялись на холм Вомеро, туда – только на фуникулере. Билеты в табачной лавке (у нас были) и, следуя, скорее, интуиции, чем указателям, подходим к стойке с компостерами и вертушками: все они работают, честно компостируют, а один проход открыт просто так, и никаких смотрителей. Тоня и Женя прошли по зеленому коридору, мы же с Ариной и Гришкой, его не заметив, по правилам. Да, жить в Неаполе надо уметь.
В сумерках прошагали мы к смотровой площадке: вот он – Неаполь, раскинулся,
и дома-то все высокие (четыре-пять этажей), и улочки узкие, поэтому снизу кажется, что они смыкаются над твоей головой – так себе ощущеньице.
Даже сверху Неаполь не выглядит красивым городом, городом-сказкой. Нет, он берет другим – витальностью и без-царя-в-голове демократизмом.
Неаполь ничего от человека не требует, не взыскует, не то, что культовые итальянские города: там хотя бы искусство надо любить, Ренессанс там, античность, Средневековье. Здесь – как хочешь: желаешь – давай, восхищайся, и объекты для того есть, разнообразные, на все эпохи; если другой ты человек - плюнь да на заборе надпись напиши, но и раскланяйся здесь же с тем эстетом дружелюбно, вы же – соседи. У третьего в Неаполе иные интересы – контрабанда, мотоциклы, мелкое воровство. «Засыпайте, честные люди, разбойники и воры, выходите на работу!»
А что? Неаполь - город такой, в нем все – живут и всегда – летом, у моря с видом на Везувий.