О текущем моменте. Пишет мой друг, френд и коллега Валерий Дымшиц
Я крайне редко делаю перепосты. Однако эта заметка Валеры Дымшица (поэта, химика, перводчика, преподавателя иврита, фольклориста и др.) так совпала с моими мыслями и так развернула, "углубила", прояснила мои сумбурные наблюдения, что я решаюсь на ПЕРЕПОСТ.
Некоторые рассуждения о текущем моменте –II (Что было, что есть, что будет, чем сердце успокоится, или Где мой пикейный жилет?)
Пишу эти рассуждения по двум причинам. Первая и главная: попросила Катя Молоствова. Вторая: таких или близких суждений я пока не встретил ни в печати, ни в сети, что, в свою очередь может означать: 1) я мало читаю; 2) я пишу совершеннейшие глупости; 3) наименее вероятное, это, может быть, будет кому-нибудь интересно.
Что было
Были выборы и, насколько можно судить, большАя (а, может быть, и бОльшая) часть населения полагает, что их результаты были сфальсифицированы. Если считать только население крупных и/или промышленных городов, то так считает уж точно бОльшая часть населения. (Кстати, жалко, что я не видел репрезентативных опросов, о том сколько граждан доверяет результатам выборов. Есть ли такие данные?) Можно сказать, что на этот счет есть общественный консенсус. Более того, существенная часть населения считает, что фальсификация результатов народного волеизъявление – это очень плохо. Фальсификация делает власть в глазах этой части общества нелегитимной, повышает градус протестных настроений.
Что есть
I. Есть массовая митинговая активность. Видимо, на сегодня она достигла максимума: 60 тыс. – Москва, 10 тыс. – СПб, 1-3 тыс. другие большие города (цифры условны, приблизительны и интересны только как порядки величин.) Но
дальше количество участников митингов пойдет на спад по трем причинам:
1. Число митингующих, чтобы что-то реально и радикально поменялось, должно быть на порядок больше (600, 100 и 30 тыс. человек, соответственно). Но этого не будет. Те митинги, которые происходят сейчас, власти могут не замечать или почти не замечать. А коль скоро такие митинги не могут ничего поменять, значит, их участники не могут поставить реальные цели и добиться хоть какого-нибудь результата. Заниматься же бесцельной деятельностью, имеющей только символическую ценность, современный рациональный горожанин не привык.
2. Более того, стоять рядом с чуждыми тебе людьми можно ради какой-то важной, понятной, осязаемой цели, но стоять просто так, бесцельно и при этом слушать шелест красных знамен коммунистов и кавказофобские и жидоедские реплики националистов – увольте.
3. Наконец, как я уже писал, митинг – это архаичная, «вечевая» форма голосования, выборов. (Кстати, обратите внимание, что в словах «голос», «голосование» слышны отзвуки тех голосов, которые звучали на вечевой площади, когда политические вопросы решались криком противоборствующих толп.) Но на выборы невозможно ходить раз в
неделю. Это противоречит самой идее выборов. Ну, раз сходили, подтвердили численность своей «партии протеста», ну, два…
Из всего сказанного следует, что численность митингующих начнет расти только в том случае, если власть натворит
каких-нибудь особенно выдающихся и, не дай бог, кровавых глупостей. Но я надеюсь, что ничего такого не произойдет.
Я вовсе не считаю, что ходить на митинги не надо. Я сам ходил и агитировал, и буду ходить и агитировать. Но это
не отменяет сказанного, пик митинговой активности пройден.
II. Есть полная и окончательная дискредитация не только всех партий вместе и каждой по отдельности, но и всей партийной системы в России. То есть и до выборов было понятно, что все зарегистрированные на выборах партии никуда не годятся, и не только по идеологическим соображениям: ну, скажите на милость, какая идеология у ЛДПР или «Справедливой России»? Нет, не годятся они потому, что они часть системы и такие же участники спектакля как и «Единая Россия». Стоя давеча под Грибоедовым, я все думал о том, что и Фамусов и Чацкий равно необходимы в бессмертной комедии, и о том, что невозможно себе представить исполнителя роли Чацкого, который откажется выходить на сцену, потому что дух и нравы московского бомонда ему отвратительны. Истеблишмент «оппозиции» прекрасно понимает, что, если что, их партии поедут на свалку одновременно с «Единой Россией», и играет свои роли в
лучших традициях «театра переживаний», без всякого модернизма, без всяких новомодных авангардистских затей.
