Испания-IV. 1. Саламанка - лед и пламень (2).
Между Университетом и Кафедралом расположился киоск-автомат, Женя хочет купить воды, мы подходим ближе и видим презабавную, на мой взгляд, картинку. Вот они – товары повседневного спроса, кои может приобрести любой человек репродуктивного (наверное, так) возраста, по пути из Главного Собора к месту учебы или обратно.Внизу – бутылки воды, банки колы, фанты и др., шоколадки, марсы-сникерсы, далее по центру кондомы (это нормально, такое в Европе не редкость), но смотрим выше – искусственные пенисы разных размеров и вагины!
При всем понимании существа вопроса представить себе такую вот срочность мне все-таки сложно, не тот, видимо, темперамент, не испанский. И простоты не хватает, открытости. Я думаю, наши северные приглушенные подхихикивания у киоска удивили бы простодушных, солнечных студентов Университета Саламанки (кстати, в другом университетском городе – Касересе, мы видели такой же киоск-автомат).
Но мы, справившись с волнением, продвигаемся дальше, к главному собору Кастилии и Леона, второму по величине собору Испании и первому по высоте (колокольня свыше 110 метров). Новый собор, построенный между 16 и 18 веками в стиле от поздней готики до барокко и обратно, практически поглотил старый – высоченная башня Нового построена на колокольне Старого.
И хорошо ещё, что не был приведен в исполнение план, согласно которому в 18 веке весь комплекс построек Старого собора собирались снести, так вообще-то было проще. Но нет – сейчас существует перемычка, соединяющая оба строения, «старый» купол с петухом, созданный по образцу заморского (из города Замора).
Северный фасад сохранил черты романики и готики – стилей Старого собора Санта Марии (первая треть 12 – конец 14 веков). Саграда Фамилия Гауди, конечно, не на пустом месте возникла.
Сохранились и несколько капелл с иконостасом и фресками 12 – 14 веков, сейчас это музей. Вначале мы ринулись наверх, на колокольню.
Несколько пролетов я продержалась, но под конец, перед последним броском увидела винтовую лестницу наверх, в глухой «трубе» - и скисла. Вот он – мой кошмар, из жерла веет ледяным ужасом, я остаюсь здесь, а Женя с Тоней спокойно, как и десятки туристов, идут наверх по винтовым ступенькам. Я не понимаю, как они будут спускаться, найдут ли меня здесь, наверху, я трушу и вглядываюсь в трещину ровно в том месте, где стою. Не даю волю воображению, замыкаю вежды и передвигаюсь, чтобы встать в тень от высокой колонны. А трещина эта, как я вычитала позже, появилась в 1755 году – это Лиссабонское землетрясение докатилось до этих мест и причинило немалый вред Новому собору – его пришлось укреплять и достраивать.
Тоня все же вызволила меня из плена, мы спустились и пошли в музей.
Главный неф Нового собора показался мне не столь интересным, как алтарь и часовни Старого. Ретабло 1430 – 1450 года со сценой Страшного суда наверху, написанное то ли Николо Флорентино, то ли (скорее) его братом Делло Делли – я так и не поняла.
Да, конечно, это итальянская ренессансная живопись, флорентийской школы с легкими фламандскими влияниями. Удивительно чистый розовый цвет, особенно в сочетании с зеленым, изящные, но еще не кокетливые развороты тел – смотрел бы и смотрел, но, к сожалению, свет направлен прямо в центр ретабло, картины бликуют, я неприлично скачу по храму, пытаясь что-то разглядеть и сфотографировать.
И, наконец, Страшный суд – Иисус, кажется, идет, справа от него спасенные, а слева грешники, они обнажены и текут в пасть гигантского монстра. Интересно, что среди фигур проклятых - лица какого-то епископа и какого-то папы - никто не уйдет от Божьего суда.
В часовне Сан Мартин, под колокольней Старого и башней Нового собора – фреска 14 века тоже с изображением Страшного суда, местная,
неподалеку – изображения святых 13 века, тоже местные.
И это видно – изображение Христа в мандроле контрастное – черно-красное, готическое, солнце и месяц подглядывают с двух сторон – понимают, кажется, что век уж их измерен, скоро древние знаки исчезнут из добропорядочных истинно католических картин.
По северной стене - ретабло, скорее всего, жизнеописание мученицы, какой - не знаю.
Южный трансепт – фрески и гробницы 13 века.
Наверху – то, что мы все так любим – романские и готические капители с бестиарием.
(Не Александр ли Македонский грифонами на небо возносится?)
Внизу по южной и восточной стене трансепта – ряд капелл,
и пока я прыгала вокруг ретабло, мои спутницы их уже рассмотрели, они дергают меня за рукав: «Пойдем скорее, там кот!» И правда, в одной из ниш над гробницей – кот на дубе том.
Идем дальше, выходим в клуатр, там по периметру – часовни, входим в часовню св. Варфоломея – там Благовещенье и орган 14, между прочим, века. В центре капеллы находится алебастровая могила её основателя.
Капелла S. Salvador (или Talavera, или Мосарабская капелла). Скульптуры – кто это? Возможно, ренессансные изображения знатных горожан?
Часовня Св. Барбары – она известна тем, что студенты проводили там ночь перед экзаменом на степень доктора. Утром приходила профессура, и в том случае, если экзамен был выдержан, студента у главного выхода встречали друзья и однокорытники, если же нет – он изгонялся через другую дверь, где никто его не ждал. Нередко в тревожной ночи молодой соискатель клал голову на надгробную скульптуру – «наш» бурсак Хома Брут тоже инициировался в сходном антураже, но его «экзамен» принимали не ученые.
Идем к монастырю Сан Эстебан – это последний наш объект – несколько уже выхолощенное, симметричное платереско, тут, смотришь, и до классицизма рукой подать.
Устали. Выходим к реке Тормес, смотрим на римский мост. Немножко едим, слегка пьем, смотрим на воду.
Отправляемся назад – в нашу холодную квартирку, через мудехаровский модерн – мы такого ещё в Севилье насмотрелись.
Зеленные лавки, еда – нет ничего лучше испанской еды, о винах я лучше помолчу – не хочу возбуждать зависти.