Сербия. Ч.14 (3). Монастырь Велуче. Клятва Лазаря и пляшущие человечки.
Подъезжаем к монастырю Велуче (Велуће 1377-78)
– там обширная ухоженная территория, множество строений, сад – сербские монастыри, даже не самые известные, выглядят много богаче и обстоятельнее, например, македонских, здесь и сады, и хозяйство, и конаки.
В Сербии значительно больше женских обителей, чем мужских, и все три нами осмотренные за день, – женские. Мы увидели только одну монахиню, шла себе по своим делам и на нас никакого внимания не обратила, может, просто не заметила, погруженная в свои заботы.
Итак, Велуче – богатый и видный в свое время монастырь, построенный на пожертвования неизвестной, но высокопоставленной семьи из ближайшего окружения князя Лазаря, причем Новая Павлица – задужбина сестры Лазаря Драганы, выглядит победнее и попроще Велуче, то есть положение, которое эти люди занимали при дворе, действительно было весьма значительным. Ясно, что архитекторы Введенского монастыря в Велуче ориентировались на Лазаревские задужбины Лазарица в Крушеваце и Раваницу, и у семьи имелись для такой, княжеской, постройки и основания, и деньги.
Возможно, кто-то из мужчин-воинов этой семьи погиб в Косовском сражении, как и сыновья Драганы. Посмотрим на "семейные портреты" в притворе храма. Первый, следом за св. Николаем у входа, Оливер, самый младший, у него короткие волосы (к сожалению, его фигура в углу, заставленная чем-то, разглядеть трудно), роскошное одеяние с вышитыми драконами, двуглавыми орлами, птицами. В правой руке он держит свечу, что однозначно указывает на то, что он на момент росписи покоится с миром; слудующий Дайан - он постарше, с длинными волосами, но тоже молод, у его правой руки видны остатки колчана и стрел, записанные позже, теперь он лишен атрибутов воина и охотника, зато держит крест. Логично предположить, что такая трансформация образа связана с трагическими событиями в жизни семьи, скорее всего, с гибелью на Косовом поле.
Имя следующего молодого человека, скорее всего, Дмитрий, хотя долгое время считалось, что его зовут Братан (для русского уха, конечно, особая радость). Он обращает руки к брату (?), стоящему правее, к Константину. Я не очень хорошо разобралась в родственных связях этих людей, но, возможно, у Дайана (который с луком и стрелами) были сыновья Дмитрий и Константин, последний умер до Косовской битвы.
Его рука смыкается с рукой женщины, кто она такая, неизвестно, но некоторые детали одежды у нее такие же, как и у Оливера и у Константина. Может быть, именно Константин и его жена (мать?) занимали на момент строительства церкви высокое социальное положение. Андрей Живоин, на статью которого в сборнике философского факультета университета Приштины я опиралась (02.2013), аккуратно предполагает (или я так его поняла), что женщина из Неманичского рода.
Я опять вспоминаю сербский эпос и знаменитую клятву Лазаря, он ее произнес перед битвой, и обращена она, скорее всего, к тем, кто не пожелал сражаться.
Ко је Србин и српскога рода,
и од српске крви и колена,
а не дош'о на бој на Косово,
не имао од срца порода,
ни мушкога ни девојачкога!
Од руке му ништа не родило,
рујно вино ни пшеница бела!
Рђом капо док му је колена!
Кто есть серб и сербского кто рода,
Кто от сербской крови и колена
И на поле Косово не выйдет,
Пусть вовек не знает он потомства,
Женского потомства и мужского!
Пусть ничто ему не уродится —
Ни вино, ни белая пшеница,
Пусть погибнет всё его колено!
Обращает на себя внимание исключительно родовой характер клятвы: то есть не важно, какого вероисповедания человек, где он сейчас живет, важно, что он родился сербом («Кто есть серб и сербского кто рода»). Весь род «невышедших» и будет проклят в необозримой перспективе, то есть Лазарь берет на себя полномочия царя Израйлева в библейском, ветхозаветном смысле: для прямых ближайших потомков он избирает слово «порода», а для стигматизированных представителей рода – «колена». Ясно, что к роду ктиторов храма это проклятие не относится.
В целом, стилистически роспись церкви в Велуче сильно отличается от современной ей живописи в других монастырях, построенных в моравском стиле. Расписан храм до 1389 года (скорее всего, 1377-78 годах), фигуры расположены на плоскости без учета объемов здания, образы, пишет Вики, скорее, декоративны, выполнены в несколько наивном стиле. Ну, да, это во многом правда, к тому же сохранность скверная, толком и не поймешь, и фотик мой не до всего смог дотянуться((
В притворе, кроме фигур семейства ктиторов, еще много всего, и сохранность, пожалуй, получше, чем в главном нефе.
Вот такие композиции Страшного суда с сюжетами «Земля и море отдает своих мертвецов» мы много видели в Румынии, в Молдове, в церквях близ Сучавы. Однако там они эффектнее, изобретательнее и премного ужаснее, в Сербии я подобных не встречала.
Вот Параскева (?) Марина (?)улыбается, и нехорошо как-то улыбается, недобро)).
Богородица в окружении Ангелов над входом?
"В нефе — остатки от циклов Великих праздников, Страстей Христовых, две сцены из жизни Богородицы и отдельные фигуры святых". Ничего этого практически не видно.
У входа - Лазарь и Милица, наверное.
Это, видимо, кто-то из Неманичей. Скорее всего, сам Стефан Неманя.
Высоко - не понимаю, что это. Кто лежит, кого оплакивают? Успение все-таки? Непохоже.
Введение Богородицы. Расположена здесь, видимо, потому что праздничная, монастырь Введенский.
Там же где-то и Архангел Михаил.
И за занавесочкой - литургия епископов.
И есть прямо такие позднейшие вмешательства – кардинальные, я бы сказала.
Очень хороша каменная кладка, удивительно красивая, и правильно, что ее не закрасили штукатуркой, как в Руденице.
Более всего вызвали недоумение, граничащее с изумлением, внешние росписи храма. Я, признаться, открыла рот, представить себе такое на стенах православного средневекового монастыря доселе не могла. Возможно, эти фигурки появились во времена правления Милоша Обреновича (с 1815 по 1839 год и с 1858 г. до 1860), пишут, что при нем появилась внешняя роспись. Возможно, именно в этот (1883) год появилась идея разукрасить храм затейливым, но неумелым орнаментом и нарисовать на стенах образы зверей в стиле наскальной живописи времен палеолита.
Если это знак деградации живописной традиции, окончательной к середине 19 века, под стать таким посмертным маскам, вроде, того же времени,
то непонятно, почему эти образы так тщательно поновляют? Если так выглядит райский сад, то я не уверена, что стоит его сохранять для потомков. В целом, растительный орнамент, зверюшки и человечки ничего себе, даже милые, но я совсем не могу понять, что все это значит? Может быть, здесь таятся какие-то секреты, что-то особенное, не связанное с языческими оберегами, с охотничьими угодьями в райском саду и пиктографами в духе Пляшущих человечков? Что это, например, за люди в шапочках слева, взрослый и детский (или женский)?
Почему буйволы (?) на привязи?
Может быть, это все Ноев ковчег и каждой твари по паре, а красавчег в центре – Ной? В общем, призываю помощь зала.
А мы едем домой в Кралево на автобусе. Завтра последний день – просто прогулка по окрестностям города. Итоговый пост сделаю подзамочным, просто наш фоточки из разных мест.