Румыния без Дракулы. 9 и последняя. Валахия за горами.

5 января, в предпоследний день путешествия, мы надумали проехаться по православным монастырям реки Олт.

Мы уже совершили северный, западный и восточный прорывы от нашего центра – Сибиу – не хватало южного, за Карпаты, за пределы трансильванского плато – в сторону нормальной крестьянской православной Румынии, кою мы наблюдали шесть с половиной лет назад в Молдове и Буковине. По трассе Сибиу – Бухарест нам предстояло ещё раз проехать 7 января полностью, сейчас же водитель Дору пугал нас перевалом через Карпаты по трассе: говорил, что камни сыплются с гор прямо на голову легковерным легковушкам, разбивают кабины вдребезги, сетка натянута лишь кое-где, приводил страшные цифры аварий на участке, прилегающим к горам, – жуть кромешная.

«Нет таких гор в нашей стороне. Глаз не смеет оглянуть их; а на вершину иных не заходила и нога человечья. Чуден и вид их: не задорное ли море выбежало в бурю из широких берегов, вскинуло вихрем безобразные волны, и они, окаменев, остались недвижимы в воздухе? Не оборвались ли с неба тяжелые тучи и загромоздили собою землю? ибо и на них такой же серый цвет, а белая верхушка блестит и искрится при солнце. Еще до Карпатских гор услышишь русскую молвь, и за горами еще кой-где отзовется как будто родное слово; а там уже и вера не та, и речь не та». Гоголь «Страшная месть». Очевидно, что в семиградской низине, за эпической границей – Карпатскими горами – другая земля, чужая, посторонняя.

С другой стороны от Лемберга, с Юга выезжали мы в православную Румынию, в Мутению, в Великую Валахию. Здесь, вдоль реки, за перевалом, монастыри возникали в 14 веке, затем перестраивались, в основном в начале 18 века Константином Brâncoveanu, его имя дало название стилю румынского возрождения – brâncovenesc. «Это гибрид румынских православных христианских стилей, с исламской доминантой, из архитектуры Османской империи, вассалом которой было тогда Княжество Валахия» - так говорит нам румынская Вики.
Начали мы с Церкви на Острове у курорта Кэлимэнешть, похоже, Рождества Богородицы.

На Острове располагалось одно из первых монашеских поселений Румынии, с огромным садом, символизирующим, конечно, Эдем.

Сам остров был значительно больше нынешнего – со строительством гидроэлектростанции в 70-х годах территория ужалась, а сам остров поднялся на 6 метров, при этом уникальный сад, конечно, погиб, но монастырь остался, теперь это женская обитель, по-румынски светлая, похожая на санаторий – весь в цветах, здесь и зимою – лето.

Росписи 18 века, снимать запретили, но церквушка такая маленькая, что я успела отснять все, что хотела до приходя монахини. Не стирать ж, в самом деле! Почему в каких-то румынских монастырях снимать запрещают, а в других позволяют, для меня есть тайна великая.

Далее путь наш лежал в монастырь Козие – один из самых значительных религиозных центров Румынии.

Само здание церкви датируется 1388 годом, и это единственное здание Румынии в собственно византийским стиле. Я могла бы гордиться собой, вырасти в глазах собеседников, но почему-то никто из спутников моих не выразил восхищения: это же я увидела, что церковь напоминает монастырскую постройку в сербской Раванице, там усыпальница св. Лазаря. Моравский стиль. Женя спокойно сообщила, что это всем сразу видно, Арина авторитетно согласилась. А в румынской Вики написано, что «Мирча чел Бэтран нанимал сербских мастеров из Моравской школы».

Церковь так дробно расписана, что голова кругом идет,

но я вижу фрески разных артелей или разных художников – внизу более наивные, фольклорные росписи (готические небеса, солнышко и луну мы и раньше в румынских монастырях наблюдали).

На территории монастыря – музей.

Там много такого, народного. Через дорогу – удивительно красивый храм, который наш водитель назвал Малая Козия. К сожалению, закрытый.

Удивительно то, что не в самое топовое время, в будний день, обитель наполняли толпы – такое мы наблюдали несколько лет назад в Молдове и Буковине, с другой стороны от Карпатских гор. Все-таки удивительно это ощущение анклава: за горами за долами – более чем православная страна, массово православная, истово православная, по ту сторону Карпат, в трансильванской низине – ничего похожего.
Следующий пункт нашей программы – монастырь Турну, сюда, начиная с 15 – 16 века уходят монахи из монастыря Козия, они выдалбливают себе пещеры и живут в совершенной нищете.
Наш водитель опять пугал нас местными быличками: это место облюбовали змеи, летом они кидаются на людей, и сам наш Дору, и его гости подверглись лютой змеиной атаке – гадюки кидались на них с камней.

