Италия & Хорватия. По обе стороны. Ч. 7. Омиш. Корсары.
Омиш – один из небольших и эффектно расположенных приморских далматских городков.
Цвет адриатических волн – он пробуждает самые романтические эмоции, и весь вояж по побережью до Омиша запомнился несколько однообразными, но пленительными, как сказал бы поэт, маринами. История Омиша вполне байроническая, если захотеть и настроиться на корсарскую волну.
О, кто поймет? Не раб ли жалких нег,
Кто весь дрожит, волны завидя бег?
Не паразит ли, чей развратный дух
Покоем сыт и к зову счастья глух?
Кто, кроме смелых, чья душа поет
И сердце пляшет над простором вод,
Поймет восторг и пьяный пульс бродяг,
Что без дорог несут в морях свой флаг? (Байрон, «Корсар»)
Городок был облюбован пиратами с XIII, что ли, века, сказалось чрезвычайно удобное для пиратских набегов местоположение.
Представим себе не бандита, конечно, не разбойника с серьгой в ухе, а вполне приличного средневекового человека с такой вот наследственной профессией, например, весь клан князя Мадлука был пиратским. Парусная флотилия Осора Качича держала в страхе всю Адриатику, а как же жить в итальянских землях, например, если не торговать? Омиш сумел разозлить самого Папу, и против города и против Качича организовывались военные компании, но неудачные. Дело в том, что у города очень удобный для черных пиратских дел ландшафт: река Цетина течет меж гор и через несколько сот метров впадает в море.
Строишь на склонах гор две крепости (руины сохранились), благоустраиваешь их как можешь, чтоб они превратились в настоящее пиратское гнездо, полное женщин, рома и пиастров, а когда надо, протягиваешь между крепостями цепь с тем, чтобы она окуналась в реку. Пиратский флот, груженный добычей, юрк с моря в реку – и дальше в горы, а преследователям – ловушка: цепь в каньоне и пальба.
Немудрено, что все Адриатическое побережье платило дань пиратским кланам Омиша, и венецианцы тож – вполне себе цивилизованный рэкет. С конца XV до конца XVIII века городом владеет Венецианская республика, венецианцы и благоустраивают Омиш, перепланируют улицы. Больше, похоже, никто Старого города не касался.
Удивительное дело, несмотря на обилие туристов, городок показался нам живее, чем Трогир, и даже интереснее, возможно, именно горным и речным ландшафтом, то есть мое предположение о пейзажном характере страны подтверждается.
Гриша почему-то пребывал в отвратном настроении, он ещё умудрился на днях расцарапать себе ступни об морские камушки, поэтому ходил с пластырями. Правда, бокал прекрасного местного пива его чуть развеселил, но вид имел все равно сумрачный.
Женя, надо отдать ей должное, если видит в перспективе какую-то крепость, Собор на горе, сразу страстно желает на него взлезть. Причем объект может быть и недостоин усилий – Жене нравятся вертикальные вояжи (чего нельзя сказать обо мне). Так, увидев в перспективе крепость Мирабелла (одна из пиратских твердынь) она тут же сиганула вверх по ступенькам.
Гриша снисходительно кивнул маминому безумству, но предпочел остаться внизу: что, мол, я там не видел, да ещё на жаре? Я, честно сказать, с уважением отношусь к такой точке зрения, но оставлять Женю одну в таком её нездоровом энтузиазме мне тоже не хотелось. По выбитым ещё пиратами в Средние века ступеням мы с Женей лезем наверх (все знают, как я это люблю), за деньги, конечно, в этих краях ничего просто так не бывает. Наконец мы в башне! Ура! Но Жене этого мало – она чешет дальше, по металлической лестнице на самый верх – к люку-вылазу на вершину башни!
Безумству храбрых поем мы проклятья! Я ору (снизу, естественно), чтобы она немедленно спускалась, Женя как всегда мягко упрекает меня в идиотизме, и мы дружно лезем по ступеням обратно за скучающим Гришей. Переходим речку, покупаем ему наушники взамен сломанных и отправляемся в горы, точнее, в каньон, образованный двумя горами. К сожалению, далеко туда углубиться не получается, но мы прошли по шоссе несколько сот метров, нашли какой-то тенистый островок у парковки и предались романтическим устремлениям: смотрели на горы и пробуждали в себе романтические чувства. Частично удалось.
С огнем в глазах и с сердцем ледяным,
Он чувствует, что стал собой самим;
Летит он, мчится - и замедлить смог
Лишь там, где скалы сходят на песок… («Корсар»)
Поскакали к остановке и обратно через супермаркеты, домой в Сплит.
