Венгрия. Будапешт (1) - Масяня, солнце и Габсбурги.
Зимой, на зимних каникулах мы с Женей отправились в Будапешт, слава богу, туда из Санкт-Петербурга давно уже летает лоукостер Wizz air, так что даже после новогодних праздников цены на перелет и на проживание были умеренными, именно это обстоятельство, что греха таить, и определило нашу локацию. Ну и то, что я ни разу не была в Венгрии, конечно, тоже.
Почему-то обстоятельства сложились так, что вояж в Будапешт для россиян – самый доступный загранпроект, и по счастливому стечению обстоятельств, столица Венгрии – один из красивейших городов Западной Европы, и вполне лояльный к русскому туристу: без комплексов взаимных обид, кои заметны в крупных городах Польши или Прибалтики, без скандинавских цен, но с множеством импортных удовольствий вроде купален и относительно дешевых ресторанов. Помним, что действие всем известного выпуска Масяни о единственной в семейной жизни Масяни и Хрюнделя загранпоездке происходит в Санкт-Петербурге и Будапеште.
Именно там Хрюндель задумал «опасный секс» как альтернативу тусклых будней, там Масяня «оттуристилась по полной», там воплощена мечта представителей очень среднего класса о прекрасной загранице, не Хельсинки и не Таллинн наполняют эту петербургскую мечту, заметим, а именно Будапешт.
Мы поселились в апарт-отеле, в замечательной комнате-студии на двоих, в центре, с кухней и всем необходимым, по цене где-то 32 – 34 евро в сутки. Ну что, вечером мы вышли – и оказались в Петербурге, в весёлом Петербурге, в таком Петербурге, который в планировке улиц хранит память о средневековой истории, в архитектуре о недавнем прошлом столицы полумира, с высоченными домами, широченными улицами, фантастической дороговизной каждого дома. Я в очередной раз подумала, с нежностью даже, о провинциальном характере родного города. После Вены и Будапешта, столиц великой Австро-Венгрии, наш имперский европейский городок кажется, во-первых, своеобразным, не похожим ни на что, во-вторых, определенно многомерным, полихромным в гораздо большей степени, чем великие столицы. Я не видела ни в Будапеште, в котором все-таки провела неделю, ни в Вене районов, подобных Коломне, например, локусов вблизи центра с одно-двухэтажной застройкой, жалкими парадными, глухими дворами-колодцами. Кажется, что здесь, в Будапеште, не может быть бедных, нищих, нет семейных дрязг, ссор, только тихие убийства в одиноких квартирах; весь огромный Старый город (по объему значительно больше нашего) выглядит как лощеный Каменноостровский проспект с плохоосвещенными «рукавами».
И, конечно, атмосфера западноевропейского праздника, непонятно, из каких ингредиентов сваренная, – все та заграница, о которой мечтала Масяня, – «в 90-х казалось, еще немного, и будет, как у них – весело и свободно…» (цитирую по памяти).
Да, в первый вечер хлебнули всего изрядно. Потом наступило утро – и я увидела главное, что отличает наш Санкт-Петербург с его модерном, историзмом, Невой, набережными и др. от Будапешта – солнце! Как по-разному смотрятся здания, улицы, когда на них постоянно, в любое время года падает солнечный свет! Он еще и рисует тени от зданий, они формируют особые, крупные, динамичные ритмы города, вся эта неоготика, весь этот австрийский сецессион, весь этот ар-деко, даже мрачный северный модерн – всё блестит и светится, бросает тени и рифмуется, смеется и будоражит.
Это все мы поняли после. А сейчас идем, поначалу, в первый день, почему-то очень тяжело, по мосту Эржбет через голубой (действительно голубой, без дураков) Дунай на сторону Буды, на гору Геллерт не лезем, статую Свободы наблюдаем издалека,
видим памятник любимицы народов Елизаветы Баварской (Сисси); Женя, обладающая множественными познаниями из истории европейских королевских дворов, рассказывает мне о ее детстве, замужестве и обстоятельствах гибели: напильником в сердце. Я не могу по-настоящему сочувствовать европейским монархам, тем более, что столица Венгрии перенасыщена памятниками великих людей – это рождает едва ли не комический эффект. Честное слово, ни в одном городе мира я не встречала такого количества памятников, конных в том числе, по-моему, Париж и тот уступает, разве что Скопье может помериться количеством скульптур на один метр площади. Это, конечно, знак чего-то знаменательного, наверное, имперских амбиций, наверное, еще чего-то, не менее важного. И если в Вене – второй столице империи, памятники по большей части античного «наполнения», то здесь – прямо и честно – мадьяры, короли и воины, писатели, ученые, все венгры, усатые и глазастые. Куда ни пойдешь, обязательно наткнешься на памятник – серьезный, как и сама монархия, как и героическое прошлое венгерского народа – не подкопаешься, не сыронизируешь. Столпы, изрядно позеленевшие, от злости, должно быть.
Есть, конечно, есть и обычные, современные городские скульптуры, посвященные проституткам, мальчишкам, полицейским, киногероям, но они, в основном, на периферии, в центре же все серьезно.
Массы. Массивы. Перед Военным музеем – солдаты времен Первой мировой (20-е годы) – нет в них ни немецкого эстетизма, ни гомосексуальности, свойственной скульптурам Третьего Рейха, ни советской веромухинской экспрессии: один полуживой, другой полумертвый, тяжелые простые воины, аллегоризм, пафос страдания – все это я видела в значительно более поздних памятниках Вучетича на Мамаевом кургане.
Будайская крепость – влезли. Королевский дворец рядом – мощно, значительно, серьезно.
Князь Евгений Савойский – победитель турок – чем-то на нашего Буншу Павла Первого похож.
Охота короля Матиуша – это есть фонтан.
Уж как скульпторы старались – а нам с Женькой все равно не понравилось.
Аллегорическая композиция, повествующая об истории Венгрии.
Ангелы над воротами – у них тоже были тяжелые дни…
Все-таки невозможно без смеха взирать на эту тяжелозвонкую габсбургскую имперскую поступь.
И удивительное неоготическое здание Парламента почти напротив, через Дунай наискосок (закончено в 1904 году). Может, чуть и «пластмассовое» при ближайшем рассмотрении, но «с огоньком»!
Будапешт, конечно, город панорам, как и подобает регулярному городу, в котором застройка производилась более-менее единовременно, в конце 19 – начале 20 века, в годы наивысшего расцвета и перед самым закатом Габсбургской империи.
И река – голубой Дунай, почему-то без набережных, - открывает панорамы, демонстрирует несколько открыточные, но прекрасные виды.