Тем не менее обитель производит впечатление райского уголка.

Проект церкви создан польскими архитекторами, она несколько отличается от румынских (может, потому и змеи?).

Монастырь был упразднен в 1961 году и преобразован в дом отдыха для сотрудников епископата Рымнику и Аржеш, но уже в 1975 году здесь как-то возобновляется монашество. После ряда землетрясений (последнее в 1990 году) монастырь возрождается и достраивается, автор румынской Вики призывает не судить строго фрески в новой церкви, они созданы в основном в 90-х годах 20 века, и главный мотив – исцеление, написано во многом для работников, возрождающих обитель. Я и не собиралась, честно говоря.

Далее едем в монастырь Корнет (Cornet) – он почти на трассе, под входом – железная дорога, проведенная во времена Чаушеску – наш водитель уверял, что специально под монастырем. Он в том же, моравском стиле, что и Козия, но гораздо более «домашний», провинциальный.

К нам выходит монах с удивительно светлым, веселым лицом, молодой и красивый. Я сообщаю, что из России, он кивает, добавляю «Санкт-Петербург» - смущается, не понимает, я – «Ленинград», он мотает головой, разводит руками, показывает, что никуда отсюда не выезжал, что вокруг – не знает. Вдруг подхватывается и в тапочках, по снегу бежит открывать нам монастырскую часовенку. Мы входим, я фотографировать не очень-то стремлюсь, но он показывает, смеется – давайте, можно-можно! Вот теперь, когда в России православный монах мне в очередной раз будет запрещать съемку, всегда буду вспоминать смешливого паренька-монаха, бегущего в шлепках с огромным ключом наперевес: смотрите-смотрите, снимайте-снимайте!

Последний пункт нашей программы – церковь св. Николая в селе Каинения Мич (по ту сторону от Олта и Câinenii Mari).

Это местный архитектурный стиль, с чертами brâncovenesc, церковь построена в 1733 году, внешняя роспись выполнена в 1846. Село вполне себе основательное, домики сплошной полосой – может быть, близость Трансильвании сказывается, но виды совершенно патриархальные – душа радуется. Селение сочетает в себе признаки и основательности, и заброшенности – одинокие животные шляются по дворам, по дорогам, и, кажется, они-то здесь и живут, они-то и встречают, может быть, дверь в храм нам откроют? Нет?

Ладно, поехали за хребет, домой, в Трансильванию. Проезжаем интересное сооружение – мост на границе Трансильвании и Валахии, строили, как говорит шофер, пополам, причем на трансильванской стороне – железо, железный каркас, а на валашской – камень и крест.

Мне тут напомнили концовку «Золотого теленка», как великий комбинатор зимой пересекал границу с Россией по Днестру, в районе нынешнего Приднестровья, судя по всему. «Великий комбинатор с достоинством поклонился и внятно произнес специально заученную фразу: — Траяску Романиа Маре! Он ласково заглянул в лица пограничников, едва видные в полутьме. Ему показалось, что пограничники улыбаются. — Да здравствует великая Румыния! — повторил Остап по-русски». Румынские пограничники-бандиты, совершенно деморализованные, ненавидящие недавно возникших новых хозяев, чужих монархов (Бессарабия вошла в состав Великой Румынии в 1918 году и очень быстро снизила все экономические показатели) просто ограбили нашего героя и, хорошо, не убили.

Теперь – не то, хочется сказать напоследок, и все же я посоветовала бы путникам быть настороже: обман, разводка здесь возможны, несмотря на искреннюю доброжелательность жителей. Бла-бла-кар домчал нас до Бухареста за 3 часа 40 минут, в отельчике мы переночевали с 7 на 8 января и рано дунули в аэропорт до Ясс. Там – на маршрутку до Кишинева. С этим аэропортом у нас были связаны отвратительные воспоминания – несколько лет назад таможенник, нагло ухмыляясь, отобрал у нас дьютифришные пакеты с дринком, не скрывая радости от предстоящего ему ужина. Бывает так, что человек, которого ты помнишь отвратительным, наглым хамом вдруг превращается в красивого доброго ангела – примерно такая метаморфозм случилась с Кишиневским аэропортом и нашим рейсом – без сучка без задоринки самолет доставил утомленные наши тела в Санкт-Петербург. Сразу закрутились дела, налезли вопросы, проблемы, закружила работа, и образ Трансильвании как-то быстро стал исчезать из непосредственной, близкой памяти. Но Сибиу и Карпатские горы, церкви-крепости я, пожалуй, уже и не забуду.