В поэзии, однако, много раз был обдуман парадокс перерождения на сцене тогда, «когда строку диктует чувство». В миг наступившего кризиса и низовой гражданской активности у партий был шанс – один единственный – сдать мандаты и возглавить протестное движение. Не сдали…
Посмотрим, что, например, говорит по этому болезненному поводу популярная О.Г. Дмитриева, объясняя, почему нипочем нельзя было сдать мандаты. Рассуждения Оксаны Генриховны о том, что парламент по закону прекрасно обошелся бы без покинувших зал заседания фракций, на мой взгляд, не стоят доброго слова. Ее же слова о том, что мандаты должны сдать все оппозиционные фракции или уж все остаются – тоже ерунда. Дума ничего не решала, а дума, избранная в результате массовых и, что важно, всенародно замеченных, фальсификаций будет решать еще меньше. Зато Миронов или (не дай бог, Зюганов), сдай он со товарищи свой мандат, немедленно стал бы реальным, легитимным лидером всего протестного электората, то есть большинства, то есть мог бы реально побороться за президентское кресло, вернуть в эту пьесу живую жизнь. Но зачем им такое большое счастье, когда есть свое маленькое, проверенное: кресло в думе, герань на окошке.
Продолжая
этот сюжет, обращу внимание на историю с «Яблоком», которое, не пройдя в Думу, призвало другие партии немедленно сдать думские мандаты, но свои мандаты Законодательного собрания в СПб сдавать не собирается. О чем язвительно
наябедничала всем та же Дмитриева.
Понятно, что на последних выборах КПРФ, ЛДПР, СР и «Яблоко» набрали столько процентов, прежде всего, за счет общепротестного, а не только за счет «своего» электората. Теперь не только протестующие больше за них голосовать не будут, но псевдооппозиционность нашей оппозиции «в законе» объективно уменьшит ее собственный, так сказать, «ядерный» электорат, и это не может не радовать.
III.Что будет
Будут президентские выборы. Совсем скоро, 4 марта. Природа их в нашей суперпрезидентской республике прямо противоположна думским выборам. На думских выборах можно указать власти на ее ошибки путем протестного голосования, на президентских приходится эту власть выбирать. Что делать, в ситуации, когда голосовать не за кого, когда лица всех кандидатов одинаково отвратительны, когда ни один приличный человек на эти выборы не пойдет, когда победа Путина предрешена за счет ничтожности конкурентов и подстрахована «волшебством» Чурова? Что делать, когда есть только два варианта развития событий: или победа Путина в первом туре, или второй тур с Путиным и Зюгановым? Вопрос этот тем более актуален, что ни на митинги, ни на партии (см. выше) уповать не приходиться.
IV.Чем сердце успокоится
Путин все время упирает на то, что его поддерживает большинство населения. Это уже не так. Последние
социологические опросы дают ему 42% по стране и 25% по Москве. При этом, можно предположить, что число его сторонников продолжит падать до самых выборов. Допустим, к выборам рейтинг Путина в больших городах будет 20% (здесь и далее все цифры условны, только для примера). Если на выборы приходит путинский электорат и электорат оппозиции, то неважно, побеждает ли Путин в первом туре или же во втором, побеждает ли он честно или же с помощью относительно небольших подтасовок, но он побеждает на выборах, в которых участвовало 50-60 %
избирателей. Путин – победивший в нелегкой борьбе легитимный президент. Прямо как в Европе.
А теперь представьте себе, что на выборы придут только те, кто собирался голосовать за Путина. (При этом все они всё
равно не придут.) Если явка, допустим, по Москве, Петербургу, Нижнему, Екатеринбургу и т. п. будет 10-15%, то с каким результатом и в каком туре победит Путин, будет уже абсолютно все равно. При, положим, 15-процентной явке
в Москве, Путин набирает, например, 2/3 голосов, и это означает, что за него проголосовали аж целых 10 % московских избирателей. Тогда и внутри страны и вне ее, и элитам, и массам, станет ясно, что Путин – президент Чечни, Чукотки, Тувы и, может быть, еще собственной администрации (последнее не очевидно).
