Румыния. Вступление или завязка, то есть экспозиция.
Поездку в Румынию я планировала месяца за три, тогда же заказала авиабилеты С.Петербург – Кишинев и обратно, справедливо полагая, что из столицы Молдавии без проблем на маршрутке можно будет добраться до румынского города Яссы за 3 часа, а тут уже и Молдова - то, что надо.
Сама Румыния, ставшая самостоятельным государством сравнительно недавно (1877 год), ранее была разделена на три княжества – Молдова, Валахия и Трансильвания, причем исторические судьбы этих регионов перекрещивались, но не сливались, а последний и вовсе до объединения был самостоятельным государством. Иначе говоря, в Румынию с её Ракотци, Дракулой, экспрессом Бухарест-Синая мы не очень-то стремились. А вот Молдова манила прежде всего византийским духовным наследием: знаменитыми расписными церквями конца 15 – 16 веков и монастырями более позднего происхождения.
Осенью мы побывали в Сербии-Косово, и захотелось нам продолжения – почти в прямом смысле, ибо румынские фрески называют «лебединой песней» византийской культуры. Итак, невероятный и чрезвычайно короткий взлет молдавской культуры приходится, как это часто бывает, на период борьбы за независимость, причем не столько государственную, сколько духовную. Православная Румыния – последний оплот византийской культуры – не повержена оттоманской империей (Сербия с конца 14 века под игом). И хоть главная твердыня – Константинополь – пала в 1453 году, в Молдове войска короля Стефана Великого (Стефан чел Маре 1457 – 1504) успешно отбиваются от турок, одерживают 44 победы! Не прекращаются столкновения армии Стефана с венгерским и польским королями – католический Запад хочет прибрать государство к своим рукам. В таких вот политических условиях, в кругу религиозных и политических врагов, без союзников зарождается и всего в течение полувека живет местная, узко локализованная (в окрестностях столицы Сучава) традиция расписных церквей (первая в Петерэуци – 1487, последняя – монастырь Слатина - 1542, а через 40 лет перерыва – последний взлёт – монастырь Сучевица, 1586 год).
Мощный, яркий аккорд – и трагический надрыв в его звучании, предчувствие конца и призывы к небесному заступничеству. Эсхатологические мотивы едва ли не главные в росписях храмов, самый популярный сюжет – Страшный суд, он практически на всех порталах
И поблизости от картины Страшного Суда – осада Константинополя (персами в 626 году).
Молдовица
(О румынских фресках см. статью. http://slovari.yandex.ru/)
Нигде раньше не встречала я такого количества живописных рассказов о человеческих страданиях (сюжеты страстей христианских первомучеников). Людей мучают много, часто и разнообразно.
Ну и, признаться, такого количества нечистой силы мне тоже раньше встречать как-то не доводилось.
Удивительно то, что все эти страсти, трагический колорит вовсе не создают тягостного настроения, парадоксальным образом сочетаясь с внешним изяществом, легкостью и нарядностью расписных церквей.
Отчетливое стремление молдавских художников-архитекторов к декоративности напомнило мне как раз исламскую культуру: изукрашенные мечети Средней Азии, восточную книжную миниатюру. Посмотрите, как вплетаются о общий цветочный орнамент фигуры святых отцов.
Или здесь, где общее пластическое решение заметнее.
Силуэты храмов (обычно трехнефные базилики с «колокольными» скатами – крышами с большим выносом) напоминают армянские церкви, и это не случайно: в Сучаве – центре Молдавского государства жила огромная диаспора армян, бежавших от турецких погромов. Западные влияния чувствуются тоже, но только в светлом, легком их звучании: обратите внимание на готические окна.
И цвета – яркие, насыщенные, для каждой церкви свой оттенок: ясный голубой в Воронце, желто-золотой в Молдовице, изумрудно-зеленый в Арборе – какой уж тут мрачный Апокалипсис!
Надо сказать, что контраст легкости, декоративности пластического решения и трагичности нарратива у меня как-то и не сошелся. Пасхальной динамики восприятия – через страдания к свету - у меня не возникает именно потому, что рождается оно в разных плоскостях. Иногда даже страдания праведников смотрятся как часть декора или орнамента, что совсем, согласитесь, нехорошо.
Более того, эта нестыковка распространилась и далее, и образ сакральной Румынии у меня так и не выстроился. Мы видели легкую, изящную, насыщенную яркими красками, богатую жизнь молдавских обителей: территория – райские кущи, кельи монахинь – пансионаты. И всё это – в кольце пушистых карпатских гор.
А в средневековых монастырях нарядные, на грани сказочности храмы стоят в окружении мощных монастырских стен, грозных военных укреплений.
И ещё: храмов, монастырей в Молдове так много, как нигде более в Европе, они буквально за каждым углом, и ещё строятся. В женских обителях – по 500 – 800 монахинь. Невольно рождается ощущение некоей избыточности происходящего, чрезмерности. Важно и то, что в Молдове наиболее жизнеспособной (насколько я могу судить, естественно) оказалась традиция старчества, о которой я ещё напишу.
Похоже, пришла пора рассказать обо всём подробнее – день за днем (ну, или почти так).