Курщина - Сумщина - Брянщина. Ч.4. Ромны

Не знаю, почему, мне очень не хотелось ехать из Сум в Ахтырку – место, достойное во всех отношениях, с собором самого Растрелли, в город русской полковой/боевой славы. Не знаю, почему, меня загадочным образом тянуло в Ромны – город совершенно (а на поверку тем более) не туристический, в котором мало что культурно-исторического осталось.

Итак, расстояние между городами 100 км. маршрутка идет два часа и не потому, что дорога убита, а потому что перемещаются люди со страшной силой, входят-выходят без конца, хоть и маршрутки каждый час бегают, не считая автобусов. 100 км. цепочкой тянется непрерывная линия крепких каменных крестьянских домов, за ними распаханные поля, восстановленные церкви – настоящая небедная крестьянская жизнь, ничуть не уступающая городской. Ну как тут не сравнить с тем, с чем сравнивать совсем не хочется…

Ощущение витальности этого пространства, Украины, наполняет меня всякий раз, как я попадаю туда, и поражает в самых, казалось бы, малоинтересных с точки зрения праздношатающегося туриста, местах. Первое, что мы увидели в Ромнах – РЫНОК. Он уступает сумскому, конечно, но не сильно. В Ромнах можно купить всё, как говорила моя бабушка, папу с мамой. Рынок заполняет собой всё старинное Городище, оставляя, к сожалению, и отходы своей жизнедеятельности, что убивает красоту места напрочь.

Церкви восстановят, конечно, и, может, какой-то порядок наведут, хотя фаза перехода дикого капитализма в цивилизованный, похоже, не завтра наступит.

Практически в каждом доме Ромен есть магазин, и объемы торговли этого не самого центрального, не самого легкодоступного и вовсе не туристического места Украины потрясли моё нежное сердце.

Ромны, кстати, древнейший город (1100 лет отметил), и мы честно вычитывали факты его истории из какого-то, скачанного из инета, путеводителя советских времен. Не знаю, есть ли у нас специалисты-культурологи, занимающиеся дискурсом отечественных путеводителей. Они, как правило, составлены очень качественно, то есть фактов там навалом, и всё, что касается неживой природы, вызывает искреннее восхищение. Начинают обычно с палеолита, причем раннего. Да, в этих местах стадами ходили мамонты и разбрасывали повсюду свои кости, найденные в таких-то годах там, тут и здесь. Прекрасно. Но как только дело доходит до общественных отношений, начинается такая классовая борьба, что не ясно, как кто-то дожил до прекрасного будущего. Тональность из занудно-академично-описательной переходит в экспрессивно-бранчливую. Простой народ бесконечно борется, а богатый разных национальностей их бесконечно ущемляет, развитие идет не благодаря, а только вопреки, преодолевая сопротивление. Классическая фраза из путеводителя: «Несмотря на неблагоприятные условия, город рос». (речь о второй половине 17 века). Наконец, пришел гегемон. Освобождение Ромен от деникинцев увековечил в «Окнах РОСТА» В. В. Маяковский:

«Да, как взяли мы Ромны.
Стали буржуи томны:
Ну, да разумеется —
Боятся красноармейца!».

С наступлением Советской власти наступила благодать. К сожалению, она практически ничего не оставила от дореволюционной городской среды, ну очень мало.

Сейчас самой знатной достопримечательностью Ромен считается памятник Шевченко работы Ивана Кавалеридзе, скульптора и кинорежиссера. Работа, безусловно, интересная, особенно на фоне бесконечных шаблонных Кобзарей, которые в украинских городах явно заменили Ленина по логике «Свято место…» Кто-то сказал, что, если судить по украинским памятникам и мемориальным доскам, которыми утыкана вся Украина, Тарас Григорьевич страдал редкой формой болезни, которую Пушкин элегантно назвал «охота к перемене мест». Шевченко колесил просторы родной страны со скоростью паровоза, и нет в ридной ниньке такого городка, камушка, местечка, которых не коснулась бы нога великого Кобзаря. Вот и в Ромнах довелось ему пробыть три дня, о чем, конечно, не забыли.