Что будет дальше, каков конкретный механизм перемен – я не знаю. Но власть с таким уровнем поддержки долго не
продержится.
На прошедших думских выборах реально сработал лозунг «Поддержи любую партию кроме ПЖиВ», так как прошедшие
выборы, по существу, представляли собой референдум о доверии (точнее, недоверии) к власти. Лозунгом президентской компании должно стать слово: «Бойкот». Мы бойкотируем выборы Путина и всех других кандидатов, которые своим участием в выборах объективно ему подыгрывают, повышая легитимность победителя, то есть, опять-таки, Путина. Все силы общества, все силы интернета должны быть брошены на организацию бойкота выборов 4 марта. Объективно бойкоту поможет упавшая популярность Мироновых-Зюгановых, после того, как они отказались сдать мандаты.
Но это только полдела. Бойкотируя выборы и внедряя идею бойкота, гражданское общество должно одновременно с этим развернуть систему как можно более широкого наблюдения за выборами. Понятно, что если на прошедших выборах власть была заинтересована в снижении явки, то на президентских, когда реально стоит вопрос о власти, она будет стараться сделать (или нарисовать) явку как можно выше. Предметом основных фальсификаций будет не количество голосов поданных за Путина. Ему хватит и «европейских» 51% в первом туре (чай, не Туркменбаши). Предметом основных фальсификаций будет явка.
Между тем, организовать наблюдателей будет гораздо трудней. Трудно объяснять людям, что на выборы ходить не нужно, голосовать не за кого, а наблюдать за выборами, чтобы видеть реальный уровень явки, все равно нужно.
Власть, как и в этот раз, конечно, безо всяких вбросов (хотя и вбросы будут) подделает финальные протоколы. Но, как
и в этот раз, когда на руках у наблюдателей оказались подлинные протоколы, так и 4 марта, будет видна подлинная картина. И вот тогда, наконец, появится шанс громко, на весь мир сказать, Путин – президент 10% населения России.
Но и это не главная цель.
Делегитимизация Путина вместе со всеми его «соперниками» будет означать, что гражданское общество отказывает в доверии системе, построенной на гипертрофии персональной власти, и требует институциональной переналадки.
Таким образом, двуединой целью для гражданского общества на президентских выборах является: максимальныйбойкот выборов при максимально высоком числе наблюдателей.
V.Почему из этого ничего не получится, или Где мой пикейный жилет?
Из этого ничего не получится, потому что:
1.Я не принадлежал, не принадлежу и принадлежать не собираюсь к сообществу политиков, политобозревателей и т. п. Соответственно, частное мнение частного лица так и останется на его частной странице ВКонтакте и Facebook’е. Я по природе своихспособностей и по причине своей занятости не создан для того, чтобы воплощать в жизнь эту (а также любую другую) политическую программу. Между тем, для того, чтобы эту очень непростую и не вполне очевидную конструкцию довести до воплощения, нужен человек с легкими и темпераментом Навального.
2.Хотя популярность партий упала, но все-таки они сохраняют свой ядерный электорат, насчитывающий совокупно 20-25% от общей массы избирателей. Но я не представляю себе никого из вождей-претендентов, кто бы сказал своим сторонникам: «Да я зарегистрирован кандидатом на выборах, следовательно, наша партия может направлять наблюдателей на избирательные участки, да побольше. Но ходить голосовать за меня – равно как и за любого другого – не надо». Все наши «политики» – настоящие спортсмены: для них главное не победа, а участие.
3.Народу, ведь главное сейчас для власти – явка, будут подсунуты всякие лакомые куски вроде Прохорова и того же Явлинского, которым, похоже, дадут, а то и помогут собрать по 2 миллиона подписей. И народ, разогретый думскими выборами и своей на них полу-победой, пойдет волеизъявляться. И не кому будет объяснить, что играть теперь надо по другим правилам.
Одним словом, где мой пикейный жилет?