3. Георгиевский собор в Юрьеве-Польском
Один из самых поразительных храмов России – Георгиевский собор, выстроенный сначала Юрием Долгоруким в дереве, затем при его внуке Святославе в 1234 году в камне. От храма невозможно оторвать глаз, каменная резьба завораживает, причудливые фигуры каждая сама по себе – песня. Дважды, утром и вечером мы подходили к храму, дивились и ещё бы всматривались, да уезжать пора.
Чудная судьба у собора: уже через четыре года после постройки, в 1238 году, он пострадал от набега татаро-монголов, но разрушен не был: не исключено, что и на кочевников резьба собора, птицы-звери, произвели сильное впечатление. В последующие набеги тоже город пожгли, а храм не тронули. Но в 60-х годах XV века произошла катастрофа: рухнули своды вместе с кусками стен, грохнулись оземь уникальные орнаменты. Город тогда принадлежал московскому княжеству, и из Москвы был прислан известный и богатейший купец, руководитель строительных работ в самом Кремле В.Д. Ермолин. Ценность Георгиевского собора, видимо, понимали все, но вот умений восстанавливать поврежденное не имелось, не существовало планов, чертежей здания, подумать только, даже рисунков, скорее всего, не нашлось. Поэтому возводили «на глазок», а он, увы, Ермолина подвел: здание получилось почти в два раза меньше прежнего.
Однако самое обидное то, что уникальная композиция каменной резьбы, логичное и последовательное повествование о событиях древней истории, дивные орнаменты в их закономерном чередовании абсолютно не поддавались восстановлению. То ли грамотности не хватило «реставраторам», то ли вкуса, эстетического чутья, а, скорее всего, просто время ушло: весь тот объем мифологической информации о мире, системно уложенный и цепко связанный, был уже недоступен сознанию человека второй половины 15 века. Как «Слово о полку Игореве» не мог написать автор 15 и далее веков: язык изменился, тип высказывания, да мало ли что. Ермолин просто рассовал плиты по стенам, более менее подогнал по размеру, а непоместившиеся оставил так – куда же их девать?
Да к тому времени уже и растащили каменные блоки с изображениями местные жители по огородам – оттуда плиты и добывали потом следующее поколение реставраторов.
В самой церкви сейчас хранится знаменитое «Распятие» («Святославов крест»)
и те самые «лишние детали».
Современные (?) музейщики придумали увлекательную игру – приманку для туристов – мне она в самом деле понравилась. Турист должен не просто тупо погладить мизинец, нос, грудь, поковыряться в глазе какого-нибудь зверя для «сбычи мечт», а заняться поисковой деятельностью, а именно найти слоника на стенах собора. Об успехе этой задумки я догадалась сразу, как только увидела полные энтузиазма глаза детей: они выбежали поскорее из храма и стали пристально вглядываться во все элементы каменной резьбы, попутно восторгаясь увиденным, а также идентифицировать изображения.
Слоника отыскать при таком способе решения загадки практически невозможно (или очень трудно), но нам, двум взрослым женшчинам смотритель решил подсказать. Вот он – а место я раскрывать не буду – не уверена, что неведомый дух Музейного дела станет исполнять желания туристов, которые воспользовались такой незамысловатой подмогой, как фотография в инете.
Каменная резьба привела нас в состояние полнейшего восторга. Диво-дивное, как чудесен мир, как чудно ты, создание Господа! Видимо, примерно такие эмоции испытывал неведомый нам автор этих замысловатых сюжетов. Звери: грифоны, китоврасы (их более других), жар-птицы вырастают и растворяются, перетекают в огонь, в растения, в лица.
Помню константинопольские мозаики лохматых веков, самого начала христианской эры, там похожая «растительность».
Задал задачку Ермолин современным ученым: вне связи друг с другом некоторые сюжеты и разгадать-то непросто, тем более, что кое-какие вполне себе апокрифичны, как «Восхождение Александра Македонского на небо». Где он здесь, этот, что ли?
Где отроки Эфесские, обещанные описателями, а это что?
Более всего поражают, конечно, не изображения святых – с ними, видимо, не так интересно было работать мастеру, уж больно те на людей похожи
(а людишки – что на них дивиться – голова, да два уха)? Вот разве истории с ними интересные приключаются – тогда они как бы и не люди вовсе: то отроки Эфесские заснут, то Александр Македонский на небо вознесется, а ещё Преображение, а ещё Архангелы!
И все-таки по-настоящему изумляют звери – диковинки заморские.
Тут ещё и многовековой опыт изображения, традиция, которая никогда не прерывалась, с неолитических ещё, наверное, времен.
Зверики гораздо более «живые», чем все наши академические кошечки, левретки, лошадки, все натурные-реалистичные изображения животных, к которым мы привыкли. Как бы эти чудики забегали по снегу рядом с собором, так прямо и погладила бы, и почесала за ушком. Очень я довольна, что всех их увидела, очень.
