10. Польша-2. Кельце. "В единый образ облеклись"

Честно сказать, Кельце мы посмотрели плохо – и не только потому, что устали, что мало времени отвели (около 4-х часов), но и просто плохо подготовились – рассматривать достопримечательности наобум я люблю только на второй-третий день в городе, если таковой выдается. Да, и ещё нас настиг мороз – около 10 градусов и влажный ветер: после поезда пробрал "мелкий расколбас", от которого я так и не оправилась.

Большую часть путешествия мы провели в пути – это, я считаю, очень по-польски.

Ещё Гомбрович в романе «Космос» дает нам мистическую картину передвижений польского паренька из Кракова в Закопане, мы, кстати, в прошлый приезд тоже проделали этот путь, и тоже в жару, сейчас же двигались в обратном направлении. Весь польский кинематограф – это дороги: рельсы, полустанки, сельские грунтовки, трассы; оператор снимает через стекло, вслед пешеходу, перед пешеходом, рядом с машиной – а пейзажи практически всегда унылые, зимне-осенние, тоскливые, символичные по самое некуда.

Все это мы тоже прочувствовали-просмотрели-насытились. Поезда, конечно, комфортнее, чем маршрутки-машины, кто бы спорил. И вот, после двух часов пути с унылейшим пейзажем въезжаешь в чистенький, цветной, польский городок с праздничной подсветкой.

Литературный прием называется контраст или антитеза. Тебе в общем-то весело, ты бежишь по широченной дороге, наполненной бутиками и канторами (обменниками) к достопримечательностям (не забыв поесть, конечно). Первая – Кафедрал, костел Успения Пресвятой Девы Марии столько раз перестраивался, что романский облик практически утратил. Сейчас это – барокко, как снаружи, так и внутри.

Там – похороны какого-то значительного человека – костел полон. Топчемся на задворках, рассматриваем вертеп.

Выходим к дворцу Краковских епископов – это одна из самых замечательных польских построек в стиле раннего барокко (1642 год) – очень красив.

Мы видели многолюдные иудейские пустыни римских вертепов, живых зайцев и барашков, стоги сена в польских костелах, но вот в дополнение коллекции – фронтон-вертеп.

Кельце вообще-то – один из самых значительных торговых центров Польши, и он не утратил этого статуса до сих пор. Шахтерский, металлургический город, более 100 лет до окончания Второй мировой был в составе Царства Польского (c 1837 года по 1919 год главный город Келецкой губернии).

Далее всего 20 лет в составе независимой Польши и – немецкая оккупация. Опять настигает нас жуткая антисемитская история, связанная с этим местом. Дело в том, что треть довоенного города была еврейской – во время оккупации кто-то ушел в партизаны в Свентокшишские горы, большинство отправились в концлагеря. В конце войны выжившие вернулись – их ждали родные дома, занятые местными жителями, и агрессивно настроенное население – евреи воспринимались как пособники и апологеты новой власти – коммунистической, а ненависть к русским, да ещё и коммунистам успела сформироваться давно.
Нужен был повод – и он нашелся – беспроигрышный, освоенный, прежний – ритуальное убийство. Восьмилетний мальчик исчез 1 июля 1946 года и возвратился через два дня, рассказав, что его похитили евреи и, спрятали в подвале, намеревались убить (позже в ходе расследования выяснилось, что мальчик был отослан отцом в деревню, где его научили, что он должен рассказывать). Местные прекрасно знали, что в доме, где его якобы держали (ул. Планты 7) и подвала-то никакого нет, но логика тут никому была не нужна. Тысячи человек собрались вокруг дома и при полной поддержке местной милиции расправились с теми, кто тут укрывался-жил, утратив в городе собственные дома-квартиры. Более 40 человек убиты (и дети, и беременные женщины), более 50 ранены. Ужасно то, что эти люди пережили войну, страшные, чудовищные годы концлагерей, смерть близких - они вернулись домой, думая, что все уже позади. Справедливости ради надо сказать, что некоторые поляки пытались противостоять погромщикам, двое из них были убиты, но любые проявления человечности в общем угаре обречены. У меня всегда, при любом упоминании о погромах стоит перед глазами кадр из фильма «Магазин на площади» – выжившая из ума старуха накрывает голову большущим платком и забивается в угол.

Сохранились фотографии с похорон жителями города жертв погрома – смотреть их невозможно. http://hitler.eu/slideshows/holocaust4/Albums/Album1/Large/Kielce_-_A_woman_cries_for_her_husband_and_other_victims_of_the_Kielce_pogrom_during_the_public_burial_-_2.jpg
Конечно, по сравнению с событиями в Едвабне, например, и эта история меркнет, но все-таки https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%BE%D0%BC_%D0%B2_%D0%95%D0%B4%D0%B2%D0%B0%D0%B1%D0%BD%D0%B5
Погром в Кельце вызвал массовую эмиграцию евреев из Польши. Если в мае 1946 года из Польши уехало 3500 евреев, в июне — 8000, то после погрома в течение июля — 19 000, в августе 35 000 человек (данные Вики). Сейчас их в Польше практически не осталось (повторюсь, 6 тысяч и в основном в Варшаве).
А так, городок очень приятный, живой, развивающийся, динамичный. Здесь много молодежи – есть и Технический университет (один из старейших), и другие высшие учебные заведения. В центре стоит памятник Генрику Сенкевичу

(неподалеку – вездесущий Пилсудский).

Бюсты Гомбровичу, Высоцкому и памятник Майлсу Дэвису мы не видели.

Здесь нам в кафе наливали прекрасные спиртные напитки – Арине горячее имбирное пиво, нам чудесные глинтвейны, Гришке очередную порцию горячего шоколада – он поглощал его в диких количествах и сдержанно хвалил.

В общем, плохо мы посмотрели Кельце, многого не увидели, и ладно - побежали к поезду.

Вечером поздно прибыли в Варшаву, там переночевали в прелестном отельчике неподалеку от аэропорта, утром самолет – и домой.
Не знаю, что и сказать в заключение. Городки, которые мы посетили (и Краков), – прекрасны, интересны и значительны, но драматизма для меня, пожалуй, многовато. И как-то не укладываются в сознании ренессансные прелести Люблина, Замости, Сандомира, Кельце и даже Кракова с теми сюжетами, которые наполняют историю этих городов: то ли они не успели ещё в прошлое уйти, то ли культурологического здравомыслия мне не хватает. В общем, я бы отправилась ещё, наверное, в Польшу, но уже на Запад, в Силезию, или на Север, в Гданьск - «русской Польши», пожалуй, с меня достаточно.