Ч.2. Запоздалое вступление, Нижний Тагил
То ли Гоголь, то ли Пушкин, то ли вообще Салтыков-Щедрин выдумали сакраментальную фразу, которую можно воспринимать как тест на русскость: «В России две беды – дураки и дороги». Иначе говоря: если чего-то из этого набора нет – ни фига не Россия.
Дороги…
Во многом успеху нашего предприятия (путешествия по Уралу и Сибири с малыми средствами) мы обязаны состоянием дорог в этом регионе и чёткой бесперебойной работе транспорта. Привычно отдавая своё тело в лоно какой-нибудь Газели, мы по первости настраивались на обычную дорожную тошниловку. Не тут-то было! Дорожки лились чудно, равномерно, машинки бежали быстро – не ниже 80, нигде не спотыкаясь. И это в самые что ни на есть захолустья: в посёлок Висим, что в 60 км. от Нижнего Тагила, мы доехали с ветерком, в Богом забытый Ирбит – дорожка ни сучка, ни задоринки. Нет, это вам не Россия – Азия.
Дураки…
С ними сложнее. Люди в этих местах отличаются некоторой угрюмостью, но вовсе не придурковатостью. Недюжинная смекалка нужна хотя бы для того, чтобы совмещать местное и московское время, отстающее на два часа. Причем поезда и электрички ходят по Москве, а автобусы, естественно, по местному. Если хочешь прокатиться на двух видах транспорта, надо изрядно поломать голову. В холлах некоторых гостиниц висят часы, показывающие московское время, программа «Время» идёт в 21.00, а не в 23.00 (по местному). Как у них шизофрения не развивается, не знаю. Теперь о грустном. Я всегда в поездках стараюсь фотографировать людей. Понятно, что снимки получаются качественными через два на третий, что не всегда успеваешь вытащить фотик, да и неловко как-то. Здесь я долго не могла понять, чего же мне не хватает, и к середине путешествия дошло: мне не хочется фотографировать людей. Может быть, виновата зима, закрывающая человека от внешнего мира в дублёнки, треухи, шубы. Не останавливался взгляд, не цеплялся: лица, фактура, походка, осанка – мимо, мимо, мимо. Очень много спитых лиц, особенно в Тагиле, но и в Средней России их не меньше, а фотографировать хочется. Да, ещё их просто нет, людей-то! Плотность населения настолько низка, что подчас кажется, ты на том свете (кстати, это ощущение возникало довольно часто). В крупных городах только в центре есть какая-то жизнь, чуть отойди – в Тагиле через Тагилку, Тобольске через Абрамку, Каменске – Каменку – и всё… Пусто. В русских деревнях какой-нибудь Тверской или Костромской области пустота другая – не дикая. А здесь – мощные ворота, двух-трёхконьковые «сплошные» крыши и ни звука. Собак, шавок, котов пугающе мало - никто не облает вас по пути, не привяжется банным листом, не попытается в праведном гневе укусить за ляжку.
Нижний Тагил произвёл на меня сильное впечатление. Это город, в котором нет белого снега – он покрыт чёрной, серой, синей, оранжевой копотью. При подъеме на Лисью гору (безусловно, Лысую, по сути) перед твоим взором открываются врата ада: дым из множества труб, горящие огни – многоликое марево покрывают небо Тагила сплошным слоем.
Зрелище настолько значительное, что вызывает хтонический ужас и восторг. Город поразил меня абсолютной цельностью облика в исторической перспективе: он был создан Демидовыми как гордость отечественной металлургии, пронёс это знамя сквозь все советские эпохи и сейчас остаётся индустриальным гигантом. Ощущение значительности этого места не покидало меня ни на улицах старого демидовского Тагила (например, Уральской), ни на проспекте Ленина, ни на дальних окраинах (Гальянке).
Главный проспект Ленина застроен, в основном, сталиансом. Я, признаться, совсем не люблю сталинскую архитектуру. Готова испытывать к ней культурологический интерес, если меня попросят, но эстетического удовольствия – никакого. И тем не менее она абсолютно органична имперскому, величественному и абсолютно бесчеловечному духу этого города. Чуть в сторону от проспекта – славные цветные домики-игрушки, и это тоже понятная, аутентичная сторона Тагила.
Легко представить себе крупного во всех отношениях заводчика, который стирает копоть с лица, тяжело поднимается по лестнице в такой вот милый домик, дует чай, а потом удобно усаживается на диване послушать игру дочери на фортепьянах.
Назавтра он отправится лить чугун и будет ему, ох, как не сладко. Музей «Демидовский завод» - уникальный культурный объект - был на праздниках закрыт, но в заборе имеется вполне себе пристойная дыра, через которую ты попадаешь в это царство вагонеток, конвейеров, воротов и всяких других неописуемых железных конструкций.
Там по-настоящему страшно и весело: гул железного ветра, нависающие махины, которые глядишь – и раздавят тебя, даже не заметив.
Мои подружки и дочка изрядно струхнули и не полезли в нутро этой адской машины, а я в гипнотическом оцепенении походила (недолго) по демидовскому царству, затем метнулась, по пояс в снегу, вызволять моих спутниц из мрачного заводского плена. Они всё это время мёрзли, поджидая меня на открытом месте.
Железно, железо, металлы – их многоликий образ, цвет и запах преследовал меня в Тагиле. Вот пруд – обязательный атрибут любого демидовского поселения, источник энергии для заводов – вроде, ничего, металлический привкус отступает. Ан нет, глядишь, а у всех, практически, людей, проходящих мимо, поблёскивают золотые зубы. Деревянная слобода за Тагильской улицей, окраина, а закат весь в металлургических бликах.
Мост через Тагилку, и тут всякое такое железное и ржавое торчит. Жесть, одним словом.
Нет, не подумайте ничего плохого: город в отличном состоянии, он комфортабелен, чист и богат как хорошо отлаженная турбина. Здесь вполне можно проводить время, и я очень рекомендую музеи и на Тагильской улице с этно-экспозициями, и в Центре Художественную галерею – там висит знаменитая Тагильская мадонна, картина, с высокой долей вероятности принадлежащая кисти самого Рафаэля. Вот людей я в этом города как-то не заметила, и не то чтоб их не было. Не заметила, и всё.
