От Пскова до Витебска. Ч.1. И снова Псков.

Давно перестала считать, сколько раз я была во Пскове. Я люблю повторы, и с возрастом – все больше, как многократное повторение любимых стихотворных строчек, – впечатления не тускнеют, а входят в жизнь, в сознание, становятся частью тебя и лучшей, возможно, частью.

Казалось бы, чего уж там, весь мужиковатый характер этого города я давно уже как-то поняла, приняла и полюбила, но в этот раз Псков смог меня удивить – ведь это он приосанился, помолодел, приобрел даже некий лоск. И всего за год! Конечно, существенно изменила его внешний вид трехъярусная новенькая набережная – Псков преобразился.

Бульвары и набережные – как мне кажется, именно эти детали городского пространства меняют не только облик города, но и облик жителя, сознание жителя, добавляют ему респектабельности. Человек гуляет по набережной совсем не так, как по улице, – он приосанивается, поза становится чуть расслабленной, движения плавными. Уверенная в себе праздность, достоинство и небрежный лоск – таким выглядит человек на набережной и на бульваре – он не глазеет по сторонам, как в музее или на улице, не щёлкает фотоаппаратом, он ведет неспешные беседы или молчит, разглядывая свой внутренний мир, без суеты и спешки. Ничто на него не давит, не отвлекает и не подталкивает. Он – гуляет. И даже уродливый вид какого-то псковского долгостроя на другой стороне не портит вечернего очарования Пскова с набережной. Оттуда можно выйти к Троицкому собору, можно отойти по Пскове и в сумерках заценить виды – нереально красивые, на самом деле.

Утром ещё раз прошли всю набережную, поднимаясь к соборам зашли в Мирожский монастырь, где нам, несмотря на сан. день, открыли двери Спасо-Преображенского собора. Там подвисли, конечно, надолго, не зная ещё о том, что через несколько дней увидим ещё одну Спасо-Преображенскую церковь, Евфимьевского монастыря в Полоцке, тоже с фресками 12 века, перекликающимися с Мирожскими. Сейчас я понимаю, что все события, случайности и впечатления этой поездки рифмовались, обнаруживая внутреннюю, невидимую простым, но заметную острым взглядом, связь.

Походили по Пскову, и я с некоторым удивлением поймала себя на мысли, что хрущевские постройки, здания 70 годов, мимо которых идешь от шедевра к шедевру, совсем не раздражают меня, как раньше, – они тоже смотрятся как историческая застройка, только советской поры. А если садики, кустики да цветочки во двориках, грязи нет – так и вовсе хорошо, жизненно так, живо. Да и какая для средневековых церквей аутентичная застройка – неужели и впрямь конца 19 века? По мне так если нет в городской среде безобразия – то и хорошо.
Днем поехали в Выбуты: мы с дочкой там были в прошлом году, но хотели показать это место моей подруге Жене и её сыну Гришке. Заливной когда-то луг и очень уместная здесь церковь 15 века.

Гришке была рассказана история о паромщике – Ольге, о её замысловатой мести древлянам и принятии ею христианства. Все эти сведения пригодились Гришке после, уже в Полоцке при оценке нравственного облика внука Ольги – Владимира, который немало отличился в половецких землях до того, как стать христьянином. Правда, Ольга согласно легендам была несравненно умнее и изобретательнее своего царственного внука. Мне бесконечно нравятся местные легенды о княгине Ольге – она уже крещенная имела черты девки-богатырки, которая не просто коня на скаку, а не хуже Ильи Муромца всем врагам накостыляет. Вот одна из легенд об Ольгином камне – когда-то громадном валуне, его остатки есть в лесочке где-то в полукилометре от церкви.

«Однажды святая Ольга, торопясь в Выбутскую церковь к заутрени, услышала, что уже кончили благовестить - и опасаясь опоздать, бросила на поле большой камень, который несла в рукаве: облегченная таким образом она пришла в церковь. С той поры камень этот стал называться Ольгиным». Выбуты – чудесное место ещё и благодаря его бессменному хранителю – Володе. Он узнал нас с Тонькой (в прошлом году в его домике мы пережидали грозу), тут же вручил Гришке огромный кусок арбуза, который тот еле держал в руках, но поставить на пол церкви не решался. «Это у тебя послух такой», - смеялся после Володя, забыв, конечно, о Гришкиной ноше. Побрели к Ольгиному камню, взорванному зачем-то в 30-е годы: ещё один постоянный рефрен поездки – уничтожение Советской властью мест, связанных с «самостоятельной» народной памятью, с жизнью. Зачем было взрывать камень – кому он мешал в глухой деревне, практически в лесу – ни двадцатилетняя Тонька, ни десятилетний Гришка не могли найти логического ответа на этот и многие ему подобные вопросы.
Мы все побежали купаться – в реке Великой, перед храмом Ильи Пророка.

Течение быстрое – вот-вот унесет, а дно выложено плитами – они, говорят, остались от двухэтажной Ольгиной церкви, разрушенной в 30-е годы, да и вообще от местных церковных построек.

Любопытно – идешь как по улице, скользко, вглядываешься в подводный мир, только домов да церквей на дне не хватало!

Никаких наваждений – плескаться и глазеть по сторонам – есть ли на свете счастье?