Сербия. Ч.11. Церковь св. Ахилла в Арилье. Святые и несвятые короли, Рождество и Мелисмос.
В этот день мы едем в Арилье и в Каран.
Из Кралево несложно добраться до Пожеги – это прямой автобус, идет по расписанию около полутора часов, по красивейшей дороге, мимо монастырей Овчар-Кабларского ущелья (мы там были десять лет назад) и других интересных построек)).
Из Пожеги минут 15 катит маршрутка до Арилье, к церкви святого Ахилла (наверное, рейсы согласованы, по крайней мере нас водитель ждал), потом из Пожеги же мы поехали в другую сторону – к церкви Бела церква Каранска в село Каран, это еще минут 15, но уже на такси с ожиданием – по-моему, иначе туда безлошадным не добраться.
Вышли прямо под стенами церкви св. Ахилла или Ахиллия, она посвящена епископу Ларисскому из Греции, известному борьбой с арианской ересью и участием в Первом Никейском соборе 325 г. Ну что, Рашская школа во всей красе – боковые фасады – романские, а вот восточный фасад – наш, византийский.
Монастырь расположен на землях короля Драгутина – уже известного нам по историям, связанным с его матерью, Еленой Анжуйской (см. главу про монастырь Градац). Стефан Драгутин – это старший брат Стефана Милутина, оба они внуки Стефана Первовенчанного и дети Стефана Уроша и Елены Анжуйской. Стефан Драгутин - король Сербии (1276 - 1282) и после падения с лошади - король Срема, это северная в основном Сербия (1282-1316). Монастырь возник здесь еще до Драгутинского царствования, но привилегированной, королевской обителью стал при нем, при нем же и был расписан храм в 1296 году, сам король покоится в Джорджевях ступовях (более знатное место), а младший его сын Урошич – здесь, в монастыре. Долгую историю царствования Драгутина рассказывать не хочу, оно шло с переменным успехом, начало было ознаменовано свержением отца и воцарением на престол после битвы с ним, затем следовали спорадические войны с братом, войны с Византией, но в конце концов, после смерти матери, которую он пережил на два года, Драгутин постригается в монахи с именем Феоктист, так делали практически все сербские короли. Архиепископ Данило, создавший жизнеописание Неманичей вплоть по Стефана Душана, внука Милутина, рассказывает о последних годах жизни Драгутина как о непрерывном аскетическом подвиге, например, он выкопал яму и набросал туда острых камней. «Там он проливал слезы о грехах своих и проводил ночи в молитвах», а когда засыпал, острые камни будили его.
Когда готовили его к погребению, «обретоша (обрели) его препоясавшася острою тростью (пояс из тростника) по нагу и во власяное вретище облеченна и тростину влепшуся (въевшуюся) до внутренния кости; хотяще отъяти от тела его, не возмогоша (не смогли) и на мнозе мыюще водою (отмачивали) едва разлучиша оную от тела сего блаженнаго». Архимандрит Данило, конечно, намеревался подготовить канонизацию Стефана Драгутина, она по уже сложившейся традиции должна была последовать после кончины не то чтобы уж благоверного короля. Сам Драгутин, надо отдать ему должное, просил не прославлять его после смерти и не выкапывать тело из могилы (последняя просьба очень трогательна, видимо, такая практика по отношению к коронованным особам была делом обычным). Тело не выкапывали, а вот прославить как преподобного не отказались.
Честно сказать, я не знаю другую такую династию, в которой все, за редкими исключениями, были прославлены в лике святых. Я могу себе представить сознание младшего брата, Милутина: святыми уже являются дед, дядя, папа, мама, брат, племянник, а он-то что, хуже? Это ничего, что он враждовал с братом, приказал ослепить собственного сына, имел пять жен с последней из которых, Симонидой Палеолог (ей было от 5 до 8 на момент замужества), была связана какая-то ужасная история, после которой она не могла иметь детей и всю жизнь бегала от мужа, как черт от ладана, скрываясь в монастырях, из которых ее возвращали жестоким способом; кинул в темницу племянника Владислава, законного, по договору, претендента на трон. И что? Через два года после смерти прославлен и король Стефан Милутин. Так вот Драгутин по сравнению с ним был, в общем-то еще ничего. Хорошо, что архиепископ Данило, автор жизнеописаний Неманичей не дожил до смерти Стефана Уроша Четвертого, внука Милутина, успел прославить только первые годы его царствования, омраченные, правда, отцеубийством, но этот факт в жизнеописание не вошел, а вот канонизации так и не состоялось – все-таки замылить такой грех не смогли.
Итак, роспись храма была закончена в 1269 году, и на стенах храма запечатлены Неманичи, стоящие рядом с сербскими епископами и архиепископами , как своего рода подтверждение единства государства и церкви.
Вот они – короли Стефан Милутин и Стефан Драгутин (с храмом).
