Из Кампании в Рим. Гл. 6. MAMA ROMA (Ч.2).

Я точно знаю: у людей по-настоящему великих значительность написана на лбу, но в поведении, внешнем виде, осанке, силуэте она никак не проявляется.

Большие ученые просты, с ними всегда чувствуешь себя свободно. Так и города, так и Рим – отменно демократичны, им не надо пыжиться, доказывать свою избранность, выставлять рядами колонны, громоздить памятники, расчищать площади (поэтому и дворец Виктора Эммануила смотрится здесь смехотворно – тоже мне, вставная челюсть, ампир с ВДНХ).

Людям здесь комфортно, весело, туристы увлечены Римом, а он снисходительно позволяет им себя рассматривать, изучать, но не свысока, а так, спокойно.

В Риме вообще очень много людей, русские встречаются, но больше всего итальянцев, они будто бы сошли с полотен мастеров – я бы только и делала, что фотографировала лица, да неудобно.

В городе полно полиции: времена смутные, боятся терактов, поэтому у каждого входа в метро, у всех храмов стоят вооруженные автоматчики. И стоят как-то просто, как будто так и надо, нисколько не важничают, но и не скучают: с людьми общаются, на вопросы отвечают, смотрят хорошо так, и глаза добрые…

Перед входом в Санта-Мария-Маджоре палатка и досмотр (сколько раз меня в этом путешествии обыскивали – не сосчитать, я в конце концов и привыкла. Может, зря).

Итак, рассматриваем великолепные мозаики (многожды упомянутый sibeaster сложил эпос об этом храме, но фотографии у него тоже получились ТАК СЕБЕ).

Итак, прыгаем мы вокруг алтаря, отходим и слышим разговор служащего с мужчиной в форме. «Монсеньор», - улавливаем мы обращение. Ого!

Подходим к правому приделу, а там с десяток таких же монсеньоров идут с хоругвями, впереди – главный, наверное. В хорошем ритме они мимо нас проплыли, не дали себя рассмотреть. Жаль.

На самом деле в Санта-Мария-Маджоре мы прибыли вечером, после чего поскакали в хостель ужинать, а на следующий день у нас была запланирована пробежка по Риму с заходом в места-шлягеры, а также в Еврейский квартал и район Трастевере с многочисленными хитами и упоительной (как нам обещали) атмосферой. Про шлягеры не буду, хотя в них тоже много смысла, отправимся сразу в еврейский квартал. Нет, все же скажу пару слов о шлягерах:

интересно, только нашему поколению такую закладку в мозгу оставил фильм «Римские каникулы»? Мы ведь все топовые места Рима воспринимали через эту синему, мы специально поперлись смотреть дворец принцессы Анны,

мы нарочно потопали к Испанской лестнице, зная, что она перегорожена реставрацией!

И Колизей я помню мелькающим, с седла мотоцикла, а бессмертное: «Это лифт?» в дверях нашего номера? Даже «Сладкая жизнь» не так отложилась, не говоря уж о других фильмах с римской тематикой.
Вернемся же в еврейский квартал.

Там забавно, как, впрочем, и во всех местах подобного рода, там я впервые увидела в Риме довольно длинную очередь за кошерными продуктами из теста. Чуть не встали в конец, да передумали.

Подходим к месту, название которого я забыла, но улочка выходит к театру Марцелла. Вниз – культурный слой метра на три, не меньше. Из еврейского гетто попадаешь сразу в древний Рим. Честно сказать, античные руины не вызывают во мне священного трепета, и даже культурные сцепления не действуют обычно. За редкими исключениями: историческая информация может сомкнуться с эстетическими впечатлениями, попросту говоря, красивым должно быть место, и только тогда оно имеет шанс мне понравиться. Я уже говорила, что в Риме нет ничего непрекрасного, и вот.

Тут же подключается воображение: табличка с картинкой повествует, что здесь в античные и позже времена располагался рыбный рынок. Ага, вот и представим себе апостола Петра, который ходит здесь и приценивается к рыбе: уж он-то, Симон, знает, какую выбрать. И беседует с продавцами, о чем, интересно, о духовном, о земном?
Выныриваем обратно, наверх, идем по мостику через Тиберину...