Наверное, Ивану Кавалеридзе чем-то по-человечески близок был Шевченко, и изобразил он его вовсе не великим, а, скорее смертельно усталым пожилым человеком, который, возможно, после очередной рюмки погрузился в тяжелую дремоту. Сам скульптор – невероятно загадочная личность, я так и не поняла толком, как он, сын грузинского крестьянина, сумел прожить на свободе свой 91 год, если ещё в 1935 вызвал гнев Сталина фильмом «Прометей», был начальником отдела искусств в оккупированном немцами Киеве, имел репутацию «формалиста», космополита при Хрущёве. Да, ещё в Париже успел поучиться до революции. Судя по всему, был чрезвычайно талантливым режиссером, создавшим в 30-е годы свой киноязык. Удивительная биография!

Походили мы по городу и поняли, что интересен он, прежде всего, людьми, которые в нём жили, историями человеческими.

Это я ещё дома сообразила, готовясь к поездке. Набираю в яндексе «известные люди Ромны» (или как-то так). Вываливаются: Петр Редькин, а затем с десяток еврейских фамилий. Я обалдеваю, лезу в «Еврейскую энциклопедию». Так, всё понятно: погромы, синагоги, хедеры, треть населения Ромен до войны составляли евреи, всего 8 тысяч, семь из которых, кстати, успели эвакуироваться до оккупации. Ну, слава Богу. Ищем остатки еврейских поселений… их нет, идем по ул. Пролетарской Солидарности (это ж надо было так назвать бывшую еврейскую слободку), там кое-какие крохи выискиваем, впрочем, и того нет.

Хочу рассказать ещё одну историю «о людях» города Ромны, историю, ради которой я, может, туда и поехала. В тихом уголке Ромен есть школа-интернат имени Александры Аврамовны Деревской.

Эта женщина усыновила в разные годы 65 детей. Умерла в 1959 в возрасте 57 лет, судя по всему, от ревматоидного артрита и болезней сердца: просто надорвалась.

Плывет пароход по реке осенью 41 года, а в рупор капитан кричит: «Кто возьмет блокадников – помрут ведь, не жильцы». И приняла Александра Аврамовна всех и выходила, на ноги поставила даже тех, у кого головка от дистрофии не держалась (из мемуаров детей Деревской). Всех самых больных, анемичных, отсталых детишек она берет себе, иногда ей подбрасывают младенцев непутевые мамы.

Вся семья работает, муж Деревской Емельян учит мальчиков (этот хороший, но не геройский мужчина не выдержал такой тяжкой жизни и ушел от жены). Дети вспоминают, на всех хватало у неё любви, никто не был обделен. Вот одна рассказывает, как кино любила смотреть, а денег откуда взять? «Мама» (так они все её называли) выдавала копейки на утренники «сходи, доченька, потом мне расскажешь». И запоминала девочка каждый кадр, чтобы потом маме за стиркой бесконечного белья все картины  другой жизни, красивой любви передать . Всё сделала Александра Аврамовна, чтобы дом свой сохранить, даже депутатом стала, но не смогла противостоять одна жестокой системе. Что именно не нравилось местному роменскому РОНО – трудно сейчас сказать, но, видимо, любая частная инициатива, внегосударственное, по своим законам существующее дело, вызывало неприятие. Так и здесь: попала Александра Аврамовна в больницу, а в это время детей по детским домам развезли. Недолго после этого она прожила.

Кстати, один из рьяных гонителей, начальник РОНО стал после смерти её страстным почитателем, много сил отдал на увековечение памяти. И раз в пять лет съезжаются дети Деревской на её могилу. Там всегда цветы и надпись на памятнике «Земной поклон тебе, наша незабываемая!» с 48 подписями. История, конечно, житийная, хоть и не верила, скорее всего, Анна Деревская ни в какого бога. Подробнее об этой женщине http://h.ua/story/238/

Ходим мы по Ромнам,  собираем его историю по крупицам, ищем её следы: не слишком веселое занятие.

«Ромны – город контрастов», - изрекла Женя и, как всегда, в точку попала.  Да, современный город напоминает Россию перестроечных времен: бесконечная торговля, дорогие иномарки и допотопный, невиданный мною доселе общественный транспорт. На всех автобусах на крышах по два длинных газовых баллона. Что это? Может, кто подскажет? Помотались мы по фабрикам, стадионам, улицам и устали, как черти. Вечером в Сумы вернулись.