По следам Болдинской осени. Ч.6. Болдино (Львовка)

Ура! Утром 6 ноября мы в Болдино!  Останавливаемся в большущем гостиничном комплексе, относительно недорогом за счет огромного потока туристов, сейчас, слава Богу,  схлынувшего.

Александр Сергеевич (именно так называют здесь великого поэта экскурсоводы и местные жители) задержался здесь на все осенние месяцы 1830 года, как известно, из-за эпидемии холеры и карантинов по Нижегородской губернии, затем наезжал ещё дважды, и все по осени. Ссылки, высылки,  любые ограничения внешней свободы, как известно, влияли на Александра Сергеевича исключительно благотворно: он практически каждый день сочинял по шедевру.  Однако Болдинская осень, пожалуй, уникальное явление даже по пушкинским меркам: мы не поленились и перечитали все, что он в этот период создал: поражает не только художественный уровень, но  и просто количество строк.

Например, 14 сентября он написал всего «Станционного смотрителя». Вот попробуйте-ка сесть и от руки переписать текст – посмотрим, сколько времени у вас это займет.

А он одновременно ещё деловые бумаги сочинял, по управлению имением и по случаю отцова подарка к свадьбе – 200 душ крестьян в деревне Кистенево. Я, признаться, думала, что отец подарил ему деревню, ан нет, только души. Похоже, что эти, заложенные уже в Москве, души кистеневских крестьян и скрепили брак Александра Сергеевича и Натальи Николаевны, ибо последняя, как известно, была бесприданницей, и только 11 тысяч вырученных в результате этого предприятия Пушкиным рублей и сыграли роль приданого. Во всяком случае, будущая теща Пушкина, Н.И. Загряжская, на брак согласилась.

Осенью 1830 года, когда вопрос с женитьбой ещё не решён, а желание имеется сильнейшее, а влюбленность в  Гончарову нешуточная, Пушкин сидит в Болдино и не находит себе места от волнения. Постоянно «марает бумагу» и ходит, ездит по окрестностям, иногда навещая единственных на весь этот медвежий угол собеседников – женщину с двумя дочерьми - его поклонницами в соседнем имении Апраксино. В Михайловском-то хоть друзья рядом жили, в Тригорском, да фортепьяна вечерком развлекали, да путешествия в Опочку, да река Сороть, да из столиц иногда кто навестит. А тут? Тоска. Не любил как-то Александр Сергеевич родовое имение отца, но и напрасно.  Там удивительно красиво.

Пожалуй, красота окрестностей Болдино – одно из сильнейших переживаний, и даже откровений этой поездки.

Надо сказать, что без собственной машины и экскурсионного автобуса передвигаться по окрестностям труднее, но лучше.  На ресепшене мы спросили, открыт ли музей в деревне Львовка, куда мы сразу намылились сбегать. «Да, открыт, а вы что ж, пешком туда собрались?- изумление неподдельное. – Туда около 10 км, но автобусы, и правда, не ходят». Да ладно, где наша не пропадала, двинули мы навстречу прекрасному, ещё и с заходом по пути в рощу Лучинник.

Похоже, даже сельский народ уже давно отвык ходить пешком, ибо удивления своего не скрывал никто из местных, указующих дорогу.

Только дождь и сильнющий ветер, свободно гуляющий по полям, несколько омрачали путь, но в конце и погода, видать, тоже удивилась и перестала плеваться моросью и запугивать порывами ветра. «Мчатся тучи, вьются тучи»…

В конце концов, за подлинностью мы и приехали в Болдино поздней осенью, когда уже «чахоточная дева … на смерть осуждена».  Идем, и вот такое видим.

Вот она, Львовка, прекрасно сохранившаяся барская усадьба в стиле ампир!

Построена она была несколькими годами после смерти Пушкина, когда сюда, на более плодородные земли в 1838 году по велению Сергея Львовича переселяют из Большого Болдина 166 душ крестьян.  Имение Львовка отходит детям Александра Сергеича, а владельцем усадьбы (до 1914 года!!!) становится сын Сашка, то есть блестящий генерал-лейтенант, герой Балканской войны, впоследствии тайный советник Александр Александрович Пушкин.

Имение в Михайловском по раздельному акту досталось младшему сыну Гришке – подполковнику, мировому судье Григорию Александровичу Пушкину, а Большое Болдино – брату Александра Сергеевича – Левушке, Льву Сергеевичу Пушкину, майору, кавалеру орденов св. Анны и св. Владимира. Всем многочисленным семейным девушкам в качестве приданого полагалось денежное довольствие.

Имение Львовка (названное в честь деда Пушкина) было весьма богатым и многолюдным. Местные крестьяне упросили в начале 20 века своего хозяина Александра Александровича помочь им в строительстве местной школы и церкви. Так появились и церковно-приходская школа и церковь во имя св. Александра Невского.

Интересно, что школа работала до 1974 года, а теперь во Львовке два дома живых.  В 1918 году усадьбу, знамо дело, собирались снести или разобрать на строительный материал – таково было распоряжение местных властей (причем дом должен был достаться не львовским крестьянам, а каким-то другим, не помню уж, откуда взявшимся). Когда усадьбу пришли разбирать, местные ребята встали вокруг неё с вилами и топорами: не дадим, мол, погибнуть дому нашего помещика, сына великого Пушкина! И отстояли-таки усадьбу, спасли от разрушения.

Конечно, с тем же, примерно, успехом, другие крестьяне могли дом своего бывшего хозяина спалить вместе с владельцем, но мне нравится неравнодушие народа к местам их проживания. Вот в 1918 году им было не все равно, что станется с домами да полями, они готовы были сами вершить историю: или громить, или отстаивать бывшее хозяйское добро с топорами и вилами в руках.

Если кого интересует ещё история странствий двух нищебродов из Питера, докладываю: усадьба Львовка во вторник, день нашего прибытия, была закрыта, ибо выходной, портье ошиблась. Холодно, еды нет, путь обратний  обещает быть долгим… Мы по привычке не сдались. а пошли искать по парку, где оскорбленному есть чувству… Оказалось, у охранника усадьбы – он поведал, что «после обеда» сюда прибудет на экскурсию группа инвалидов.  Слава богу, мы их дождались и даже напросились в автобус в обратный путь.
Музей литературных героев замечательный, экспозиция сделана с большим вкусом.

Это гостиная, обычная такая, как везде в помещичьих домах первой половины 19 века.

Каждая комната воссоздает обстановку комнат из повестей Белкина, правда, почему-то, не всех, видимо, помещений не хватило.  
Это кабинет Ивана Петровича Белкина.

Кабинет графа из повести "Выстрел".

Комната Марьи Гавриловны ("Метель").

Комната Лизы ("Барышня-крестьянка").

Атмосфера белкинских повестей органична этому «родному» месту среднероссийской глубинки, поэтому и идея музея, и воплощение её нам понравились безусловно. (А  мы после десятикилометровой пробежки по холмам и часа в холодном облетевшем парке атмосферу эту прочувствовали до самых ушей).  Усталые, но довольные и грязные, мы долго потом оттаивались и обсушивались в гостинице, почитывая пушкинские стихотворения.