1. Польша-2. Люблинский ренессанс (1).

Начало моего очередного рассказа по сложившейся и, значит, доброй уже традиции должно содержать элементы черной комедии. Итак, во вторник вечером после уроков я рванула к автобусу в аэропорт, где ждали меня неизменные спутники – дочка Тоня (взрослая уже носительница языков, ясной головы и коммуникативных способностей), подруга Женя с сыном Гришкой пубертатного возраста и подруга Арина.

Интрига поездки заключалась в том, успеем ли мы из Варшавы на поезд до Люблина, последний, отходящий в 20.50, или придется ехать на ночной маршрутке с плохой репутацией, билеты на которую мы как-то криво забронировали на польском сайте.

Мне всегда интересно, что именно польские (и белорусские) таможенники так долго, в течение 10-15 минут, выискивают в русских загранах, проницательно и серьезно, что же они там хотят увидеть? Более часа на таможне, затем такси – и ура – успели на поезд! Далее разъезжаемся по своим резиденциям – Арина в свои апартаменты, мы в забронированную квартирку. Вот тут-то вторая загвоздка: около 12 ночи нас, конечно же, никто не ждет, но мы заранее списываемся с хозяевами и получаем странную инструкцию на польском языке. Гугл в помощь, текст напоминает шифр (цифры привожу не все): «Улица Hirszfelda …, грудь 2, квартира номер …. Код для домофона … Ключи будут под стеклоочиститель». Слово «грудь» Тонька лихо перевела как корпус, а вот со стеклоочистителем не все было ясно, прямо скажем. Мудрая Женя перед дверью в квартиру предположила, что у поляков должен быть сходный с нашим, традиционный менталитет, несмотря на все происки гугла-переводчика. Она велела заглянуть под коврик у двери и, конечно же, ключ лежал там. Напротив лифта другая дверь на ней заветный рождественский код – имена волхвов.

Кстати, хозяев нашей квартиры мы так и не увидели, через три дня деньги положили на стол, а ключ по договоренности бросили в почтовый ящик. Вот большая улица, на которую выходила наша махонькая – ну что ж, мы не против.

Утром выходим в город – я слышала о Люблине как об одном из самых красивых городов Польши – в общем, так и есть. «Как я люблю польские городки» - пищит Тоня нацеливая планшет на главную площадь!

Где-то до 16 века история Люблина мало чем отличалась от истории любого русского города: монголы, Литва, захват удельным князем. Затем пути расходятся: в 1569 Люблинская уния (соглашение об объединении Королевства Польского и Великого княжества Литовского в Речь Посполитую), страшная чума и множественные набеги, захваты, претензии России на эту часть Польши. Город практически не был разрушен во время Второй мировой войны,

но полностью уничтожен еврейский квартал. Теперь следов еврейской культуры на территории Люблина мало – самое известное – кладбище. На территории Люблина находится Майданек – мы туда не пошли. Известно, что немногие выжившие после Катастрофы евреи вернулись в Люблин (почти 38 тысяч проживали здесь в 1939 году), но встречены были враждебно – им пришлось покинуть землю предков. А между тем люблинская иешива признавалась ещё в начале 16 века высшим учебным заведением, и слава о ней гремела на всю Европу, в городе работали с 16 века несколько иудейских типографий, «Ваад четырех земель» проходил именно в Люблине, более половины знаменитых уроженцев Люблина, по данным Вики, - евреи. Да, напряженные межэтнические отношения существовали здесь и до войны – известно, что Католический люблинский университет вел активную антисемитскую пропаганду, и «исполнителями» погромов были в основном студенты. Да, сейчас единственный из увиденных нами памятников, посвященных еврейскому Люблину, находится в плачевном состоянии.

Старый город производит впечатление единством архитектурного стиля – его называют Люблинским ренессансом – все постройки 16 века. Чем этот самый Люблинский отличается от того самого простого Ренессанса, сказать не могу, не берусь, но городок выглядит вполне себе столичным, ухоженным, импозантным.

Туристов мало, наша русская речь никого, по-моему, не беспокоила, да мы ни с кем, кроме продавцов-кассиров и не беседовали, они совершенно невозмутимо делали все то, что мы просили: создается впечатление, что русский здесь знают почти все, но отвечать предпочитают по-польски. Впрочем, нет: таксист, узнав, что мы из России, сочувственно отозвался о гибели военного самолета (того, в котором погибли хор Александрова и доктор Лиза). Спокойно сказал, что правды о причинах крушения мы никогда не узнаем. Вообще поляки – не немцы: ни открытых доброжелательных улыбок, ни бьющей через край любезности, ни тактильных поползновений вы здесь не встретите – местные молчат. Мы иногда вынуждены были замолкать или шикать друг на друга – наша речь повышала общий шумовой режим на какое-то количество децибелов.
В таком светлом цветном городке ожидаешь встретить надувные шары, карусели, хлопья сладкой ваты, здоровый молодецкий смех и цоканье каблучков, легкую воркотню пожилых дамочек.

Но нет – фон ровный, как в фильмах великих поляков – Вайды и в особенности Кислевского, люди передвигаются тихо, мягко и чуть печально, тона приглушены, лица сосредоточенны, все как-то сами по себе. Лица интересные – все, но фотографировать совсем неудобно, ясно, что вторжение в частное пространство поляков не обрадует, наверняка рассердит, рассчитывать на интеллигентную иронию, знакомую по знаменитым польским комедиям, не приходится, веры в нее мало.

В Люблине мы подготовили тела к операции под кодовым названием «Большая жратва»: еда здесь вкусная и относительно дешевая (никак не дороже нашей), спиртные напитки хороши, разнообразны, позволяют каждый день осваивать новый вкус, поэтому днем мы завсегда заходили в соответствующие заведения, а вечером объедались дома до полного изумления. Герб и символ Люблина – козел, тянущийся к виноградной лозе.