Спаситель маленький, зато короли – большие, как и Кателина – жена Драгутина, раньше-то наоборот было, еще в Сопочанах, расписанных тоже в 60-х годах, пропорции другие.
Владислав и Урошич – сыновья Драгутина.
Святой Симеон монах, он же Стефан Первовенчанный, Святой Симеон монах, он же Стефан Урош Первый, святая Елена, она же Елена Анжуйская.
С королями и епископами, в общем, все понятно: они в статике, лики строгие, очерченные, одежды пестрят или впечатляют большими объемами белого цвета. Множество церковных событий – ни в одном храме я такого не видела – практически вся стена в Соборах.
Собор Святого Симеона Немани (в Петровой церкви в Стари Расе, в нынешнем Нови Пазаре).
Под Соборами – Жертвоприношение Авраама.
Древо Иессейево и разные сюжеты. В первый раз вижу такую композицию.
Валаам (и его внезапно заговорившая ослица) видят Ангела с обнаженным мечом.
Интересное за спиной у св. Ефстафия Плакиды. (Люди подсказывают, что щит).
Посмотреть росписи за алтарной перегородкой сложно: надо отодвинуть занавесочку, а это не всегда удобно.
Здесь я сразу увидела то, что меня действительно поразило: я никогда не видела Рождество в таком месте – над Литургией епископов, высоко справа. Я как могла выгнулась, чтобы рассмотреть и сфотографировать фреску, но угол острый, главного толком не видно, изогнуться и выломать поясницу не получается, и только на мониторе я увидела детали.)) Как хорошо, что есть качественные фото из Благо фонда! (Некоторые фото с деталями фресок – с сайта https://www.blagofund.org/Archives/Arilje/sr/)
Потом прочитала о ней и уверилась в том, что – да, перед нами контаминация Мелисмоса и Рождества. Младенец – он окостенел, он неживой, он даже страшен в своей безжизненности и, вместе с тем, его приготовили к омовению в теплой воде, мы знаем этот сюжет, Христос только что родился: в нем жизнь и смерть. Две повитухи – похожие на древних колдуний, особенно та, что держит младенца, странно держит, боком и под мышкой. Не думаю, что это образ смерти, скорее, старуха – древнее существо, недоброе, недуховное, беспристрастное, что-то вроде парки, она принимает участие в пророческом ритуале: ей все равно, покойника омывать или младенца, в рождении есть смерть, она это знает, но ничего не ведает о Духе святом, о Церкви, это такой древний ужас, древнее представление о смерти с колдовством, но без духовного начала, без Духа святого, без высокой символики. Надо сказать, что в нижних регистрах алтаря, в сцене Причастия Младенец более живой, чем в сцене Рождества, там за ним Церковь, а не бабки-вещуньи и пастухи.
Там же, за алтарем, но очень высоко, вообще не видно, три воеводы в темнице и Св. Николай.
Вообще-то сохранность росписи хорошая, сюжеты в основном из Богородичного цикла и Страстей Христовых.
Бережно поддерживают немолодую Анну слуги, один из которых, похоже, мужчина?
А бабка-повитуха опять немного ведьма, как и другая с распахнутым, как пламя, красным полотенцем, да и младенец-Мария тоже вид имеет немного пугающий. Возможно, это какая- то фольклоризация образов. Что там мастер из Салоников думал о родовспоможении и его участниках?
Св. Пантелеймон в изумрудной тунике.
Теперь детали Поцелуя Иуды с сайта Благо-фонда
Надо сказать, что лица у апостолов-участников великой драмы, имеют нечто общее с образами повитух – это один антропологический тип и похожая эмоция: страстная, сильная, но темная. (Эти детали очень высоко, я сама сфотографировать не смогла, фото отсюда https://www.blagofund.org/Archives/Arilje/sr/) .
Удивителен Ангел в прозрачной светло-серой тунике. Его лик существенно отличается от всех храмовых росписей, это совершенно другой (не иудейский и не римский) «антропологический» тип. На сайте Благофонда фото Ангела, видимо, подретушировано, хуже, если снято раньше. На моем снимке видны прямые линии, пересекающие образ, и повреждения у носа Ангела.
Очень жаль, что мы в церкви св. Ахилла побывали лишь единожды – мне обычно этого мало, только во второй (а еще лучше в третий) заход я могу как следует рассмотреть и увидеть. Сейчас приходится всматриваться в монитор, разглядывать детали. Но даже тогда роспись показалась мне захватывающе интересной и необычной.
Осмотрели мы храм (фотографировать нам, кстати, никто не препятствовал), купили календари с видами сербских монастырей и пошли обедать на берег реки – и все-то у сербов предусмотрено: скамеечки деревянные стоят, грязи нет, грецкие орешки падают в изобилии, листья осенние лежат желтыми купами, речка прозрачная искрится. Даже маршрутки вовремя уходят – поехали обратно в Пожегу, оттуда на такси в Каран.