3 часть. Ярославль. Область контрастов
Последний день нашего пребывания в Ярославле был, пожалуй, самым трудным физически, эмоционально и даже, не побоюсь этого слова, интеллектуально.
Направляясь в Курбу, мы выскочили из автобуса посередь большака в чистом поле и перли километров пять вслед весело убегающему в нужном направлении транспортному средству. После, по дороге уже в Толгский монастырь мы, наученные горьким опытом, попросили кондуктора предупредить нас о нужной остановке, но увы! Забыла тетечка, ухнула как филин в ответ на мой вопрос: «Ну где же?». Пришлось возвращаться, и не просто так, а по лесу через гаражи, в пургу, в пятом часу вечера. Идем по лесной тропочке, встречаем стайку весело матерящихся мужичков. «Как на Толгу пройти? – Ну, вы, девчонки, даете! Сейчас прямо, потом вниз, потом вверх, там кладбище старое и рельсы. Вот по ним и п…те». Послушались, а что делать? Хорошо, в марте посредине путей образовался наст, по которому можно было ступать, иногда, конечно, проваливаясь по пояс.
И вот кое-как идём мы, ко всему готовы, ничего не жаль… А пурга плюет нам в очи, а дороге лесной конца-краю не видно. В ужасе прислушиваюсь – не идёт ли поезд: он-то нас не заметит, придется немедленно прыгать на обочину, в сугроб, но как грамотно оттолкнуться, особенно не слишком ловкой Тоньке? Уф, страшно вспомнить. Дошли до переезда, а там всего-то километра три по асфальту. Уже – ерунда.
Теперь о трудностях эмоциональных. Знала я, отправляясь в Курбу (причем в первый раз), что предстоит нам увидеть нечто особенное, но такого не ожидала.
Село Курба – известно с 1426 года, когда она стала вотчиной князей Курбских. В селе Курба находится уникальная церковь – во имя иконы Казанской Божьей Матери (1770)
Надо сказать, что обе храмовые постройки поражают воображение. Я не искусствовед, и когда читаю про 16-лепестковое в плане центрическое сооружение (Казанской церкви), честно вдумываюсь в формулировки и понимаю, что все – правда: и про «второй ярус, который представляет собой четверик с основаниями для четырех боковых глав», и про центральную главу, стоящую на небольшом восьмерике. Ещё я понимаю, что ранее я такого никогда не видела, что церковь для российской глубинки уникальна, что похожа она издали на свечу или на гнездо, из которого тянут свои головки галчата.
Ярославская традиция 17 века с её эмоциональностью, тонкостью, ритмической сложностью как-то соседствует здесь с московскими барочными влияниями. Колокольня бесподобна. Где же тот безвестный архитектор, что построил это удивительное сооружение, воистину не с провинциальным, а со столичным размахом? Сейчас весь храмовый комплекс находится в аварийном состоянии, информация местного сайта поражает: «К сожалению, курбские церкви не были включены в список памятников, охраняемых государством, и не подлежат реставрации. Обречены на разрушение…». Нет слов… В церкви в советские времена размещалась тракторная станция, что сказалось на верхнем ярусе фресковой росписи, закопченной и, возможно, утраченной навсегда.
Центральный и нижний ярусы росписи ещё можно бы было спасти…
По лаве (так назвал мост через Курбицу местный житель) можно пройти в село Васильевское, где на погосте расположены церковь Спаса Всемилостивого (1745) и Смоленской Богоматери (XVIII).
На этом месте, на берегу судоходной некогда реки, располагался центр торговли, а в центре стоял храм и палаты последнего владельца имения Андрея Курбского, здесь он жил до побега в Польшу. Некоторые историки, кстати, считают, что свое детство и отрочество этот образованный и многоумный диссидент своего времени провел именно здесь, в селе Курба. Не могу отказать себе в удовольствии процитировать строки из первого послания этого человека Ивану Грозному. «… В течение многих лет трудился, и много пота продал, и много перенес, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой своей не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях твоих против врагов твоих сражался и страдал от телесных мук, которым господь мой Иисус Христос свидетель; а как часто ранен был варварами в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами. Но тебе, царь, до всего этого и дела нет».
В церкви Смоленской Богоматери, выстроенной в 1793 – 1804 годах, сохранился красивейший пятиярусный резной барочный иконостас 18 столетия. Говорят, из этой церкви в Казанскую под Курбицей существовал подземный переход. После бегства Андрея Курбского в Польшу имение стало опальным: палаты были разрушены, а земли отданы во владение татарским мурзам. Менялись владельцы, возводились новые строения: при Нарышкиных – чудесная Казанская церковь, чуть позже - колокольня. Сейчас село переживает не лучшие времена, хоть жизнь в нем какая-то теплится.
Верить в то, что уникальный храмовый комплекс села Курбы обречен на дальнейшее разрушение, не хочется…
Думаю, многие уважаемые читатели бывали в Западной Европе и видели, что даже в «топовых» местах состояние памятников далеко от идеального. Но такого ужаса, как в русской провинции, от созерцания полуразрушенных строений не испытываешь нигде. Уникальные культовые постройки никому не нужны, они заброшены, они могут исчезнуть с лица земли навсегда.
Нигде, ни в какой стране мира я не видела такого дикого контраста между вопиющей бедностью и самодостаточным богатством.
Это имущественное расслоение повторяет, конечно, экономическую ситуацию в стране в целом, но когда в пределах 30 км. одной области смотришь на выбитые для проезда тракторов алтарные окна, закопченные лики святых в одном храме и выбеленные, поновленные до лубочного блеска стены другого, зло берет, честное слово. Хвала матушке Варваре, игуменье, что нашла силы, средства, радея за восстановление Толгской обители. Теперь вход в монастырь возможен только через КПП после некоторого досмотра, может, это и правильно. Теперь икона Толгской Божьей матери, возвращенная из музея, висит в стеклянном ящике напротив окна так, что разглядеть её практически невозможно. Может быть, и в этом есть смысл: в монастыре её «дом», а в нем свои порядки. А рядом, в Курбе, в храмах ветра гуляют, лики святых с каждым годом темнеют, исчезают, купола рушатся. Поражает, повторюсь, контраст – не по-христиански как-то это, не по-человечески. Не могут ни власти наши, ни РПЦ больным помогать, только здоровым, к сожалению.
Красота гибнущая ещё острее, ещё пронзительней воспринимается, чем зримое благолепие. В Ярославской области и того, и другого достаточно.