10. Монастырь в Сливнице. Семейный стол.

На машинке одного из служащих лагеря нас вызвались отвезти в монастырь Пресвятой Богородицы (16 век) в Сливнице. Гришка остался рубиться в какую-то игру на своем планшете, а мы вчетвером влезли в авто – и покатился горный серпантин. По пути, в селе Сливница, наш водитель подцепил человека – хранителя ключа и по совместительству экскурсовода, он рванул следом на Ниве. Выходим, видим вполне ухоженную территорию монастыря, по-македонски совсем небольшую, без садов и огородов.

Христо (так зовут нашего гида) рассказывает, что вообще-то он профессор биологии из Скопье, тут у него дача, ну и ключ от монастыря. Христо прилично выпил (он же не ждал посетителей), это ничему не мешает, но вызывает сомнение его способность вести машину по опасному серпантину (сразу скажу, что все обошлось – доехал за нами идеально). Прямо на колокольне – македонский флаг – чтоб все видели (до греческой границы не более 15 километров).

Да, фрески в прекрасном состоянии, все стены расписаны маленькими сюжетами и сюжетцами, рассматривать нужно долго. Если у Лазарева не нашлось хороших слов о Курбиново, он обвинил тамошних художников в подражательности и стилизаторстве, то представляю, что бы он сказал об этих, 16 века. Любопытно, что никаких курбинвских влияний я не заметила, даже близко, а церковь-то по прямой в гору километрах в двух находится. Значит, принципиально избегали аналогий. То есть в 13 – 14 веках, в 100-километровой близости, в Кастории, Курбиново – непревзойденный образец, то в 16 – уже нет, видимо, стилистика кажется уже «неканонической», не пригодной для употребления. Сюжеты гораздо более разнообразны, чем в Курбиново, и, как часто бывает в провинции, близки к апокрифическим. Но это стилистика иллюстратора, не свободного художника, перед нами Библия в комиксах в картинках. Я увидела здесь прямые повторы фресок касторской церкви Афанасия из Музаки (1387); именно эта роспись, в отличие от других виденных нами касторских церквей, не имеет никаких пересечений с Курбиново. То есть где-то там, в позднесредневековых недрах, происходит стилистический сдвиг, меняется мода, сферы влияния. Обо всем этом я ничего не знаю, увы.

Женя видит расползающийся грибок на стене и робко спрашивает у Христо: работают ли здесь реставраторы? Нет, он нас уверяет с воодушевлением: здесь только подлинники. Потом, правда, подумав, добавляет: стены иногда чинят.

Христо предлагает нам чай-кофе, показывает гостиничку для паломников, примерно на два спальных места: есть кухня, вполне себе можно жить, но гости редки.

Выходим за территорию – красота, райское место, здесь же источник.

Уезжаем, все в прекрасном настроении, наш водитель вспоминает русский язык (в бывшей Югославии его все учили в школах). Словарный запас у него с тех времен своеобразный: помнит «Дай прикурить. У меня есть зажигалка». Напрягается, думает дальше – песни – его осеняет, он хохочет. «Казачок-мазачок».

Мы дружно, в четыре головы, киваем, его это воодушевляет ещё больше, и он заводит, довольно верно «Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой…», мы подхватываем уникальную песню, которая сквозь традиционные хасидские напевы демонстрирует единство славянских народов. «Выходила на берег Катюша» орем мы впятером на берегу Преспенского озера – и вылезаем в полном умилении. Тут же нас зовут к столу, подскакивает Таше – директор лагеря, на стол ставятся бутылки домашнего вина, соки для детей, кофе для хозяйки, пепельницы (курят все, кроме нас) – и бедная Тонька складывает беседу из полдюжины македонских, английских и русских слов. Болтали где-то полчаса.

Наш водитель (имени его мы не поняли) и его жена живут здесь – летом в палатке, зимой работают в Битоле и приезжают в домики (например, встречают здесь Новый год), их дети, Анастасия и Злата, учатся в Битоле и Скопье. Вслушиваются в наши имена, более всего им нравятся Антония и Григорий.
Климат здесь прекрасный и, что нас с Женей особенно захватило, - чрезвычайно благоприятный именно для астматиков. Нас клятвенно уверяют, что через 15 дней пребывания здесь астма уйдет, а если остаться подольше, то она и не вернется. Мы замечаем, что – да, на второй день Гришка перестал кашлять, а перед отъездом полтора часа бегал с ребятами, играл в футбол – и хоть бы что! И почему же сюда так трудно добираться, так дорого и неудобно??? Мы, конечно, обещаем приезжать ещё, нас уговаривают поселить почти бесплатно (куда уж больше), но внутри себя понимаем: маловероятно. Хотя, кто знает? Ещё два с половиной года назад я и предположить не могла, что опять окажусь в этих же местах, так что кто знает…