Старая Русса. Ч. 2.
Кремля у города нет, и где он располагался, по-моему, точно никто не знает. Самая древняя постройка – Спасо-Преображенский собор, входящий в комплекс монастыря, основанного в XII веке. Он очень хорош, особенно греют моё петербургское сердце асимметричные окошечки.
Однако сам монастырь без келейных корпусов, ограды смотрится как-то одиноко и безжизненно. Многие знания – многие печали… В Спасо-Преображенском монастыре во время оккупации находилось гетто, именно отсюда не менее двух тысяч евреев отправлялись на смерть. В монастыре располагается краеведческий музей, в который мы, к сожалению, не попали, ибо по вторникам он закрыт. Самый «живой» из сохранившихся храмов – Георгиевский, он практически всегда был действующим (иконы там собраны со всех разрушенных или закрытых храмов), и именно здесь молился Достоевский.
Известна церковь, прежде всего, чудотворным образом Богородицы Старорусской – самой большой в православном мире выносной иконой Божьей Матери. История этого образа мне показалась настолько интересной, что я её вкратце перескажу. В десятом веке из Овидиополя попала в старорусские земли это икона, а к шестнадцатому её слава чудотворной святыни прокатилась далеко за пределы новгородских земель. Выпросили её себе тихвинцы, естественно, на время, во избавление от страшной моровой язвы. И задержалась знаменитая икона в Тихвине на три века и почиталась там наравне с Тихвинской. Однако рушане требовали святыню назад: слезы, жалобы, прошения неслись к царям и митрополитам беспрерывным потоком. В конце XVIII века тихвинцы согласились сделать копию, которая и была отправлена в Старую Руссу и помещена в Георгиевском соборе. Этот список тоже вскоре стал чудотворным. Но рушане не сдавали позиций и хотели получить обратно именно оригинал. И, наконец, в конце XIX века Богородица Старорусская на руках из Тихвина была перенесена домой, в Спасо-Преображенский монастырь. Но, как оказалось, ненадолго. В советское лихолетье с неё сняли дорогой оклад, но уничтожить не решились, а после немецкой оккупации чудотворная икона десятого века пропала, и дальнейшая судьба её неизвестна. В Георгиевском храме остался тот самый список XVIII века, но непростой. Стоит сравнить его с копией Богородицы Старорусской конца XIX века, оставшейся в Тихвине, чтобы понять разницу: младенец на чудотворном списке XVIII века отвернулся от матери в сторону молящихся во храме, то есть собственно копии у иконописца не получилось.
(фота не моя)
Вот тут-то и ломают до сих пор головы искусствоведы: то ли список с другой иконы сделан (с какой стати?), то ли что. Думается мне, что подобные истории случаются в православном мире: многочисленные и не слишком похожие один на другой списки Молченской иконы – подтверждение тому. Не берусь судить, что именно движет сознанием иконописца, когда копия получается существенно отличной от оригинала, что сам изограф понимает под каноном? Не знаю, есть ли исследования о характере и границах вариативности в списках. Хорошо бы ещё посмотреть на предмет «неточностей» списки, ставшие чудотворными. Могу только сказать, что впечатление икона Богоматери Старорусской производит сильнейшее.