Румыния без Дракулы. 5. Трансильвания, Сибиу - Новый год и скансен.
В Сибиу мы встретили Новый год, совершенно традиционно: салатом оливье и фильмом «Гусарская баллада» (каждый год мы выбираем советскую комедию, подходящую случаю, боюсь, уже подысчерпался наш кинематограф). Удивительное дело: в крупном трансильванском Сибиу в новогоднюю ночь стояла совершенно патриархальная тишина, как на Полтавщине близ Диканьки.
Нет, пару раз что-то громыхнуло, но никакого сравнения с дебошем и хованщиной Неаполя, Кракова и даже Брно, там стулья дрожали от взрывов, а в Неаполе дом колыхнулся так, что я разлила красное шампанское на белоснежное белье.
В город мы выходили по вечерам, а день 4 января целиком посвятили этно-музею в трех километрах от Сибиу, это скансен, он называется ASTRA.
ASTRA- общество, основанное в Сибиу в 1861 году, оно занималось проблемами румынской самоидентификации, которая ассоциировалась прежде всего с крестьянской культурой, думали его члены о перспективах создания румынского государства. Музей ASTRA был торжественно открыт 19 августа 1905 года, но, конечно, не в парке, а в центре города. В 1940 году, как известно, Северная часть Трансильвании отошла Венгрии, а именно там располагалась настоящая деревянная Трансильвания, и тогда же был предложен новый план открытого музея, скансена. Но тогда не сложилось, и только в начале 60-х годов Румынская академия решила продолжить проект, но основной темой его должны были стать не просто артефакты, а именно народные технологии.
В 70-е годы в парк величиною 97 га начали свозить дома и постройки, благо, недостатка в них не было – Чаушеску проводил политику «укрупнения», то есть уничтожения деревень в угоду большим конгломератам-совхозам, а деревянные часовни, амбары, дома предметы быта могли сохраниться только в искусственных условиях.
Теперь, говорят, это один из самых крупных в Европе скансенов, а в Румынии уж точно – самый. Мы провели там полдня, и было нам славно.
Тут, вокруг озера, расположились дома, в одной стороне – скорее, хозяйственный постройки и бедные избы, в другой – полная реконструкция села уже начала 20 века.
Надо сказать, что мы поездили по Южной Трансильвании изрядно, и пути наши лежали в четырех направлениях, на все четыре стороны: из Брашова в Сибию – с Востока на Запад, из Сибиу в Алба-Юлию – далее на Запад; из Сибиу в Сигишоару – на Север; на Юг в Валахию вдоль реки Олт, до Кэлимэнешть. Так вот, я на всех этих путях-дорогах ни разу не видела ни одной деревянной постройки! Трансильванские села – это каменные саксонские городки с единой непрерывной линией домов и – часто – с крепостью посредине.
Наверное, деревянные дома и сохранились в горах, но никакого сравнения с деревянной-деревенской Северной Румынией, с Буковиной, эта часть страны не выдерживает. Возможно, это «поработал» Чаушеску, возможно, «народная» часть трансильванской Румынии располагается в Марамуреше, а не здесь, в Южной.
Наверное, именно в деревянных румынских домиках тихими зимними вечерами бабушки рассказывали своим внучкам или девицы друг дружке страшненькие истории про вампиров, пели об ужасном злодее Дракуле.
Где-то в таких вот экстерьерах лежал путь всадника из «Страшной мести». Легко представить здесь и пьяных мужичков, мечтающих о галушках у Солохи – от Диканьки до Марамуреша и чуть далее - единое фольклорное пространство.
Вокруг церкви, явно марамурешской, могли в рождественский сочельник распевать «Миорицу».
Три пастуха задумали убить четвертого, позавидовав его стаду (четверка обччно - мадьяр, немец, молдаванин и валах) . Одна овечка сообщает парню о намерениях злодеев, но пастух ведет себя странно, по-христиански: он обращается к овечке и просит сообщить своим односельчанам , что … (приведу почти полный перевод – очень уж красиво).
Скажи, овца моя,
Что обвенчался я
С царевной прекрасной,
С невестою ясной;
Как свадьбу играли,
Звезды сияли,
Одна упала;
Солнце держало,
Луна подымала
Венцы над нами;
Были гостями
Чинары да ели;
Птицы нам пели,
Нас величали,
А горы венчали.
А если ты встретишь,
Если заметишь,
Как матушка ходит,
По полю бродит
В шерстяном кушаке,
Плачет о сынке,
Просит встречного,
Поперечного:
”Не видал ли ты,
Не встречал ли ты
Любимого сынка,
Статного пастушка?
Личико у сынка
Белей молока;
В усиках волос-
Что пшеничный колос;
Кудри у него-
Что вороново крыло;
Ясные очи
Чернее ночи”,-
Ты ее пожалей,
Про меня скажи ты ей,
Скажи, овца моя,
Что женился я
На царевне прекрасной,
Невесте ясной.
Но, моя отрада,
Говорить не надо,
Что, как свадьбу играли,
Ярко звезды сняли,
Да одна упала;
Солице держало,
Луна подымала
Венцы над нами;
Были гостями
Чинары да ели;
Птицы нам пели,
Нас величали,
А горы венчали.
Вот такие картинки видел Эмиль Чоран – часовенка из его городка.
Прямо перед поездкой (и во время неё) я поднялась на чтение Современного румынского детектива (1981 года издания), я всегда стараюсь ознакомиться с детективной сокровищницей страны, считаю, что ни один жанр так не показывает пресловутый менталитет, как этот самый, про сыщиков. Чрезвычайно любопытно наблюдать за советским дискурсом на другой, нерусской почве. Так вот, действие одного из них, «Дед и Анна Драга» происходит ровнехонько в трансильванском селе 70-х годов, совхозном, естественно. Сам роман – гремучая смесь Достоевского и «Поднятой целины». Я мучительно пыталась найти там хоть что-то этнографическое, хоть где, ну не может же быть, чтоб совсем. Может! Советское трансильванское село в романе не имеет никакой национальности, не ясно, из чего там сделаны дома, там нет утвари, нет еды (только самогон, чистый, правда), река имеется, но без всяких, не дай бог, пейзажей. Отчетливо сквозит, дует, можно сказать, неприятие, доходящее до отвращения, жителя центральной Румынии к этим самым трансильванским крестьянам. Стоит процитировать начало. Сыщик Дед с шофером идут по селу в направлении зверофермы, с наслаждением вдыхают запахи навоза и Дед говорит, обращаясь к напарнику: «Действительно, это настоящие виллы. – А злые языки болтают, что крестьяне у нас плохо живут».
Надо сказать, что жилища сельчан с треугольными крышами виллами, конечно, не назовешь, это вам не Синая, но основательной крепостью они отличаются, что демонстрирует часть музея с домами трансильванских немцев.
И народ, обитающий в Трансильванской глубинке, вызывает у автора нехорошие чувства, как будто это люди с другой планеты, не румынские они какие-то: закрытые, всегда готовые к обороне, они никогда не выдадут своего чужаку, скорее, замочат, будут хранить тайну, хоть и преступную. И главный злодей, естественно, бывший богач, «раскулаченный» советской властью, он скончался от разрыва внутренностей: переел земли, той самой, что отобрали у него односельчане. Да и жертва, впрочем, тоже на редкость противная девица. Такой тихий омут, совершенно непохожий на ту картину, которую видим мы в скансене.
Приятный такой морозец, солнце, людей почти нет, звуки исключительно естественного происхождения – радость.
